Роберт Силверберг - Озимандия

• Название: Озимандия
• Автор: Роберт Силверберг
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1966

---

Мне так и чудилось, что он говорит: «…а здесь мы видим развалины Парфенона, главного храма богини Афины в Акрополе. Строительство закончено в 483 году до нашей эры, частично разрушен взрывом в 1687 году, когда турки устроили в нем пороховой склад…» – Он и вправду смахивает на гида, – заметил Уэбстер. – У меня такое ощущение, что нам сообщают исторические сведения обо всех удивительных памятниках, которые некогда, должно быть, стояли здесь.

– Вот бы понять, что он говорит! – воскликнул Маршалл.

– Можно попробовать расшифровать как-нибудь язык, – сказал Леопольд. – А вообще-то, хороша находка? И…

Меня вдруг разобрал смех. Леопольд вспыхнул от обиды.

– Позвольте узнать, доктор Андерсон, что тут смешного?

– Озимандия! – объяснил я, отсмеявшись. – Вылитый! Озимандия!

– Боюсь, я не…

– Прислушайтесь. Похоже, его соорудили и поставили здесь для потомков, дабы он поведал нам о величии народа, построившего эти города. Только города канули в вечность, а робот стоит! Неужто вам не чудится в его словах: «Взгляните на мои творения, владыки, и восплачьте!» – «Кругом нет ничего», – продолжил цитату Уэбстер. – Совпадает.

Строители и города канули, а бедному роботу невдомек, он, знай, тараторит.

Да. Назовем его Озимандией!

– Делать-то с ним что? – спросил Герхардт.

– Вы говорите, с места стронуть его не могли? – спросил Уэбстер у Леопольда.

– В нем фунтов шестьсот весу. Сам он передвигается, но я его сдвинуть не смог.

– Может, мы впятером… – предложил Уэбстер.

– Нет, – сказал Леопольд. Губы его тронула загадочная улыбка. – Оставим его здесь.

– Что?

– На время, – добавил он. – Прибережем… в качестве сюрприза для Мэттерна. Ошарашим его в последний день, а пока пусть думает, что планета гроша ломаного не стоит. Пусть подтрунивает сколько угодно – придет время улетать, тут мы и покажем свою добычу!

– По-вашему, не опасно оставлять его здесь? – спросил Герхардт.

– Украсть его некому, – сказал Маршалл.

– И от дождя он не растает, – добавил Уэбстер.

– А вдруг он уйдет? – не сдавался Герхардт. – Ведь может же он уйти, да?

– Конечно, – ответил Леопольд. – Но куда? Я думаю, он останется здесь.

А уйдет, так мы его радаром всегда найдем. А сейчас – на корабль, поздно уже.

Мы расселись по машинам. Силуэт умолкшего робота, врытого по колено в песок, выделялся на фоне темнеющего неба; он развернулся к нам лицом и, словно прощаясь, поднял тяжелую руку.

– Помните, – предупредил Леопольд напоследок, – Мэттерну об этом ни слова!

На корабле в тот вечер полковник Мэттерн и семеро его подручных проявляли завидный интерес к нашим дневным трудам. Они пробовали сделать вид, будто всей душой переживают за нашу работу, но мы-то видели отлично: нас просто подначивают и хотят услышать в подтверждение своих прогнозов, что мы ровным счетом ничего не нашли. Это они и услышали, раз уж Леопольд запретил поминать про Озимандию. А ведь кроме робота мы и вправду ничего не нашли, и когда сказали об этом, они улыбнулись: мол, мы так и знали, надо было сразу нас послушать, вернулись бы преспокойненько на Землю на семь дней раньше.

Наутро, после завтрака, Мэттерн объявил, что высылает группу на поиски расщепляемых материалов, если мы не возражаем.

– Нам понадобится одна из машин, – сказал он. – Вам останутся две. Вы не против?

– Обойдемся двумя, – ответил Леопольд без особой радости. – Только на нашу территорию не заходить.

– Это где?

Вместо прямого ответа Леопольд сказал:

– Мы тщательно обследовали район к юго-востоку отсюда и не нашли ничего примечательного. Там можете своей геологической техникой хоть в пыль все перетереть.

Мэттерн кивнул, смерив Леопольда пристальным взглядом, словно явное нежелание открыть место наших работ вызвало у него подозрение. Я сомневался, стоит ли утаивать от Мэттерна информацию. Но, подумал я, Леопольду хочется поиграть немного в прятки, а единственный способ уберечь Озимандию от глаз Мэттерна – не говорить, где мы работаем.

– Помниться, вы сказали, полковник, что, с вашей точки зрения, планета пуста.

Мэттерн перевел взгляд на меня.

– Убежден в этом. Но я ж не осел, чтоб носа наружу не высунуть, если уж мы все равно здесь околачиваемся.

