Крис Роберсон - Древний Марс (сборник)

• Название: Древний Марс (сборник)
• Автор: Крис Роберсон
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-76047-3

Новая антология из пятнадцати рассказов, опубликованная Джорджем Р.Р. Мартином и Гарнером Дозуа, знаменует Золотую Эру научной фантастики, эру повествований об инопланетных колонизациях и безрассудной храбрости. До появления мощных телескопов и космических зондов мы могли представлять себе нашу Солнечную систему населенной причудливыми созданиями и древними цивилизациями, не всегда дружелюбными к обитателям Земли. И среди всех планет, окружающих Солнце, только одна окружена аурой романтики, таинственности и приключений – Марс.

Джеймс Кори, Майкл Муркок, Майк Резник, Говард Уолдроп, Йен Макдональд и другие в этой блестящей ретроантологии, которая возвращает нас назад на холодный, лишенный кислорода Марс, планету красных пустынь, разрушенных городов и вымирающих цивилизаций.

Впервые на русском языке!

---

Дирижабль развернулся, перелетел через канал и низко завис над берегом. Десантный пандус коснулся земли. Сверху нам призывно замахали.

– Бегите, маэстро, бегите! – заорал я и поднял его на ноги. Мы побежали. Тепловые лучи вокруг нас танцевали и разили в темпе мрачного танго. Пылающая боевая машина слепо проковыляла мимо, круша палатки лагеря и ремонтные ангары. В десяти шагах от трапа я услышал звук, от которого похолодело сердце. Долгий улюлюкающий вопль раздавался от горизонта до горизонта, то наплывая, то отдаляясь. Я никогда не слышал его, но знал, что это боевая песнь падв – улириской пехоты. Вдруг меня схватил за руку лётчик и втащил нас с графом Джеком живой цепью наверх. Пандус за нами поднялся, а я увидел, как горизонт запузырился и потек на нас, маслянисто серебрясь. Падвы наступали. Их были тысячи. Последнее, что я увидел, когда скаймастер взлетал и корпус герметизировался, был Юзбаши Осман. Он посмотрел вверх на нас и отдал честь. Затем развернулся, выхватил саблю, и все янычары лагеря Удеман с воплем, заглушившим даже гул двигателей корабля, подняли свои сабли. Ощетинившись сталью, они бросились в атаку. Дирижабль отвернул в сторону, и больше я уже ничего не видел.

– Ты это видел? – спросил граф Джек, схватив меня за плечи. От шока его лицо побелело, но в пальцах чувствовалась сверхъестественная сила. – Видел, да? Как ужасно, чудовищно! И в то же время, как изумительно. Это непостижимо, Фейсал, непостижимо!.. – По его измазанному пеплом лицу текли слезы.

Мы спасались бегством по Лабиринту Ночи, летя по узким, извивающимся каньонам, не сомневаясь, что нас преследуют. Локатор капитана поймал сигналы, подтверждавшие, что слух нас не обманывал. Жуткие крики, эхом отдававшиеся в каменных редутах, доносились издалека, но не отставали. В основном отсеке дирижабля не было иллюминаторов. Капитан корабля не говорил по-английски, но постарался доходчиво объяснить, что нам следует держаться от членов его команды подальше, повсюду на воздушном корабле: дежурили ли те в инженерном отсеке, навигационном, на мостике или в оружейном отсеке. Нам ничего больше не оставалось, как усесться на решетчатый пол тускло освещенного грузового трюма и пересказывать снова старые истории из жизни музыкантов, останавливаясь каждый раз, как наши чуткие уши различали отголоски войны снаружи. Слух явно первичнее зрения. Оно помогает понять происходящее, а слух – предугадать. Глаза можно закрыть, а уши всегда открыты. Маэстро затянул неоднократно рассказанную историю по то, как он пел Папе, и насколько тонкими там были полотенца, и насколько скупыми засранцами оказался весь папский престол. Вдруг его глаза широко раскрылись. Он обладал, как я уже говорил, сверхъестественно тонким слухом. Твавы-бойцы на насестах въерошили маслянисто поблескивавшие чешуйки и покрепче перехватили оружие. Через мгновение и я услышал крики. Крики покрывали три октавы, от гулкого баса до сопрано, и походили на ритмично заикающийся тревожный вой. Двое позади нас выдавали такие аккорды и гармоники, какие услышишь только в экспериментальном отрывке произведения двенадцатиладной серийной музыки. Другой отвечал им откуда-то спереди. Еще один был где-то далеко, и его крики отдавались от скал каменного лабиринта. Пятый находился рядом с нами по правому борту. Вызов, ответ – они обменивались информацией. Я зажал уши руками. Зажал не из-за боли от пронзительных высоких регистров, но из-за омерзительной музыкальности их невидимых голосов. Их гармония была чужда моему слуху, но их музыкальность взывала к музыканту во мне.

Вдруг всё стихло. Нервы всех людей и твавов на корабле натянулись до предела. Тишина была необъятной. Я вспомнил несколько слов, которые ненароком услышал из речи капитана по корабельному радио. Мой тюркский был сугубо деловым, его вполне хватало, чтобы общаться с Феридом Беем. Капитан объявил штурм лагеря Удеман частью внезапной атаки Тарсианских королев. Массированные удары обрушились по всему пятисотмильному фронту от Арсаи до Урании. Они использовали весь свой арсенал: боевые треноги, ударные части, и даже напали на звездный флот, запуская одну за другой эскадрильи ракет, чтобы отвлечь звездный флот, обладавший огромной боевой мощью, от операций на поверхности. Из-под земли вылезали невиданные доселе чудовища. Они разрывали сооруженные окопы, крошили в песок укрепления и обращали в бегство целые батальоны. Я пытался представить себе разверзшуюся красную землю и как нечто из кошмаров о загробной жизни рвётся из-под нее и никак не мог отделаться от мысли – а вдруг нечто похлеще появится и в небе? Подслушанный мною разговор я держал при себе. Это было нетрудно: я постоянно врал графу с того самого дня, как в первый раз сел аккомпанировать ему.

