Ник Дрейк - Тутанхамон. Книга теней

• Название: Тутанхамон. Книга теней
• Автор: Ник Дрейк
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073212-8, 978-5-271-35578-3, 978-5-4215-2226-3

Тутанхамон.

Юный, прекрасный повелитель Египта, унаследовавший престол после загадочной смерти «фараона-еретика» Эхнатона.

Его считают ставленником высшего жречества. У него нет врагов… по крайней мере, так думают многие.

Но супруга царя — не по возрасту умная, искушенная в интригах — уверена: ее мужу угрожает смертельная опасность.

И очень скоро ее предчувствия начинают оправдываться, — во дворце фараона происходят жуткие и загадочные события.

Во дворец призывают сыщика Рахотепа, не раз помогавшего легендарной царице Нефертити…

---

Вдруг вокруг стало совсем тихо. Стрела пронзила животному бок, и густая темная кровь, пульсируя, стекала по дымящейся шкуре. Глаза антилопы были широко раскрыты, но ничего не видели. Мухи, эти вечные спутницы смерти, уже жужжали над раной в отвратительном возбуждении. Я чувствовал одновременно гордость и жалость. Мигом раньше эта груда мяса и костей была живым существом, наделенным величайшей грацией и энергией. Я привык к виду мертвых тел — изувеченных, выпотрошенных, вскрытых трупов — и сладковатому гнилостному запаху разлагающейся человеческой плоти. Однако животное, убитое на славной охоте, являло собой совершенно другой вид умирания. В знак благодарности и уважения я, чтобы почтить дух животного, вознес молитву подношения.

Ко мне приблизился царь на своей колеснице, за ним ехал Симут. Они остановились рядом со мной, и мы помолчали, залитые лунным светом; горячее дыхание наших коней вырывалось в холодный воздух ночной пустыни, словно звуки трубы. Царь поздравил меня. Симут осмотрел животное и похвалил его качества. Прибыл главный охотник, прибавил почтительные восхваления от себя и приказал своим помощникам забрать животное вместе с прочими, добытыми на охоте. Нехватка мяса нам не грозила.

Мы вернулись в лагерь; были зажжены факелы, они пылали вокруг огромного костра в центре. Мясник работал на краю лагеря, его топор и ножи уверенно рассекали мягкие, уязвимые животы развешанных рядом туш. Он небрежно кидал отрубленные копыта в одну кучу и сгребал потроха в огромные скользкие пучки, после чего кидал лучшие части в котел. Несколько лучников стояли на страже на границе освещенного пространства лагеря, защищая его и мясо от гиен и пустынных лисиц.

Царю поднесли убитого им страуса. Он провел пальцами по великолепному бело-коричневому оперению.

— У меня много опахал, — сказал он мимоходом. — Поэтому я велю сделать из этих перьев опахало специально для тебя, Рахотеп, в подарок на память об этой прекрасной охоте.

Я поклонился.

— Это честь для меня.

Мы напились воды — нас мучила жажда; затем из высокого кувшина в наши золотые кубки было налито вино. Подали свежеприготовленное мясо убитой нами дичи, на блюдах из изящно обработанного металла, поставив их на камышовые циновки. Я выбрал себе прибор из комплекта бронзовых ножей. Царь ел аккуратно, сперва осматривая все, что ставилось перед ним на золотых тарелках, а затем осторожно пробуя маленькие кусочки. Несмотря на физическое утомление от охоты, он ел без большого аппетита. Я же тем временем умирал от голода и наслаждался каждым кусочком чудесного, приправленного пряностями мяса, гораздо сочнее и нежнее, чем любой кусок, какой можно купить у мясников в городе.

— Вам не нравится антилопа? — спросил я.

— Мне это кажется странным: я видел живое существо, бегущее ради спасения своей жизни — и вот держу в руке это… эти куски мертвой плоти.

Я чуть не рассмеялся над его детской откровенностью.

— Все едят всех вокруг себя! В том или ином виде.

— Я знаю. Собаки едят собак, и так же в мире людей. И тем не менее я нахожу мысль об этом несколько… варварской.

— Когда мои дети были младше и мы забивали дома утку или кролика, они жалостно молили сохранить животному жизнь — а потом, когда шкура с мехом или перьями была содрана, словно одежда, и все слезы были пролиты, они упрашивали, чтобы им показали сердце и отдали счастливую лапку. А потом ели похлебку, без всяких неприятных последствий, и просили добавки.

— Дети не сентиментальны. Возможно, их учат становиться такими, потому что мы не можем вынести их честности. Или их жестокости.

— А вас учили быть сентиментальным?

— Я был воспитан во дворце, не в доме. Мою мать забрали от меня, отец был отстраненным как статуя. Моими друзьями были кормилица и обезьянка. Удивительно ли, что я отдал свою любовь животным? По крайней мере я знал, что они любят меня, и мог доверять их любви.

И царь аккуратно скормил кусочек мяса своей обезьянке, а затем изящно сполоснул пальцы в чаше с водой.

