Виктор Безотосный - Россия и Европа в эпоху 1812 года. Стратегия или геополитика

• Название: Россия и Европа в эпоху 1812 года. Стратегия или геополитика
• Автор: Виктор Безотосный
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0093-7

В книге, являющейся своеобразным сводом историографических размышлений, с элементами сравнительной истории, автор, основываясь на, казалось бы, всесторонне изученных материалах, по-новому рассказывает о внешнеполитическом выборе России в эпоху 1812 г., о характере антинаполеоновских коалиций; исследует с кем, зачем и почему Россия воевала против наполеоновской Франции; дает оценку роли России в международных отношениях периода Наполеоновских войн, которая зачастую игнорируется и принижается некоторыми западными историками. Обращаясь к источникам и тщательно их анализируя, автор приходит к новому взгляду на историю возникновения и авторства идеи совместного русско-французского похода в 1800 г. для завоевания Индии.

Издание сопровождается научными комментариями к тексту, библиографией, именным и географическим указателями.

Книга предназначена для историков, филологов, студентов, изучающих русскую историю, и всех, интересующихся историей Отечества.

---

Русско-французские отношения в 1800—1801 гг. прошли несколько периодов. Сближение позиций сторон началось в 1800 г. И в этом процессе Наполеон, надо сказать, очень быстро достиг определенных успехов, играя, в первую очередь, на оскорбленных чувствах русского монарха, резко изменившим свое прежнее отношение к своим недавним союзникам — Великобритании и Австрии. Решающую роль в тот момент, без всякого сомнения, сыграл личностный фактор{179}. И индийский проект в русско-французских сношениях мог стать связующим звеном, определенным средством, объединяющим двух глав государств. Датировать сам проект можно началом 1801 г. Думается, он был подготовлен в России после 15 января 1801 г. Тут необходимо объективно отметить, что без доброй воли России совместная сухопутная экспедиция просто не могла состояться. Рассуждая логически, русские, если бы у них возникло такое жгучее желание, могли обойтись и без французов, сами вместо 35 тысяч бойцов выставить 70 тысяч, и, договорившись с персидским шахом, двинуться в Индию по предложенному маршруту. Не надо было бы решать какие-то проблемы с турками и опасаться действий английского флота в Черном море. Да и с административной, организационной и финансовой точек зрения это мероприятие, если внимательно прочитать все предложения проекта (перевозка на русских судах французских войск, закупка в России для французского корпуса военных припасов, лошадей, понтонов, транспортных средств, «принадлежностей лагерного расположения войск» и т. п.) казне обошлось бы значительно дешевле. Вероятно, для русской стороны важно было придать предприятию международный характер. С одной стороны — напугать Англию (чего частично смогли достичь), с другой — привязать Францию к политике России. И то, и другое глупым и неразумным не назовешь.

Видимо, подобные мысли приходили в голову Павлу I уже в конце 1800 — начале 1801 гг. Но российский император, даже еще не заключив ни мира, ни военно-политического союза с первым консулом Франции, вскоре пожелал решить эту труднейшую задачу (Завоевание Индии! Или угроза завоевания!) самостоятельно, без посторонней помощи. На это его подтолкнуло резкое обострение русско-английских отношений. Время поджимало. Обе страны к весне 1801 г. вплотную приблизились к состоянию войны. Английский флот в Балтийском море был уже готов атаковать русские порты. В этом конфликте надеяться на какую-то реальную помощь на Балтике со стороны Франции не приходилось. Поэтому Павел I принял неординарное решение и отдал приказ о посылке донских казачьих полков для поиска путей в Индию через Среднюю Азию. Это был нестандартный ход в ответ английскому адмиралтейству. В двух рескриптах 12 января 1801 г.{180} атаману Войска Донскому генералу от кавалерии В.П. Орлову Павел I следующим образом объяснял сложившуюся ситуацию: «Англичане приготовляются сделать нападение флотом и войском на меня и на союзников моих — Шведов и Датчан. Я и готов их принять, но нужно их самих атаковать и там, где удар им может быть чувствительнее и где меньше ожидают. Индия лучшее для сего место. От нас ходу до Инда, от Оренбурга месяца три, да от вас туда месяц, а всего месяца четыре[142]. Поручаю всю сию экспедицию вам и войску вашему Василий Петрович… Все богатство Индии будет вам, за сию экспедицию наградою»{181}. Авантюризм в этом деле присутствовал налицо. Абсолютно понятно, что все делалось экспромтом, без какой-то предварительной скрупулезной или капитальной подготовки и с большим налетом дилетантизма и откровенного легкомыслия. Причем Павел, говоря о присылки карт, фактически признавался Орлову о том, что посылает экспедицию «в никуда»: «Карты мои идут только до Хивы и до Амурской [Аму-Дарьи — В. Б.] реки, а далее ваше уже дело достать сведения до заведений английских и до народов Индейских им подвластных»{182}. Об этом свидетельствуют последующие записки императора донскому атаману. Так, сообщая ему о посылке карт Средней Азии[143], Павел I, как бы между прочим, написал: «Помните, что вам дело до англичан только и мир со всеми теми, кто не будет им помогать; и так, проходя их, уверяйте о дружбе России и идите от Инда на Гангес, и там на англичан. Мимоходом утвердите Бухарин), чтоб китайцам не досталась[144]. В Хиве высвободите столько то тысяч наших пленных подданных. Если бы нужна была пехота, то вслед за вами, а не инако будет можно. Но лучше кабы вы то одни собою сделали»{183}. Механизм как сохранить мирные отношения с воинственными степняками и среднеазиатскими властями не раскрывался, так же как «утвердить Бухарин)», тогда как даже после присоединения Средней Азии к Российской империи, например, Бухарский эмират сохранял государственность в вассальном от России статусе. Немалые расходы российского казначейства на эту «секретную экспедицию» (1 670 тыс. руб.) «должны быть возвращены от генерала от кавалерии Орлова I из добычи той экспедиции». Причем дороги от Оренбурга в Хиву и далее предстояло искать самому Орлову и он заблаговременно отправил есаула Денежникова и хорунжия Долгопятова с целью предварительной разведки будущего пути. Но предпринятые усилия двух офицеров оказались тщетными. Как уведомлял Орлова Оренбургский губернатор Н.Н. Бахметьев о пребывании в Оренбурге Денижникова, что «если бы пробыл здесь и еще месяц, но достаточного сведения не получил бы»{184}.

