Наталья Лебедева - Малахит

• Название: Малахит
• Автор: Наталья Лебедева
• Жанр: Фэнтези

Самый первый написанный мой роман, который издательства не приняли к публикации. Он о двух подростках, которые попали в параллельный мир и обнаружили в себе удивительные способности.

---

Это был испуганный мальчик, который стоял, обхватив себя руками, в поле, среди сугробов. Он переждал сильный порыв ветра, вздохнул, нагнул голову, как молодой бычок, и, боднув упругий, наполненный снегом воздух, пошел дальше.

Веточке на самом деле было страшно. Он приходил к Столбу уже не первый день, но сразу после гибели Малышневки ему не было так одиноко, как сегодня: Нефрит прислал сюда каменщиков, и они медленно и осторожно разбирали стены древнего лабиринта. Когда работа была окончена, Веточка увидел, что на месте лабиринта осталась лишь грязная, усыпанная битым камнем и полусгнившей дрянью поляна, мысом вдающаяся в лес. А посреди нее пульсировал двумя струями крови прозрачный красный столб, подножьем упирающийся в полукруглый прозрачный красный камень.

Теперь рабочие ушли, забрав с собой каменные глыбы. Начиналась метель. Она заметала дорожки, протоптанные в снегу каменщиками, она уже прикрыла черные пятна, оставшиеся от разведенных ими костров, она запорошила грязь, оскверняющую Столб Живой Жизни и намела прямо перед ним огромный сугроб, словно желала поскорее скрыть его от случайного взгляда.

Веточка был совсем один. Он знал, что как только замерзнет совсем, он уснет, и вьюга прикроет его белым одеялом — до весны.

«Что я должен делать? — думал Веточка. — Я уже был героем, и отец, наверное, гордился бы мной за то, что я сделал с людьми Алмазника на гати. Но я ведь не смог этого выдержать. То, что я сделал с людьми было так мерзко и страшно, что я стал Крысенышем. Хорошо. Но ведь и Крысенышем мне быть не понравилось тоже. Он бы ушел сейчас в деревню — греться у печки с чашкой похлебки в руках. Он все время спасал себя. И это почему-то тоже было противно. Так что же делать мне?» Он не знал.

И в этот момент сияние Столба стало ярче. Струи раздвинулись, потеряли свой кровавый оттенок, превратившись в мерцающий рубиновый занавес, и маленький силуэт возник над утопающим в снегу красным камнем. Из столба вышла Золотко, а мгновение спустя — ее мать.

Они бросились к Веточке, обняли его, как родного и, спрятавшись в лесу от холодного дыхания вьюги, стали спрашивать его и рассказывать сами.

Растерянный и испуганный, он говорил долго и сбивчиво, и, пристально посмотрев в прекрасные глаза Анис, спросил у нее наконец:

— Что же мне теперь делать?

— Я думаю, — ответила она, ласково обняв его за плечи, — нам всем сейчас надо идти в Камнелот. Мы должны найти Латунь, а ты — маму и братьев. Знаешь, мне почему-то кажется, что это будет неплохим делом — для начала.

И Анис улыбнулась.

Глава 14 Агат

Аделаида толкнула незапертую входную дверь и оказалась в полутемной прихожей. Было слышно, как на кухне кипит вода в кастрюлях, шипит масло на сковородке, и звякает о край миски ложка, которой Ирина мешает салат. На кухню Аделаида не пошла, а открыла другую дверь — в комнату Паши.

Павел оглянулся, кивнул ей в знак приветствия и сказал:

— Ада, ты потрясающе выглядишь!

Она и правда выглядела хорошо: была по-прежнему элегантна и подтянута, волосы, выкрашенные в нежно-сиреневый цвет, были уложены крупными волнами, волосок к волоску. Она уже вполне оправилась после инфаркта, а если сердце и побаливало когда-нибудь, то Аделаида никому об этом не говорила.

— Ты тоже ничего! — задорно ответила она и, понизив голос до шепота, спросила, — что маме будешь дарить?

Паша улыбнулся и, открыв ящик стола, бережно достал оттуда малахитовый бокал. Он был похож на тонкий и изящный розовый бутон на длинном стебле, а подставкой ему служили полукруглые, прижавшиеся друг к другу листья. Взяв бокал в руку, Аделаида почувствовала, что камень так тонок, что кажется невесомым. Лепестки пропускали солнечный свет, и выточенная из светло-зеленого малахита роза казалась золотистой.

— Это что-то потрясающее! — Аделаида осторожно поставила подарок на стол.

— А ты?

— Я?

— Ты, ты… Только не говори, что не пыталась работать с хрусталем! — Паша хитро прищурился.

— Я? Вот…

Аделаида достала из кармана бархатный футляр для ювелирных украшений и открыла его. Там лежали серьги. На двух серебряных крючочках крепились небольшие хрустальные подвески. Полукруглые, со множеством граней, они блистали как свежевыпавший снег.