Его правда.

– А как все-таки думаете, найдете что-нибудь?

Он пожал плечами.

– Расщепляемого – наверняка ничего. Ручаюсь, что на этой планете все радиоактивные вещества давным-давно распались. Вот литий, может, попадется.

– Или чистый тритий, – ехидно вставил Леопольд. Мэттерн в ответ только рассмеялся.

Спустя полчаса мы вновь шли западным курсом туда, где оставили Озимандию. На одной машине ехали Герхардт, Уэбстер и я, а другую занимали Леопольд с Маршаллом. Двое из подчиненных Мэттерна в третьей машине отправились на юго-восток, в район, где накануне пропал впустую день у Маршалла и Уэбстера.

Озимандия был на прежнем месте, а за спиной у него вставало солнце, и силуэт робота светился по краям. Интересно, подумал я, сколько восходов он встретил. Верно, миллиарды.

Мы остановили машины неподалеку от робота, подошли к нему, и Уэбстер воспользовался ярким утренним светом для киносъемки. С севера со свистом налетал ветер и взбивал фонтанчики песка.

– Озимандия остаться здесь, – сказал робот при нашем приближении.

По-английски.

Сначала мы не сообразили, что произошло, а потом все пятеро выпучили глаза от изумления. Сквозь нашу растерянную трескотню снова послышался голос робота:

– Озимандия расшифровать как-нибудь язык. Смахиваю на гида.

– Постойте… он точно попугай повторяет обрывки нашего вчерашнего разговора, – сказал Маршалл.

– Нет, он не попугайничает, – возразил я. – В его словах есть смысл, он разговаривает с нами!

– Построен древними, чтоб просвещать прохожих, – произнес Озимандия.

– Озимандия! – обратился к нему Леопольд. – Ты говоришь по-английски?

В ответ раздалось щелканье, а мгновение спустя:

– Озимандия понимать. Не хватать слов. Говорите больше.

Мы задрожали от волнения. Теперь стало ясно, что случилось, а случилось, прямо скажем, невероятное. Озимандия выслушал терпеливо все, что мы наговорили накануне вечером; после нашего ухода он принялся ломать свою древнюю голову над тем, как бы извлечь из звуков смысл, и чудом преуспел. Теперь оставалось всего лишь напичкать это существо словами и помочь усвоить их. Нам достался ходячий и говорящий Розеттский камень!

Два часа пролетели, как одна минута. Мы без передышки забрасывали Озимандию словами, по возможности с определениями, чтобы ему легче было сопоставить их с другими, уже заученными.

К исходу этого времени он мог сносно разговаривать с нами. Он высвободил ноги из песчаной трясины, в которой простоял века, и занялся тем делом, для какого был создан тысячелетия назад: устроил нам экскурс в цивилизацию, некогда существовавшую и создавшую его.

Озимандия оказался неистощимым кладезем археологических сведений. Нам должно было хватить их не на один год.

Его народ, рассказал он, называл себя таиквянами (по крайней мере в его произношении), жил и процветал триста тысяч здешних лет, а на закате своей истории создал его – несокрушимого гида при несокрушимых городах. Но города рассыпались в прах, а Озимандия остался наедине со своей памятью.

– Здесь был город Дараб. Когда-то в нем насчитывалось восемь миллионов жителей. Там, где я стою сейчас, возвышался храм Декамона, тысяча шестьсот футов по вашей системе мер. Фасадом он выходил на улицу Ветров…

– Одиннадцатая династия ведет свое начало от Чоннигара-4, который на восемнадцатитысячном году города стал членом Президиума. В правление этой династии впервые удалось добраться до соседних планет…

– На этом месте находилась Дарабская библиотека. В ней хранилось четырнадцать миллионов томов. Сегодня уже нет ни одного. Спустя много лет после гибели строителей я просиживал в библиотеке, читая книги, и теперь они в моей памяти…

– Больше года чума уносила десять тысяч жизней в день, в то время…

Он все раскручивался и раскручивался, этот гигантский хроникальный ролик, добавляя все новые и новые подробности по мере того, как Озимандия усваивал наши замечания и пополнял запас слов. Робот колесил по пустыне, и наши магнитофоны ловили каждое его слово, а мы ступали точно во сне, обескураженные грандиозной находкой. В одном этом роботе хранилась в ожидании исследователей вся необъятная культура, просуществовавшая триста тысяч лет! Мы могли до конца своих дней выкачивать знания из Озимандии и все же не исчерпали бы тех залежей, которые вместил его всеохватный мозг.

Когда мы наконец насилу оторвались от Озимандии и, оставив его в пустыне, вернулись на корабль, нас так и распирало от впечатлений. Не было еще случая, чтобы археологу далась в руки такая благодать: полная летопись, доступная и переведенная.