Ожидаемая завоевательная прогулка могла и скорее всего превратилась бы в военную катастрофу. Достаточно вспомнить весьма печальные аналоги двух подобных предприятий русских властей (один предшествовал, а другой последовал после 1801 г.)[145] — Хивинскую экспедицию князя А. Бековича-Черкасского в 1716—1717 г. и Хивинский поход В.А. Перовского 1839 г. Надо сказать, что не в пример 1801 г. эти две экспедиции были менее многочисленны (примерно по 5 тыс. человек) и готовились не экспромтом, а более тщательно. К тому же им ставились более скромные локальные задачи, а не столь грандиозные и претенциозные как Орлову, результаты же их, тем не менее, оказались провальными.

Донской атаман В.П. Орлов Неизвестный художник. 1800 г. Государственный Эрмитаж Донской казак Гравюра неизвестного художника. Начало XIX в. ГИМ 

Можно предположить, что в открытом бою казаки, вероятно, одержали бы победу над местными войсками. Но на их пути стояли еще и укрепленные города, которые нужно было брать и, продвигаясь дальше, оставлять там гарнизоны. Как полки Орлова (это иррегулярная кавалерия с легкими конными орудиями) смогли бы их захватить? Хотя в анналах казачьей истории имелись успешные примеры штурмов городов (Азова, Измаила и др.), но все же к этому времени у донцов сложилась несколько иная воинская специализация. Можно высказать сомнение, что без поддержки регулярной пехоты и тяжелой артиллерии им удалось бы это осуществить. Во всяком случае, они понесли бы ощутимые потери. Но даже если бы казакам удалось совершить невозможное и они прошли бы Среднюю Азию (их мирно пропустили или они оружием проложили себе путь), полки Орлова уперлись бы в Памирский хребет, труднопроходимые горы и за ними воинственные афганские племена на пути к Индии. И таких гипотетических проблем возникло бы при реализации поставленной задачи слишком много, чтобы поверить в реальность осуществления подобной экспедиции по одному бездумному (можно даже сказать безумному) приказу русского самодержца. «Неисчетные трудности» предстояло преодолеть донским полкам — так выразился тогда генерал К.Ф. Кнорринг в письме к В.П. Орлову{185}.

Донской офицер. Гравюра Куше. Начало XIX в. ГИМ 

Очень странным кажется и тот факт, что в поход были направлены только донские полки, а уральских и оренбургских казаков, хорошо знакомых с условиями степей Средней Азии, использовать не планировали и о них даже не упоминали. Складывается впечатление, что Павел I хотел избавиться от самого большого казачьего войска России, бросая его на заведомо невыполнимое предприятие. В случае же успешного выполнения задачи численность войска заметно поубавилась бы. Примерно в таком ключе рассматривали эту проблему и некоторые современники событий. Так, весьма близкая ко Двору Д. X. Ливен полагала, что за три месяца до начала экспедиции «император Павел в гневной вспышке решил предать уничтожению все донское казачество». По ее словам «император рассчитывал, что при продолжительном зимнем походе болезни и военные случайности избавят его окончательно от казачества»{186}. Из историков только Н.Я. Эйдельман считал, что одним из обстоятельств назначения донцов для реализации индийского проекта было «не раз высказанное желание Павлом «встряхнуть казачков», убавить в военной обстановке их вольности и для этого возложить на них главную тяжесть дальнего похода»{187}. Все эти рассуждения не лишены оснований. Как раз на 1800 г. приходится печально знаменитое дело братьев Грузиновых, которое имело широкий резонанс на Дону. В сентябре-октябре 1800 г. казнили (несмотря на закон 1799 г., запрещающий казни) шесть человек: братья Е.О. и П.О. Грузиновы, как государственные преступники, были запороты кнутом, отчего скончались, а еще четверым «за недоносительство» отсекли головы; более сорока человек было наказано плетьми{188}. Назначенный из метрополии присутствовать в войсковом правлении генерал-майор князь В.Н. Горчаков доносил из Черкаска 10 февраля 1801 г. «о видимом ныне здесь прекращении всех неприличностей; ибо доносов об оном более месяца не поступало»{189}. Войсковой атаман В.П. Орлов также излагал свою