Лев Полушкин - Орлы императрицы

• Название: Орлы императрицы
• Автор: Лев Полушкин
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5577-3

О перевороте 1762 года и его печальном эпилоге написаны горы книг. На протяжении более двух веков убийство свергнутого императора Петра III приписывалось Алексею Орлову. Откуда взялась «копия» письма Орлова, сообщавшего об убийстве государя, и что представлял собой этот выходец из старинного дворянского рода, которого обвиняют в самовольном злодеянии? Сведения о нем, как и о его братьях, носят мозаичный, чаще всего противоречивый характер. Однако даже на их основе автор выстраивает картину жизни братьев Орловых, а также, используя новые фактические данные, пытается раскрыть истинные обстоятельства убийства российского государя.

---

Предоставим слово Рюльеру, секретарю французского посланника барона Бретейля при российском императорском дворе, автору знаменитой книги под названием «История и анекдоты революции в России в 1762 г.». Вращаясь в круговороте столичной придворной жизни, этот дипломат, писатель и поэт имел массу сведений о закулисных делах российской элиты; его осведомленность поражает, но следует отметить, что приводимые им в «Истории и анекдотах…» факты порой неверны, порой противоречивы, но в то же время многое подтверждается другими источниками, и потому в целом эти записки заслуживают внимания.

Итак, вот что пишет Рюльер по поводу знакомства Г. Орлова с Е. Куракиной: «Григорий Григорьевич Орлов, мужчина стран северных, не весьма знатного происхождения, дворянин, если угодно, потому что имел несколько крепостных крестьян и братьев, служивших солдатами в полках гвардейских, был избран в адъютанты к начальнику артиллерии графу Петру Ивановичу Шувалову, роскошнейшему из вельмож русских. По обыкновению сей земли генералы имеют во всякое время при себе своих адъютантов; они сидят у них в передней, ездят верхом при карете и составляют домашнее общество. Выгода прекрасной наружности, по которой избран Орлов, скоро была причиной его несчастья. Княгиня Куракина, одна из отличных придворных щеголих, темноволосая и белолицая, живая и остроумная красавица, известна была в свете как любовница генерала, а на самом деле его адъютанта. Генерал был столь рассеян, что не ревновал; но надлежало уступить очевидному доказательству: по несчастью он застал его. Адъютант был изгнан и, верно, был бы сослан навсегда в Сибирь, если бы невидимая рука не спасла его от погибели. Это была великая княгиня. Слух о сем происшествии достиг ушей ее в том уединении, которое она избрала себе еще до кончины императрицы Елизаветы. Ее уверяли, что сей прекрасный несчастливец, достоин ее покровительства; притом же княгиня Куракина была так известна, что можно всякий раз, завязав глаза, принять в любовники того, который был у нее. Горничная, женщина ловкая и любимая, Екатерина Ивановна употреблена была в посредство, приняла все предосторожности, какие предусмотрительная недоверчивость внушить может, и Орлов, любимец прекрасной незнакомки, не зная всего своего счастья, был уже благополучнейший человек в свете» [10, 174].

При встрече Григорий произвел на Екатерину неотразимое впечатление и стал ее любовником. Судя по дате рождения их общего сына (рождение Екатериной ребенка от Г. Орлова 11 апреля 1762 г. не подлежит сомнению), знакомство состоялось не позже лета 1761 г. Вскоре соображения о захвате российского престола стали для Екатерины общими с Г. Орловым, и тот приступил к тайной организации заговора.

Екатерина Алексеевна, с молодых лет отличаясь дальновидностью, к 1761 г. уже видела перспективу, открывающую ей восхождение на российский трон. К этому времени болезнь Елизаветы стала принимать все более отчетливые формы, Петр Федорович готовился принять императорский скипетр, а не любящая его и нелюбимая жена соображала, какую неоценимую пользу мог оказать ей Г. Орлов, имея гвардейцев-братьев, пользующихся огромным авторитетом в гвардейских полках. К тому же, по словам самой Екатерины, с Григорием «было весело, легко и просто». Итак, вскоре Екатерина забеременела, что, разумеется, надо было скрывать от мужа, избегая никому не нужного скандала. Сделать это было не особенно сложно, если учесть взаимную неприязнь супругов и нескрываемую интимную связь Петра Федоровича с Елизаветой Воронцовой, родной сестрой Екатерины Дашковой. Таким образом, у Г. Орлова появился сын, нареченный Алексеем Григорьевичем, который воспитывался в семье В. Шкурина вместе с его сыновьями и поначалу считался его сыном, но затем был назван князем Сицким, а еще позже получил фамилию Бобринский по селу Бобрики Тульской губернии, пожалованному ему матерью-императрицей.

Первые шаги Григория при высочайшем дворе

После смерти Елизаветы Петровны ставший российским государем Петр Федорович стал поступать, мягко говоря, неразумно. Кроме явных политических ошибок, возмущавших в первую очередь военных, двор не мог не заметить странностей в его развлечениях и увлечениях.