– Как хочется выпить, – сказал граф Джек. – Эх, если бы на этой посудине была выпивка, мне бы хоть пробку от Джеймсона понюхать сейчас.

Наверное, шампанское на палубе «Императрицы Марса» совсем развратило меня, и в этот момент я с удовольствием бы присоединился к маэстро. Не то чтобы просто присоединился, быстрее него целую бутылку этого Джеймсона прикончил бы.

Мостик наверху был похож на стеклянный палец, выступающий из корпуса дирижабля. Капитан стоял перед штурвальной колонкой и отдавал приказы. Члены команды сновали вокруг. Бойцы-твавы сменили окраску с тёмно-синего на агрессивный ярко-желтый. Я чувствовал, как палуба куда-то сдвинулась. Какое неприятное дезориентирующее чувство, когда всё, что должно быть прочным и постоянным, вдруг куда-то едет и не на что опереться. Двигатели работали шумно, – наверное, капитан приказал прибавить хода. Мы лавировали меж отполированных ветром каменных стен. Словно попали в исполинских размеров каменный орган. Я бросил взгляд через переходной люк на мостик. Мир за стеклом был залит розовым светом. Значит, мы всю ночь летели по Лабиринту Ночи – этой, как полагали люди, не совсем естественной, не нанесенной ни на одну карту путанице каньонов, ущелий и каменных сводов. Над нами вздымались каменные стены. Мы летели низко, почти вплотную прижавшись к илистым канавам и каналам. Свет восходящего солнца струился по отвесным рифленым скалам. На Земле ничто не сравнится с восходом на Марсе, но как бы я хотел оказаться сейчас там.

– Фейсал!

– Да, маэстро.

– Когда мы вернёмся назад, напомни мне уволить этот скользкий отброс – Ферида.

Я улыбнулся, а граф запел «Залив Голуэй», самую затасканную и сентиментальную псевдоирландскую песню («Бывали ли вы когда-нибудь на заливе Голуэй? Инцест и гэльские игры – вот и все, что знают и любят там»), но я ещё никогда не слышал, чтобы он так её пел. Если бы он не сидел предо мной на палубе, прислонившись к переборке, я, возможно, и не узнал его голос. Он пел тихо, но голос его был звучен, совершенен, как фарфор, сладок, как роза, наполнен возвышенной, легкой невинностью. Голос детства, каким мальчик пел песни, которым научила его бабушка. Это пел граф Килдэрский. И его слушала каждая живая душа на корабле, неважно – земная или марсианская. Но пел он не для них, сейчас ему не нужна была ни публика, ни аккомпаниатор. Представление самой высшей пробы.

Дирижабль затрясся от внушительного толчка. Чары были разрушены. Вокруг кричали по-тюркски, твавы свистели. Корабль закачался так, будто огромная рука схватила его и трясла. Раздался пронзительный скрежет разрываемого на куски металла, и нечто вырвало из корабля весь пулеметный блистер, вместе с пулеметчиком, пулеметом и двухметровым куском корпуса. Из образовавшейся дыры на нас смотрела шестиглазая морда. Морда чудища не только занимала её целиком, но и умудрилась засунуть туда свой трёхсторонний клюв. Он открылся, обнажая ряды зубов. Чудовище завопило, пробегая голосом три октавы. Закончилось всё это визгом. Нас обдало инопланетным зловонием, сердце ушло в пятки, и перехватило дыхание. Другое чудовище отвечало ему. Звук шел как будто со всех сторон сразу. Морда в бреши корабля исчезла. На мгновение все застыли, шокированные случившимся. Всего лишь на мгновение. Командир начал выкрикивать распоряжения. Хлопая крыльями, твавы взлетели со своих насестов и хлынули сквозь брешь наружу. Я услышал жужжание разогревающихся лучевых орудий, а затем громкий треск разряда.

Я подумал, что никогда в жизни не услышу ничего хуже, чем вопль сквозь разорванный корпус. Раздавшийся визг снаружи оборвал ход моей мысли. Нечто похожее на него я мог издать, если бы мой спинной хребет вырывали из меня живьем. Оставалось только догадываться, что произошло. Наверное, одну из этих штук поджарили тепловым лучом.

Вылетевших в бой твавов мы никогда больше не видели.

Дирижабль снова затрясся. Граф Джек прыгнул вперёд, спасаясь от когтей чудовища, вонзившихся в переборку. Они насквозь пропороли металл, оставив в переборке три длинных разрыва. Корабль накренился, и мы заскользили по палубе в наших фраках и измазанных копотью манишках. Следующий удар пришёлся на хвостовую часть корабля. Я оглянулся – хвостовая часть исчезла – и увидел зияющую дыру, бывшую до этого момента хвостом дирижабля, увидел, как нечто с четырьмя крыльями уносится прочь, вверх, сквозь розовые каменные арки нескончаемого лабиринта. Оно было огромно. Я привык больше полагаться на свой слух, а не на зрение, и мне сложно оценивать размеры, но эта штука была не меньше нашего покалеченного дирижабля. Существо чуть прижало свои крылья к туловищу, чтобы не задеть края очередной арки, а потом взмыло в красное марсианское небо. На его загривке и между ног я успел разглядеть серебристый блеск металла. Это были улири со своей техникой.