И. Кон - Секс и эротика в русской традиционной культуре

• Название: Секс и эротика в русской традиционной культуре
• Автор: И. Кон
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Фольклор
• Год: 1996
• ISBN: 5-86218-218-7

В сборнике исследуются исторические корни фольклорной эротики и ее место в традиционной культуре русского и других славянских народов. В большинстве статей широко использованы неизвестные ранее материалы (древнерусские рукописные и археологические источники, архивные и полевые записи). Особое внимание уделено миру женщины и его отражению в фольклоре, мифологии, обрядах, традиционной символике.

---

Грибы, подобно иным хтоническим существам (гадам, насекомым), связаны с потусторонним миром; там, в этом мире, пребывает до своего рождения, видимо, и человек. Оттуда он является на свет, в мир людей. Чехи в значении "тебя еще на свете не было" употребляют выражения: tenkráte byl jsi ještě na houbách, ješteš houby pasl (ты тогда был еще на грибах, еще грибы пас) [11, с. 333].[689] Мотив происхождения людей из грибов нашел красочное отражение в болгарских народных легендах о начале света. Согласно этим рассказам, сначала из земли возникли два гриба — мужской и женский (мъжка и женска гъба); у них появились дети (они създали и деца), и впоследствии землю населило целое поколение людей. Именно поэтому после смерти человек возвращается в землю, откуда когда-то пришли в этот мир его «прародители». По другой версии, после всемирного потопа вся земля оказалась покрыта тиной; из этой тины выросли грибы, и засветило свето — свершился акт сотворения мира и людей [12, с. 116–117].[690]

Согласно существующим славянским поверьям, супружеские отношения способствуют успеху в сборе грибов. Помимо того, что каждый, отправляющийся в лес за грибами, должен проделать ряд обязательных действий (не осенять себя крестом; не молиться; умыться, чтобы грибы не «обожгли» руки; первые три гриба «отдать лесу», поцеловать первый найденный гриб и т. п.), больше повезет тому, кто в силу возраста или семейного положения живет половой жизнью. В гомельском Полесье по этому поводу рассказывают: «Пашли мы ўдовы две, да две зaмужни — па грыбы. Дак [те, что] з мужыками — поўны кашоли набралы, а ўдовы нэ набралы».[691] Вспомним в связи с этим игривую украинскую поговорку: «Колі ти мені муж, то будь мені дуж; а як не гриб, то не лізь у козуб» [14, с. 175].[692] Связь с фаллической символикой, возможно, присутствует и в следующем «ритуале», с которого было принято начинать сбор грибов в Северной Чехии. Здесь, идя по грибы, вставали на опушке леса и бросали в землю нож. Если нож втыкался прямо — это был знак того, что найдешь много грибов [15, с. 224].[693] Вероятно, в данном случае можно предполагать общее символическое значение — ножу гриб / фаллос. Да и грибы растут лучше в местах, где совершалось совокупление. Так, словацкое название одного из видов грибов — jelená frčina — объясняется поверьем, что эти грибы вырастают там, где спаривалась крупная дичь [16, с. 349].[694]

Вероятно, грибы в своем лесном мире живут так же, как люди. На Украине считают, что грибы всегда растут парами или семьями (киев., винниц.). В Северной Чехии также бытует поверье о существовании грибных «семейств»: если найдешь в дубовой роще лисичку (liška), ищи где-то рядом и ее брата — белый гриб (hříbek) [15, с. 224].

Неординарные, загадочные создания природы — грибы — в народных легендах и поверьях оказываются причудливо связанными с интимной сферой человеческой жизни. Они выступают как своеобразные двойники людей в мире природы и одновременно «обыгрывают» тему сексуальных взаимоотношений в системе культуры.

В. Л. Кляус К ПРОБЛЕМЕ ЖАНРОВОЙ ЭВОЛЮЦИИ ЭРОТИЧЕСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Понятие «эротический фольклор» объединяет тексты самых разных жанров, в которых тема взаимоотношений между полами, сексуальные мотивы занимают центральное место. В наиболее раннем и полном собрании русского эротического фольклора — рукописи А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки не для печати»,[695] представлены сказки, анекдоты, песни, частушки, заговоры, пословицы и поговорки, загадки. Практически все из этих жанров «эротического фольклора», конечно, уже с меньшей интенсивностью, чем в XIX столетии, продолжают бытовать и сегодня.

Во время фольклорных экспедиций в Приангарье Красноярского края и в Восточное Забайкалье нами записаны тексты, которые условно можно назвать «фольклорными эротическими стихами» — «Еле-еле…», «С Нерзавода в Онохой», «На Моромском мосту». По своему образному, мотивному составу, композиционному построению они очень близки к эротическим песням в записях XIX–XX вв.