Но в этот момент нас прервали — чья-то тень появилась на холщовой стене у входа в шатер. Я опустил руку, так что она легла на рукоять кинжала, спрятанного у меня в одежде. Из-за света горевших снаружи факелов тень, приближаясь, казалась больше обычного человека. Тутанхамон крикнул, разрешая войти. Это оказался его личный помощник. Он нес поднос со свежеиспеченными медовыми коврижками и блюдо с сотами. Глаза царя загорелись восторгом. Помощник поклонился и поставил поднос рядом с нами. Должно быть, повар решил приготовить особое угощение для царского ужина вечером после охоты.

Тонкие пальцы Тутанхамона скользнули к коврижкам, но тут я, повинуясь внезапному порыву, схватил его за запястье.

— Как ты смеешь ко мне прикасаться! — вскричал он.

— Простите меня, господин. Но я не могу быть уверен…

— В чем? — капризно воскликнул он, поднимаясь на ноги.

— Что этот мед можно есть. Мы не знаем, откуда он взялся. Я бы предпочел не рисковать.

И тут его маленькая обезьянка, сверкая умными черными глазами, метнулась вниз с его плеча, схватила с блюда кусочек соты и ускакала с ним в угол.

— Нет, ты видел, что она делает? — раздраженно вскричал Тутанхамон.

Он подошел к обезьянке, что-то тихо и нежно приговаривая, но она взглянула недоверчиво и ушмыгнула вдоль стены шатра в дальний угол, где, беспокойно моргая, принялась покусывать свое сокровище. Царь снова приблизился к ней, и я зашел с другой стороны, захватывая ее в клещи. Но зверюшка двигалась слишком быстро для нас: она проскользнула у меня между ног, цапнув за руку острыми зубками, и отбежала в противоположный конец шатра, где присела на четвереньки и принялась жевать, что-то лопоча, пока с сотами не было покончено. Царь еще раз подошел к ней, и на этот раз, поскольку терять было уже нечего, она охотно подбежала к нему — возможно, даже надеясь на новое угощение. Однако внезапно произошло что-то странное: она как будто споткнулась о собственную лапу, словно вдруг забыла, как ходить, а потом свернулась в тугой клубок, подергиваясь и извиваясь, стараясь плотнее сжаться и испуская тихое болезненное повизгивание. Горестный крик Тутанхамона мгновенно привлек в шатер Симута и стражников. Никто ничего не мог поделать. К счастью, обезьянка умерла быстро. Я радовался лишь тому, что это не царь умер в судорогах от яда.

Тутанхамон осторожно поднял с пола мертвое животное и мягко прижал его к себе. Потом повернулся и обвел нас взглядом.

— На что вы все уставились? — крикнул он.

Никто не решался что-либо сказать. На миг мне показалось, что царь собирается швырнуть в меня маленьким трупиком. Однако он лишь повернулся и унес его от нас, в свою спальню.

Снаружи, низко над черным горизонтом, висела луна. Было очень холодно. Царские телохранители, снова заступившие на караул, топали ногами и прохаживались взад и вперед, пытаясь согреться и не заснуть; они жались к огню жаровни, горевшему в своей черной клетке, словно маленькое солнце. Красные искры взвивались к ночному небу и пропадали. Ища уединения, мы с Симутом ушли за пределы лагеря. Вдалеке от света костров огромная посеребренная плоскость пустыни простиралась до бесконечности; она была еще прекрасней под черным пологом ночного неба, чем под резким светом и жаром дня. Я поднял голову, и мне показалось, что небеса, усыпанные миллионами вечно сверкающих в чистейшем воздухе звезд, сегодня ночью горят еще ярче, чем обычно. Однако здесь, на земле, мы снова были в беде.

— Очевидно, он нигде не будет в безопасности, — сказал наконец Симут. — Очевидно, что бы мы ни делали, мы не в силах обеспечить ему защиту.

Мы допросили царского помощника и повара, который торопливо объяснил, что Тутанхамон лично распорядился, чтобы мед был добавлен в коржики. Оба были в ужасе от того, что оказались вовлечены в происшедшее, — и от того, что их самих могли счесть соучастниками.

— Повелитель любит сладкое. Он всегда требует каких-нибудь сладостей к концу трапезы, — говорил повар, сжимая большие потные руки.

— Я этого не одобрял, но желания царя должны удовлетворяться во всем, — надменно добавил помощник, нервно поглядывая на повара.

Я своими глазами видел подтверждение тому, что они говорили, и несомненно, тот, кто послал мед, тоже знал о пристрастии царя к сладкому.

— Если бы нам удалось поймать этих сборщиков меда, можно было их допросить. Они бы мигом сознались, кто подучил их преподнести царю мед, — предложил я.

Однако Симут покачал головой:

— Я уже спрашивал у главного охотника. Он убедил меня, что попытка их выследить ничего не даст, тем более в темноте. Эти люди знают пустыню как свои пять пальцев, и он уверил меня, что если они не хотят, чтобы их нашли, то уже к рассвету исчезнут без следа.