Поль Шакорнак - Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн

• Название: Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн
• Автор: Поль Шакорнак
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0249-8

Одни считали его аферистом и лгуном, который дурачит простофиль по всей Европе Другие верили, что он — адепт алхимии и мудрый маг, посвященный в древние мистерии. Поль Шакорнак (1884–1964), французский библиограф, взялся за трудную задачу написать о таком человеке объективную книгу, не впадая ни в презрительный критицизм, ни в восторженный экстаз адепта. В биографии загадочного графа Сен-Жермена, «друга Екатерины Великой и Понтия Пилата», Поль Шакорнак избежал крайностей и сделал множество открытий, которые не раз порадуют читателя своей неожиданностью и исторической интригой.

Знак информационной продукции 16+

---

Как видно, Кобенцль повел себя искуснейшим образом, и в этом деле Кауниц ему помог: они представили то "выгодное дело в виде организованного господином Сюрмоном "промышленного" мошенничества"405. Вследствии этого последнему срочно пришлось покинуть город. Кобенцль писал: "Ожидаю скорый отъезд господина Сюрмона, и надеюсь, что госпожа Неттин скоро сможет вернуть себе те суммы, которые она одалживала. Среди тех тайных способов наверняка есть что-то хорошее, как это видно, по крайней мере, в изготовлении шляп и в дублении кожи. К тому же все наши торговцы шелками и льняными тканями считают окрашенные ткани чудесными"406.

Если это так, то к чему весь этот фарс? Это тайна. Мы находимся в том же положении, что и Кауниц: "Я не очень хорошо понимаю, что означает фраза из вашего доклада от 2-го числа этого месяца: "Ожидаю скорый отъезд господина Сюрмона". Добровольно ли он уезжает, или его наконец выгнали? В первом случае он может увезти с собой не только деньги госпожи Неттин, которую мне искренне жаль, но и те самые замечательные секреты. Во втором случае, надеюсь, что удалось заполучить от него и секрет очистки масел"407.

Ответ Кобенцля: "Господина Сюрмона не выгнали. Однако пока мы ожидали решения Ее Величества о том, заберет ли она мануфактуру или оставит госпоже Неттин, сын последней оставался в Турнэ и обучался всем тайным приемам господина Сюрмона. Когда от него узнали все, что он знал, и его присутствие более не было необходимым, я написал ему, что получил высочайшие указания о том, что Ее Величество и слышать не желает о каких-либо секретных способах. В то же время молодой Неттин дал ему знать, что его мать оставляет себе мануфактуру для того, чтобы покрыть свои расходы и что денег она вперед больше не даст. Тогда он решил уехать, сказав, однако, что вернет все суммы в течение следующих нескольких месяцев"408.

"К тому же он разрешил применять его секретные способы изготовления, и если нужно было какое-нибудь дополнительное разъяснение, он готов его дать, где бы он ни находился. Он уехал в Льеж и обратится, наверное, к маркграфу Баден-Дурлахе в Карлсруэ409. Неттин еще надеется вернуть хотя бы часть тех сумм, которые она отдала"410.

Именно так и случилось. И если для Кауница "дело было закрыто"411, то для госпожи Неттин оно приняло выгодный оборот: "Основанная в Турнэ мануфактура начинает развиваться. Верю, что госпожа Неттин останется довольна, или по крайней мере вернет свои расходы"412.

Этим закончилось так называемое "промышленное", одно время нашумевшее в городе Турнэ, мошенничество.

Одиннадцатая глава МОЛЧАНИЕ ДЛИНОЙ В ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ

Покинув Турнэ, граф Сен-Жермен направился в Льеж. Поехал ли он в Карлсруэ к маркграфу Баден-Дурлахе, как утверждал Кобенцль, нам неизвестно. Достовернее то, что он съездил в Италию. Существуют несколько документов об этой поездке. Один из биографов как-то обмолвился, что "Италия оценила его талант наравне с талантом ее собственных виртуозов и признала в нем одного из тончайших ценителей своего древнейшего и современного искусства"413.

Один из редких документов о пребывании графа в Италии состоит из тех нескольких страниц, которые граф Ламберг посвятил ему в "Воспоминаниях светского человека"414 и где он вперемежку приводит свои воспоминания об Италии, итальянцах и о Корсике.

О качестве этого документа сам Сен-Жермен предупреждает: когда один из его друзей, граф Шагман, спросил, что он думает об авторе названного опуса, ответ был категоричен: "Он сумасшедший и не имеет чести быть со мной знакомым"415.

О ком же граф так строго судил?

Побывав дипломатом, граф Максимилиан де Ламберг416, прозванный современниками Democrites Dulcior (сладкий Демокрит) 417, поиграл в ученого и кончил литератором. Несмотря на разнообразные таланты, его оценка графом Сен-Жерменом как нельзя более справедлива. Он почти ничего не знал о графе, а рассказывал самые сомнительные сплетни. Возможно, он и встречался с Сен-Жерменом в Версале в 1760 г.418, зато доподлинно известно, что он встретился с Казановой419 в Аугсбурге в 1761-м. Кто знает, может быть, именно из их разговоров и взаимных рассказов вышел этот фантастический бред о графе420.

Как бы там ни было, Ламберг дважды приезжал в Италию.

