Юрий Бурлаков - Папанинская четверка: взлеты и падения

• Название: Папанинская четверка: взлеты и падения
• Автор: Юрий Бурлаков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 5-98797-008-3

Данное издание рассказывает об истории папанинской четверки, книга своевременно выходит к 70-летнему юбилею дрейфующей станции «Северный полюс-1». История первой дрейфующей станции «Северный полюс» запечатлена во многих книгах и статьях. Но главный интерес представляют, конечно, воспоминания и дневники самих участников эпопеи. В книгу вошли также биографии папанинцев.

---

Папанин, 19 июля. Экспедиционный запас спирта остался на острове Рудольфа, мы забыли захватить его с собой. Пётр Петрович предложил оригинальный способ разрешить проблему получения спирта для фиксирования экспонатов по гидробиологии – перегонять коньяк в спирт.

Мне пришлось срочно соорудить «самогонный аппарат», и Петрович стал заниматься делом, возможным только на дрейфующей льдине: уничтожать коньяк; из литра коньяка получается 500 г чистого спирта. Если бы кто-либо застал его за таким занятием на Большой Земле, то наверняка признал бы сумасшедшим.

Папанин, 21 июля. Устроили себе выходной – два месяца жизни на льдине. Выходной был у нас понятием относительным: пищу готовить надо, снимать показания с приборов – надо, передать метеоданные – надо, смотреть за льдиной – надо. Просто в честь выходного чуть позже вылезли из спальных мешков. Слушали пластинки, больше всего – Леонида Утёсова, а вечером с Рудольфа нам читали газеты. Отступил я от железного правила ничего не откладывать на завтра, – не стал в тот день ремонтировать анемограф, выведенный ветром из строя. Плохой из меня кладовщик: откупорил бидон с сахаром, – а там конфеты «Мишка». Кондитеры решили устроить нам сюрприз: вместо сахара ровно 150 «Мишек».

Кренкель, 29 июля. Солнце щедро бросало на льдину свои лучи, что не оставалось без последствий. Любая бумажка, самая маленькая щепка, упавшая на лёд, глубоко, сантиметров на 20, втаивала в него. Валялась около палатки обёртка от плитки шоколада – теперь на этом месте глубокая дыра, куда и ногу можно засунуть.

В связи с летом и занятия у нас были летние. Ходили в одних фуфайках (по местной погоде ситуация не из частых). Ширшов спустил в большую лужу байдарку, Папанин в ту же лужу – надувной резиновый клиппербот. Корабли пошли по внутренним морям и озёрам нашей льдины, взяв курс на базы. Обследование мореходами этих баз показало, что они высятся буквально на островах.

Фёдоров, 10 августа. Сильная пурга. Прекратил гравитационные наблюдения. У Ивана Дмитриевича чуть не взорвался примус. Сложил обе палатки – обсерватории. Ветром унесло клиппербот. Трос опущенных в воду гидрологических приборов в связи с быстрым ходом льдины сильно отклонился и врезался в лёд.

Папанин, 12 августа. Чёртовой силы ветер, мокрый снег. Батометры по-прежнему в плену. Петрович рвёт и мечет: надо делать новые замеры, а тут ещё со старыми не всё в порядке. Льдина осатанела: 16 миль за сутки – и всё на юг.

Фёдоров, 20 августа. В последнее время наша деятельность целиком подчиняется задаче спасения Леваневского. Ведутся лишь самые необходимые научные наблюдения и радиовахты. Остальное время упорно работаем на аэродроме, расчищаем площадки на случай посадки самолётов на нашей станции. Старые площадки сильно испорчены, везде ямы, бугры. Мы уже приготовили две полосы для посадки самолётов.

Папанин, 24 августа. После обеда мы втроём, забрав флажки, отправились искать новую площадку для аэродрома. Прошли большое расстояние взад и вперёд по льдине: то много луж, то не хватает минимальной площадки для пробега самолётов, то слишком большие торосы, для расчистки которых потребуется не один день. Словом, подходящего места не нашли.

Спустя шесть часов, вернулись в лагерь, взяли с собой инструменты и снова ушли на старый аэродром, очищать поле. Здесь мы работали до позднего вечера, больше не хватило сил, пешни вываливаются из рук. Трудно даже передать, как мы все устали; медленно брели к своей палатке.

Кренкель, 5 сентября. Сентябрь принёс нам перемены. На полюсе началась зима. Термометр стал показывать мороз, причём не только снаружи, но и на полу палатки. Мы приступили к переходу на зимние квартиры.

Кухонная палатка позволила Ширшову вести его мокрые, холодные работы по гидрологии в условиях сравнительно удовлетворительных, но, уступив Пете площадь кухонных угодий, пришлось временно разместить наше кухонное хозяйство в совсем крохотной палатке. Когда наступало время обеда, мы еле-еле в эту палатку втискивались.

