Иван Саверченко - Канцлер

• Название: Канцлер
• Автор: Иван Саверченко
• Жанр: История

Историческое эссе посвящено государственному деятелю Великого Княжества Литовского Льву Сапеге (1557–1633 гг.).

Занимая в течение жизни важные государственные должности — секретаря, высшего писаря, подканцлера, канцлера, виленского воеводы и великого гетмана, — он сыграл ключевую роль в политической жизни Великого Княжества Литовского. Его дипломатический талант и ответственная государственная деятельность способствовали стремительному росту международного авторитета страны, укрепляли ее безопасность и суверенитет.

---

Со своей стороны Лев Сапега, стремясь использовать удобный момент для усиления Княжества, пообещал Федору через его послов всяческую поддержку в дальнейшем. «Мы все хотим, — передавал Федор Скумин мнение Панов-Рады московским послам, — чтобы нам с вами быть вместе на века, чтобы государь ваш правил и на наших землях».

В апреле 1587 года по инициативе Льва Сапеги в Москву отправляется посольство князя Огинского и Черниковского, чтобы еще раз предварительно обсудить условия, на которых Княжество соглашалось на избрание Федора Ивановича великим князем и королем. С посольством подканцлер передал царю приглашение на Избирательный вальный сейм. Однако тот, зная, что выборы в ВКЛ и Польше, как правило, заканчивались драками, а то и настоящими войнами, сам ехать не решился, а направил в Варшаву своих новых послов: боярина Стефана Васильевича Годунова, князя Федора Михайловича Троекурова и дьяка Василия Щелкалова.

4 августа 1587 года на Варшавском избирательном сейме, куда Лев Сапега прибыл с собственной вооруженной хоругвью (как, кстати, и все остальные, кто готовился отстаивать своих кандидатов), состоялась его встреча с московскими послами, которых он вскоре пригласил для беседы со всем «рыцарским кругом». Во время этой встречи царские послы проявили полную инфантильность и своими бессмысленными действиями оттолкнули многих сторонников кандидатуры Федора, среди которых, кстати, было немало и поляков. Приученные слепо, по-холопски исполнять волю своего господина, бояре, кроме того, еще и самонадеянно не соглашались почти со всеми условиями, на которых настаивала другая сторона.

Даже далеко не принципиальное требование шляхты, чтобы царь после его избрания королем и великим князем через десять недель, а в случае военной необходимости и раньше, приехал в ВКЛ и Польшу, вызвало возражения с их стороны. С традиционной напыщенностью послы отвечали: «В Варшаву царь приедет тогда, когда пожелает». При таком необдуманном поведении послов Федору трудно было рассчитывать на успех. Тем более, что он отказывался дать двести тысяч рублей на выплату долгов и защиту страны, так как другие претенденты, как небезосновательно предполагалось, по завершении выборов начнут доказывать свое право на престол с помощью оружия.

Когда 19 августа 1587 года коронный канцлер Замойский и его единомышленники, наконец, объявили своим претендентом на королевский престол Сигизмунда III Вазу, а Зборовские — эрцгерцога Максимилиана, шляхта Великого Княжества дала еще один шанс Москве. С согласия Льва Сапеги великокняжеские радные паны писали к послам: «Замойские выбрали шведского королевича, Зборовские выбрали брата императора, а мы все — литвины и большая часть поляков, хотим вашего государя. Но задержка только за верою и приездом. Если бы нам был быстро известен приезд вашего господина, мы бы, выбрав его, в то же время выдвинулись бы к Кракову и короны не дали бы ни шведу, ни брату императора».

Последние слова «Послания…» — вовсе не проявление чрезмерной самоуверенности белорусской знати. Великое Княжество Литовское имело достаточно сил, чтобы возвести на престол своего избранника. Убедительным доказательством тому служит и «Протест» против провозглашения Замойскими королем Сигизмунда Ill Вазы, подписанный 31 октября 1587 года подканцлером Львом Сапегой, трокским воеводой Яном Глебовичем и епископом Бенедиктом Войной. Только нерасторопность московских послов, а может, и действительно, неспособность Федора, свели его шансы к нулю.

Нельзя, однако, не учитывать и еще одной немаловажной детали: усилия самого Льва Сапеги и всех других белорусских панов отнюдь не были направлены на то, чтобы, «оторвавшись от Польши», как писал подканцлер, безоглядно броситься в объятия к московскому царю. Лев Сапега и все радные паны прекрасно осознавали, что угроза с Востока не лучше опасности с Запада. Подканцлер был совсем не простой личностью, жизнь научила его осторожности. Даже чересчур замысловатые ловушки, расставленные его врагами, он обходил, не поранившись, чувствуя козни противников на расстоянии.