Приведем здесь полностью рассказ А. Т. Болотова, переведенного в Петербург на службу флигель-адъютантом при уже знакомом нам Н. А. Корфе. Корф занимал в это время пост столичного генерал-полицмейстера, и в обязанности Болотова входило все то, чем занимался Г. Орлов при П. Шувалове.

По прибытии Болотова в столицу Корф первым делом поинтересовался, приходилось ли ему когда-нибудь бывать в императорском дворце и, услышав отрицательный ответ, дал провожатого и послал во дворец с необычным заданием. Зайти надо было «с заднего крылечка» через сени в левую дверь, за которой всегда стоял часовой, в обязанности которого входило в случае появления кого-либо вызывать лакея. Болотову велено было вызвать не кого-нибудь, а некоего Карла Ивановича Шпрингера, и когда тот выйдет, представиться и поклониться ему, после чего попросить (непременно по-немецки, чтобы часовой ничего не понял) «распроведать о том, что теперь государь (Петр III) делает, и чем занимается, и весел ли он?». Таким образом, генерал-полицмейстер установил тайную слежку за новоиспеченным государем.

Вынужденный повсюду сопровождать Корфа, состоявшего в свите Петра III, Болотов насмотрелся на бесконечные «куртаги» — вечеринки, происходившие то во дворце, то у одного, то у другого вельможи. По его словам, Петр неплохо и бегло умел играть на скрипке. Пока не пришла весенняя пора с ее воинскими парадами и смотрами, двор занят был пьянками, балами и дурацкими развлечениями. Один эпизод описан по личным наблюдениям Болотова.

Собралось множество вельмож. Лакеи внесли длинные курительные трубки и пакеты с табаком; император увлекался курением и заставлял приближенных подражать ему. Отказы сулили немилость. Стол постоянно пополнялся, разговоры и смех становились все громче, и, когда государственные мужи «дошли до кондиции», то вышли во двор на усыпанную песком площадку и затеяли такую игру: надо было скакать на одной ноге и, гоняясь друг за другом, стараться угодить коленом под зад и сбить с ног. Лежачему тут же подносили новый бокал. Украшенные орденами, при полном параде, министры и генералы, не стыдясь прислуги, валялись в песке под пьяный хохот.

А с началом весны пошли бесконечные парады, смотры и занятия с «игрушечными» полками голштинцев.

Перед тем как перебраться из старого дворца в новый Зимний дворец, который был уже готов для житья, но не отделан изнутри, перед государем встала проблема по очищению окружающего старый дворец обширного пространства от застроек, — различного рода хибар, в которых жили строители и содержались мастерские, где велись различные подсобные работы. Их было столько, что для избавления от них требовалось немалое количество народа, транспорта и времени. Петру же непременно хотелось переехать в новый дворец к наступающей Пасхе. Задачу предложил решить Н. Корф: он посоветовал государю через городскую полицию известить народ о том, что можно без всякого дополнительного разрешения приходить пешком или приезжать сюда на возах и тащить к себе на двор все, что ни приглянется. Оперативность расчистки превзошла все ожидания: на следующий день на прилегающем ко дворцу пространстве не осталось ни доски, ни бревна, ни осколка кирпича.

Но вернемся к внутриполитической обстановке. Очевидно, посылая Болотова выведать через прислугу о роде занятий государя, Корф, входивший в число приближенных к Петру Федоровичу и чувствуя слабость государя, стоял перед выбором — кому служить, Петру или Екатерине? Екатерина и Г. Орлов, в свою очередь, хотели иметь глаза и уши при генерал-полицмейстере, от которого в случае заварухи зависело многое. В подтверждение приведем еще один рассказ А. Болотова.

«В один день, и как теперь помню, перед обедом, когда мы все (Корф и другие его адъютанты. — Л.П.) были дома, приезжает к нам тот самый господин Орлов, который в последующее время был столь славен в свете, и, сделавшись у нас первейшим большим боярином, играл несколько лет великую роль в государстве нашем. Я имел уже случай в прежних письмах своих сказывать вам, что сей человек был мне знаком по Кенигсбергу, и тогда, когда был он еще только капитаном и приставом у пленного прусского королевского адъютанта графа Шверина, и знаком более потому, что он часто к нам хаживал в канцелярию, что мы вместе с ним хаживали танцовать по мещанским свадьбам, танцовали вместе на генеральских балах и маскарадах и что он не только за ласковое и крайне приятное свое обхождение был всеми нами любим, но любил и сам нас, а особливо меня, и мы с ним были не только очень коротко знакомы, но и дружны. Сей-то человек вошел тогда вдруг в залу, где я с прочими находился… с распростертыми для объятия руками побежал я к нему, закричав: „Ба!.. Григорий Григорьевич!“» [5/2, 126].