Фёдоров, 11 сентября. Иван Дмитриевич, Петя и я заканчивали кухню. Настлали переплёт крыши, вморозив доски в ледяные стены, покрыли его парусиной, притянув её края к вмороженным в стенки петлям. Сшили парусину крыши с палаткой и тамбуром. Кухня получилась замечательная, просторная, удобная. Вчера Иван Дмитриевич закончил внутреннее оборудование. В углу пристроил верстачок, разложил инструменты, наделал полок, крючков, развесил кастрюли. Ну, прямо красота.

Папанин, 20 сентября. После обеда Женя ушёл в свою обсерваторию, а я – на базу № 2. Достал бидон с одеждой и бельём, так как все решили умыться и переодеться: завтра мы отмечаем четырёхмесячный юбилей нашего пребывания на дрейфующей станции «Северный полюс».

Вечером я побрился, нагрел чайник с водой, разделся под «малое декольте», как говорит Кренкель, и умылся. Петрович сливал мне воду. Хотя сегодня на дворе 20 градусов мороза, приходилось терпеть: по случаю праздника мы твёрдо решили умыться, преодолевая все неприятности и страдания, которые связаны с умыванием на морозе.

Кренкель, 25 сентября. На сентябрьском морозе мы колдуем над новым источником тока, осваиваем новую технику, заставившую меня вспомнить про «солдат-мотор». Наша динамомашина имеет ручной и ножной приводы. Поковырявшись, пришли к выводу, что лучше крутить руками. Педали для ног сняли, поставили ручки, и тут же, случайно, организовалась артель из четырёх корреспондентов Северного полюса под вывеской «Личный труд». Всё на самообслуживании. Сами пишем, сами крутим динамо, сами передаём. Пробным камнем явилась статья Папанина «Сто дней» – тысяча двести слов. Три двигателя непрерывно сменяли друг друга, и статья была передана по назначению.

Фёдоров, 13 октября. Сейчас морозы доходят до 26 градусов, но внутри палатки температура держится около плюс 10 градусов за счёт одной керосиновой лампы. Тепловым изолятором служат два пуховых стёганных чехла, помещающиеся между наружным брезентом и внутренним парусиновым чехлом. Все оболочки крепко зашнурованы, но достаточно нескольких взмахов ножа, чтобы их освободить. На полу поверх прорезиненной материи и фанеры лежат оленьи шкуры. Тепло и уютно.

Почти всё внутреннее пространство занято. В палатке размещаются четыре койки, радиостанция с аккумулятором, похожая на буфет гидрохимическая лаборатория, метеоприборы, с потолка свисает изобретённая Иваном Дмитриевичем двухместная лампа, дающая яркий свет и тепло. Ходить нельзя. Следует осторожно, изгибаясь, пролезть между препятствиями, раздвигая головой висящие для просушки чулки, рукавицы и т. п. Это доставляет массу весёлых моментов. Конечно, можно прожить и в ледяной хижине, и в простой палатке. Однако наш тёплый уютный дом позволяет хорошо отдохнуть, сберечь силы для работы.

Кренкель, 16 октября. Ещё недавно великанские размеры валенок, засунутых к тому же в глубочайшие калоши, казались нам смешным недоразумением. Нет, теперь уже никому не было смешно. Валяные гиганты завоевали полное признание. Ноги, одетые в меховые чулки, легко проходили в эти богатырские снаряды, обретая там долгожданное тепло.

На должной высоте оказались и другие детали нашего зимнего туалета. Очень удобны рубашки из пыжика и штаны из нерпичьих шкур. Превосходны мешки из волчьих шкур, в которых мы спим. Пол жилой палатки, в результате подготовки к зиме, тоже стал меховым. Мы устлали его шкурами оленей. После работы приятно посидеть или полежать на мягком, плотном меху.

Папанин, 21 октября. С утра стали вторично осматривать нашего работягу – ветряк. Неужели всё-таки поломались зубья на малой оси или большой шестерне? Если на малой, то ещё полбеды, так как на запасной динамо-машине имеется подобная же шестерня и мы сможем произвести замену.

Наступил напряжённый момент. Установили стремянку. Эрнст забрался наверх, стал снимать кожух, чтобы осмотреть шестерни. Наконец открыл и кричит: «Шестерни целы!». Сразу стало легче на душе. Хотя позади уже значительная часть нашего дрейфа, было бы крайне тяжело, если бы ветряк вышел из строя: тогда мы очутились бы на голодном радиопайке, не смогли бы посылать сообщения в прессу, личные телеграммы. Правда, у нас есть ручная динамо-машина, но ею много не накрутишь.