Лев Сапега имел достаточно оснований, чтобы очень активно, по крайней мере, вначале, поддерживать кандидатуру московского царя. Логика действий подканцлера, патриота своей Родины, в тех сложных исторических обстоятельствах становится понятной только с учетом основной цели его политической деятельности — стремления к полной независимости Великого Княжества Литовского, его возвышению и процветанию.

Лев Сапега, бесспорно, хорошо знал о возможных негативных последствиях объединения ВКЛ с Московским государством. Но, оставаясь политиком, он видел и исключительность положения, возникшего в ВКЛ. Глубоко преданный идее создания сильного государства, подканцлер и в данной ситуации работал именно на нее. Будучи хорошо осведомленным в «московском вопросе» и зная реальные обстоятельства гораздо лучше многих современников, он рассчитывал на отсутствие у царя Федора возможностей, в случае избрания его великим князем, заниматься проблемами Великого Княжества Литовского. Кроме того, Лев Сапега, прекрасно осведомленный в психологии власти, резонно полагал, что Федор никогда, ни при каких обстоятельствах не оставит надежный, наследственный престол в Москве и не рискнет переехать в другую страну. Ибо в Великом Княжестве и Польше ему неизбежно пришлось бы столкнуться со шляхетской демократией, к которой московские монархи, конечно же, вовсе не были приучены. А если бы такое и случилось, то все равно болезненный московский царь, по твердому убеждению подканцлера, не смог бы серьезно влиять на политику белорусского правительства.

Да и посол Ржевский, якобы случайно, а на самом деле намеренно сообщил Панам-Раде: «Вы только выберите себе в государи нашего царя, будьте под его царской рукой, а всем управляйте сами в Короне Польской и Великом Княжестве по своим правам». Эти слова, несомненно, сказанные послом нарочно, не иначе, исходили от самого царя Федора.

Таким образом, согласно планам Льва Сапеги, избрание великим князем московского монарха гарантировало бы Великому Княжеству Литовскому первенство над Польшей, так как терпеть дальше амбициозных польских панов было невозможно, а также охраняло бы государство от опасностей с Востока. За возвышением и военно-политическим усилением Княжества, наверное, наступил бы разрыв союза с Польшей и произошло бы избрание монарха из своего народа.

Ведя переговоры с послами Федора, Лев Сапега вместе с тем внимательно следил за действиями противников и расстановкой политических сил. А когда ситуация обострилась и исторические весы склонились на сторону Сигизмунда III Вазы, то он, проанализировав предварительно все возможные результаты, изменил тактику и отказался от дальнейшей поддержки Федора. Затем подканцлер предложил шведскому королевичу условия, на которых Великое Княжество соглашалось признать Великим князем именно его.

Сигизмунд III Ваза, которому еще предстояло с помощью оружия доказывать свое право на королевский и великокняжеский престол, вынужден был пойти на компромисс, необходимый Льву Сапеге, и принять условия, высказанные белорусскими магнатами и шляхтой.

Поскольку Великое Княжество, по словам самого же Льва Сапеги, всегда существовало inter Scyllam et Charibdim (между Сциллой и Харибдой. — лат.), то постоянное лавирование между союзной Польшей и соседним Московским княжеством стало чуть ли не важнейшим элементом во всей его тактике, в борьбе за независимость государства. Стремясь побеждать с наименьшими потерями, Лев Сапега считал необходимым по возможности чаще пользоваться не оружием, а тонкой дипломатией и безошибочным политическим расчетом.

Приняв деятельное участие в драме, начавшейся на Конвокационном, а затем продолжавшейся на Избирательном вальном сейме 1587 года, Лев Сапега талантливо сыграл сложную роль в политическом спектакле выборов монарха и вышел к финальной сцене победителем. Результаты усилий подканцлера и его единомышленников во время событий 1587–1588 годов были весьма значительными. История подтвердила, что только благодаря им Великое Княжество Литовское вышло из сложнейшей ситуации, возникшей в центре европейской политики, без каких-то существенных потерь.

ВКЛ продолжало входить в пока что необходимый для него военно-политический союз с Польшей, но по-прежнему сохраняло все атрибуты государственности. Прежде всего, оставались незыблемыми государственные границы, что охранялись приграничными вооруженными отрядами, существовала разветвленная система местных властей разных уровней, которые подчинялись высшим государственным структурам. Как и ранее, в Великом Княжестве продолжал осуществлять свои полномочия свободный и демократический законодательный орган — Вальный сейм, действовало независимое правительство и свое учреждение иностранных дел — Великая Канцелярия. Были собственные кодексы законов, правозащитные учреждения, воинские формирования, а также свои деньги.