В 1764 г. он был вместе со своим патроном, князем Вюртембургским, в Венеции и поздравлял Алоисио Мосегино — нового дожа, избранного годом раньше. В 1770 г. он был во Флоренции в частном порядке, так же, как и в 1763 г. в Венеции. Таким образом, его рассказы о графе Сен-Жермене относятся к этим датам. Процитируем их лишь в качестве примеров, поскольку Сен-Жермен считал их неточными.

"Кого стоит увидеть, так это маркиза Эмара, или Бельмара, известного также под именем графа Сен-Жермена421. С недавних пор он проживает в Венеции, где, в окружении сотни женщин, которых ему предоставляет настоятельница монастыря, занимается опытами над отбеливанием льна, превращая его в аналог белого итальянского шелка. Он утверждает, что ему 350 лет, не желая преувеличивать, рассказывает, что был знаком с Тамас-Кули-ханом422, в Персии. Когда герцог Йорк прибыл в Венецию и спросил, каков ранг и титул этого маркиза Бельмара, ему ответили, что никто точно не знает"423.

Единственно верная информация здесь та, что Эдуард-Август, герцог Йоркский — брат Георга III Английского — прибыл в Венецию в мае 1764 г., где был торжественно принят.

В то время Венеция была идеальным прибежищем для тех, кто желал спрятаться. Инкогнито гарантировалось, и правительство предоставляло каждому право жить, как ему заблагорассудится, лишь бы не касался вопросов религии или политики.

Ламберг продолжает:

"Одному из своих друзей граф дал записку, в силу которой банкир, не зная маркиза, выплатил двести дукатов наличными. Когда я спросил графа, вернется ли он во Францию, он сказал, что бутылек снадобья, поддерживающего силы короля, должен быть на исходе, и что, когда оно кончится, тогда граф вернется на политическую сцену благодаря поступку, который прославит его на всю Европу. Сказал, что пребывал в Пекине вообще без имени. А когда полиция потребовала, чтобы он назвался, граф извинился, сказав, что собственного имени не знает…

Даже в Венеции до него доходили письма, на которых было просто написано: "Венеция". Его секретарь приходил на почту и просил выдать ему те письма, которые никому не принадлежали"424.

Ламберг утверждал, что граф Сен-Жермен показал ему:

"В своеобразном альбоме с автографами знаменитых людей, два слова на латыни, написанные моим прадедом Гаспаром-Фридрихом, умершим в 1686 г., его герб и девиз "Lingua mea calaraus scribae velociter scribentis"425. Чернила, бумага, патина — все казалось очень древним. Запись была датирована 1678 г. Там же была и выдержка из Монтеня, датированная 1580 г.: "Нет такого благородного человека, который, если закон станет проверять все его действия и помыслы, не заслужил бы десять раз виселицы. Однако было бы очень жаль покарать и потерять такого человека"426.

Ламберг обвинил графа Сен-Жермена в фальсификации с помощью латинской цитаты "Habeas scientiam quaestuosnm"427 и добавил:

"Эти надписи могли бы удостоверить возраст графа, если бы сама человеческая природа не доказывала обратное: о любой эпохе он отвечает без ошибок, цитирует точные даты очень давних событий, и делает это без чванства. Он редкий, удивительный человек. Что приятно — он умеет отвечать на критику. Его способность убеждать равна его эрудиции и обширнейшей памяти, хотя и не во всех областях. Сен-Жермен утверждает, что научил Вильдмана, как приручать пчел и научить змей внимать музыке и пению"428.

Дальше Ламберг рассказывает, что получил в Венеции в 1773 г. письмо от графа Сен-Жермена, отправленное из Мантуи. Нет ничего невозможного в том, что граф находился в это время в этом городе, зато письмо могло быть выдумкой Ламберга.

Ламберг вкладывает в уста графа Сен-Жермена следующие слова об изготовлении драгоценных камней:

"Граф Зобор — камергер покойного (зато бессмертного, если учитывать его покровительство искусствам) императора429 создал вместе со мной алмаз. Лет шесть назад князь Т. купил за 5500 луи алмаз, который я изготовил. Затем он перепродал его какому-то богатому сумасшедшему с прибылью в тысячу дукатов. Как говорит граф Барр430, нужно быть либо сумасшедшим, либо королем, чтобы тратить такие суммы на покупку алмаза. Поскольку, кстати, в шахматной игре сумасшедший (так называется по-французски шахматная фигура слон) стоит ближе всего к королю, ни греческая пословица: basileux h qnox (ко-

роль, что осел), ни латинская: Aut regem aut fatuum nasci oportet (нужно родиться либо королем, либо сумасшедшим) никого не шокируют. Госпожа де С… имеет такой же голубой брильянт, с такой же грубой огранкой, который в оправе выглядит как крупная богемская стекляшка с тусклыми гранями. Такой человек, как я, часто оказывается в затруднительном положении, когда нужно выбирать помощников. Случайный человек часто проявляет в искусстве порывы, достойные настоящих артистов. Все эти Потты431, Марггафы432, Руэлли433 решают с высоты своего положения, что никто никогда алмазов не изготовлял, просто потому, что им неизвестны принципы успеха. Пусть эти господа (несть им числа) изучают не книги, а людей, и они обнаружат, что в золотой цепи Гомера434, в Малом Альберте и в Великом435, в таинственной книге, названной Пикатрикс436, хранятся великие тайны: только тот, кто путешествует, делает великие открытия"437.