ЕЛЕ-ЕЛЕ…

Еле-еле пизда в бане,
Шевелит пизда губами.
Усекай-ка дубину
Мерить в пизде глубину.
Сакутили, самутили,
На хую баню срубили.
Стали париться,
Банька варится.
Постой, банька, не вари,
Да дай попариться,
Да хую справиться.
Хуй на дыбки стал,
Огрызаться стал,
Пизду за уши достал.
Пизда рыла, пизда рыла,
Пизда голосом завыла.
Пизде лямку отдырял,
Много денег назбирал.
Драхуй, на хуй, поспеху,
Черна кунка, лысый хуй.

Начальные слова стихотворения «Еле-еле…» схожи с первой строкой песни из собрания А. Н. Афанасьева:

Елю-елю! елю-елю!
Насадили в пизду хмелю.

(1, л. 404, № 20)

Мотив стихотворения «Постройка бани на хую» (строки 6–9) встречается в частушках (4, с. 308, № 37; с. 461, № 197).

11 и 12-я строки стихотворения аналогичны окончанию еще одной песни у А. Н. Афанасьева:

Хуй на лавку (на дыбки — вар.) встал,
Огрызаться стал.

(1, л. 399, № 16)

Сравни также в песне «Чесночишка-луковка», записанной в Забайкалье:

Хуй на дыбки встал,
Потолочину достал.[696]

С НЕРЗАВОДА В ОНОХОЙ

С Нерзавода в Онохой —
Хоть на девкам харахорь,
С Онохоя на Олочи —
Растеряли все олочи,
А с Олочи на Ключи —
Хоть на девкам хохочи.
А с Ключей на Луговуху —
Луговуха стоит в яме,
Огорожена тремя буквами.
С Луговухи в Ишагу —
Разворочила шугу.
С Ишаги на Домосовку… Борщовку.
Домосовка на бугре —
По четыре на дворе.
А с Борщовки в Домосовку,
Домосовка на бугре —
По четыре на дворе.
С Домосовки на Аргуни…
Ой, потом:
Комора стоит на рынке —
Утонула она в крынке.

Ой… А там в Тарасянку, и в эту Слюдянку, и в Федосову, и в Усть-Уров, и Илья и вся. Все кругом и в Нерзавод приехала. Ой, не дай Бог че. Все соромчина.

Песенный текст, схожий по содержанию со стихотворением «С Нерзавода в Онохой», записан А. А. Макаренко в Пинчугской вол. Енисейской губ. в начале XX в.:

Богучаны при угоре,
Красны девки при уборе:
Груди выставят вперед,
На них зарится народ.
Ярки стоит в яме —
Изукрашена бл<ядя>ми.
Пинчуга стоит в горе —
По три б<ля>ди на дворе.[697]

НА МОРОМСКОМ МОСТУ

На Моромском мосту
Догонял мужик пизду.
Он на крылья наступил,
С пизды бороду слупил.
Он нарвался на таку,
Он согнул свой … в дугу.
У начальницы самой
Обросла она травой.
Траву выкосили,
Ее выбросили.
Коршун крякал над углом,
Мужик плакал над яй. …
  Всяка бяка…
Напряла,
Его поклепала.
Он побожился,
К ней приложился…
  Ой, хватит!

Мотив «пизда на мосту», с которого начинается стихотворение «На Моромском мосту», встречается в многих песенных текстах:

1

…Хуй сел на муде
И поплыл по воде,
Догнал пизду на железном мосту.
Бил, бил, колотил,
Всю пизду разворотил.

2

Шла барыня по мосту,
Полна пизда хворосту.
Барыня, барыня!
Сударыня барыня.

(1, л. 395, № 8) 3

…По мосту-мосту
Провели в Сибирь пизду —
Крепко скованную,
Ошельмованную!

(1, л. 405, № 22)

См. также 4, с. 112–113, № 12; с. 130, № 37.[698]

Несмотря на близость к песням, особенности исполнения «Еле-еле…», «С Нерзавода в Онохой» и «На Моромском мосту» — речитатив без мелодического сопровождения, — не позволяет отнести их к песенному жанру.

Записывая «Еле-еле…» в 1987 г. в д. Карабула Богучанского р-на Красноярского края от К. Е. Рукосуева, мы не спрашивали у исполнителя — пелся этот текст или просто произносился. Но сразу же после «Еле-еле…» он рассказал два стиха частушечного типа, что, на наш взгляд, может косвенно указывать на песенную природу первого текста. На вопрос, знает ли он какие-либо песни, К. Е. Рукосуев ответил, что не поет, но, видимо, из-за его преклонного возраста. Уже работая с М. С. Федореевой в с. Аргунск Нерзаводского р-на Читинской области, мы спросили, от кого и в каком виде она слышала «С Нерзавода в Онохой» и «На Моромском мосту». По ее словам, она выучила их еще в детстве от старика, который исполнял эти тексты как стихотворные произведения для детей во время отдыха на сенокосе.