Паша с восхищением смотрел на серьги, потом поднял глаза на Аделаиду:

— Ты хочешь домой?

Аделаида вздрогнула от неожиданности.

— Пойдем, посмотрим, что там с порталом, — попросил Паша, не дожидаясь ответа.

День был солнечным, но ветреным. Аделаида зябко куталась в пальто, Паша заботливо поддерживал ее под руку. Здесь, на Старом кладбище, ветер казался особенно пронизывающим. Холодный и влажный, он говорил о том, что где-то на юге наступила весна. Снега почти уже не было, и аллеи наполнял шорох прошлогодней травы, которую ветер перебирал своими тонкими бесплотными пальцами.

Они дошли до могилки, нырнули в ельник и вышли наконец к Речному столбу. Алтарь по-прежнему был разрушен, жалкие осколки его, окруженные слежавшимся снегом, виднелись тут и там. В центре зияла воронка.

Тяжело вздохнув, Павел принялся за работу. Небольшой саперной лопатой, которую они принесли с собой, он очистил воронку от снега. Потом, морщась от боли в недавно зажившем плече, он стал сваливать в воронку каменные осколки, а сверху засыпал все землей — заледеневшая, твердая, она отказывалась подчиняться, но Павел, вытирая пот со лба, колол и колол ее неудобной лопатой.

Аделаида смотрела на него, прихлебывая чай с коньяком из принесенного с собой термоса, и густой аромат смешивался с хмельным запахом еловой хвои.

Наконец площадка стала ровной. Закрыв глаза, Паша протянул вперед руки. Через мгновение большой зеленый камень возвышался на месте прежнего алтаря, в точности повторяя его форму.

— Теперь ты, — Паша отошел в сторону и, отдав ему термос, Аделаида начала свое колдовство.

Они с Пашей договорились, что не будут ничего ждать от этой попытки, но все получилось. Едва последний кристалл хрусталя занял свое место возле зеленой плиты малахита, воздух над алтарем всколыхнулся, словно ветром качнуло невидимый занавес. Нежное свечение поднялось вверх. Сначала оно показалось жемчужно-серым, но потом Паша увидел, как оттенок его меняется, становится нежнее и ярче, и вскоре маленький островок весны парил перед ними. Столб теперь выглядел так, словно состоял из сотен молодых, только что проклюнувшихся зеленых листочков, сквозь которые светит нежное утреннее солнце.

Аделаида собрала вещи, и мама Вадима собрала вещи тоже. Они переезжали в Камнелот.

Ранним мартовским утром, сопровождаемые Ириной, которая вызвалась их провожать, они вышли на поле у речки Каменка. Здесь их уже ждала коляска, на козлах которой сидел Вадим. Вадим тоже собирался жениться, и свадьба должна была состояться через несколько дней. Вадим категорически отказывался вернуться домой даже на несколько дней — он теперь считал себя камнем.

Паша ждал их во дворце Камнелота.

Женщины смотрели по сторонам, поражаясь величественной красоте каменных цитаделей и изяществу усадеб. Дворец Камнелота вызвал восхищение, и, рассматривая его готическую крышу, его башни и балконы, они не сразу заметили людей, вышедших их встречать.

Аделаида первой опустила глаза и слово «мама» едва не сорвалось с ее губ. Женщина, так похожая на Бирюзу из ее видений, смотрела на нее со ступеней, ведущих к массивным дубовым дверям.

— Меня зовут Бирюза, — сказала женщина и ласково улыбнулась. — Здравствуйте, тетушка…

А Ирина смотрела на своего до времени повзрослевшего сына, и на ту, кого он ласково обнимал за плечи…

Павел прибыл в Камнелот еще в феврале, на следующий день после того, как восстановил алтарь. Он вышел на пригорок, продуваемый всеми ветрами, сбежал с него к Каменке, перепрыгнул замерзшую речушку, и ледок захрустел у него под ногой, когда он приземлился на той стороне. Он шагал в город пешком, пока не послышался впереди топот копыт, и белый его кинессийский конь не показался из-за поворота. Животное подошло к хозяину и, положив голову ему на плечо, прижалось щекой к щеке, словно сильно соскучилось. Паша запрыгнул на незаседланную спину, и конь пошел так осторожно, что казалось, не уронил бы и маленького ребенка.

В Камнелоте все было спокойно теперь. Городские ворота были открыты, а сторожки заколочены. Павел отпустил коня и прошел в замок через неприметную дверь рядом с королевской кухней.

Агат жила в своих прежних, девичьих покоях. Служанка испугано ойкнула, увидев, что в переднюю входит мужчина, но узнала в нем мужа хозяйки и поклонилась.

Павел отодвинул тяжелую штору, отворил легкую, застекленную дверь и зашел в прохладную, остывшую за ночь спальню.