Олег Кожин - Темная сторона дороги (сборник)

• Название: Темная сторона дороги (сборник)
• Автор: Олег Кожин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-087480-4

Перед вами не сухое документальное повествование о дорожных аномалиях, а сборник увлекательных рассказов «темного жанра» от авторов, многие из которых уже знакомы читателям по сборникам «Самая Страшная Книга 2014» и «Пазл». Рассказы очень разные, но все они о дорогах: зловещие попутчики; повороты, ведущие в никуда; «проклятые участки», на которых необъяснимо часто случаются аварии, и всякого рода нечисть, чинящая препятствия плавающим и путешествующим… Темная сторона современной России приглашает читателей в путь!

---

– Алло!

– Ты где? Уже подъезжаешь? – услышал он далекий голос жены.

Лицо вытянулось. Она опять пьяна. Уже пьяна!

– Ты обалдела?! – заорал Ивлев. – Кончай жрать! Почему на звонки не отвечаете?!!

– Дети?.. – спросила трубка удивленно. – Д-дома…

У него перехватило дыхание, мигом вспотела ладонь.

– Ты скоро? – настаивала трубка. – Сегодня, да?..

Ивлев не шевелился и молчал. Соединение прервалось. Короткие гудки в такт с участившимся пульсом толкали в висок. Он отнял трубку от уха, экран слабо мерцал зеленым: «Соединение завершено!», потом медленно погас, словно испустил дух. Очередь в пробке двинулась вперед, сзади сразу же просигналили.

Продвинувшись вперед с десяток метров, очередь остановилась. Ивлев поставил рычаг на нейтраль и затянул ручник. Телефон был все еще зажат в руке, словно дохлая мышь. Он разжал пальцы и с брезгливостью вытер потную ладонь о бедро. Телефон кувыркнулся, ударившись о торпеду, и упал под панель с пассажирской стороны, натянув провод зарядного устройства. Ивлев хотел нагнуться и поднять его, может быть, перезвонить, но остался неподвижен. Он боялся того, что может вытащить из темной ниши за тонкий черный проводок. Домой, подумал он, мне срочно нужно домой… Я возвращаюсь…

Через час он вырвался за город и ушел на Кемерово. Облака впереди, над лесом, вытянулись в сине-розовые полосы и спешили за горизонт вслед уходящему солнцу. Ивлев посматривал на них изредка, и ему казалось, что машина стоит на месте. Он утапливал педаль в пол, зеленые цифры в глубине приборной ниши менялись, но ощущение неподвижности оставалось. Обман. Дорога не отпускала его. Мелькали километровые столбы: двадцать пять, двадцать шесть… тридцать два… Ивлеву сдавливало грудь, словно он погружался под воду. Мошкара летела навстречу, в свет фар, и ее мельтешение напоминало кусочки взбаламученного, поднятого со дна, ила в свете прожектора. Дальний свет тонул в бездонной черноте. Ивлев машинально переключал на ближний, когда впереди появлялись покачивающиеся огни встречных автомобилей, но сознание едва замечало этот факт.

Домой. Ему срочно нужно домой. Что-то случилось…

Повороты казались незнакомыми. Названия деревень на белых указателях ничего не напоминали. Красные огоньки на столбиках ограждений вдруг гасли, словно дорога закрывала глаза. Заправка – остров света в ночном море, под невидимым небом с нездешним рисунком созвездий. Небритый Робинзон с опухшими веками долго считает сдачу, шевеля потрескавшимися губами. Его Пятница, словно маленькая разбойница с большой дороги, тычет в машину заправочным пистолетом, но взгляд тоскливый и умоляющий.

Нет, Ивлев не хочет расслабиться. Ему нужно домой, к жене. С ней что-то случилось…

Не стоило обманываться с самого начала. Он знал, что так будет. Она никак не хотела понять, что есть что-то, что не отпускает никогда.

Встречные знаки и указатели согласно мерцали, словно обломки кораблекрушения. Они несли еще какой-то смысл, потаенный. При желании этот второй смысл можно было легко понять, но Ивлев старался не замечать его проблески и закуривал новую сигарету, опуская взгляд, едва замечал слабое свечение впереди. Пепельница в торпеде топорщилась окурками, словно морской еж. Кондиционер работал, но воздух в салоне только уплотнялся, густел и наполнялся холодным запахом водорослей, мазута и разложения.

Ивлев почувствовал, что рядом с ним на сиденье кто-то есть. Не сумка.

Такое случалось с ним второй раз в жизни.

Попутчик. Кто или что он – никто не знает. И зачем…

Безмолвное нечто, чье присутствие ощущаешь кожей. Волосы топорщатся, словно наэлектризованные. Нельзя повернуть головы, отнять руки от руля. Глаза становятся неподвижными, словно стеклянные шарики. Перехватывает дыхание, кажется, попутчик вот-вот заговорит… Собственный крик застревает в горле, и… все проходит.

«Не кричи на меня, – слышит Ивлев и вздрагивает: ничего подобного раньше, в тот, первый раз, не было. Попутчик не разговаривает. – Ты мне не муж. И другие – тоже. Разве ты против, когда я прихожу? Что я ищу в тебе: утешения, забвения? Какая разница? Почти все время мы проводим голыми, в постели или еще где-то, но тоже голыми… Мы никуда не ходим, кроме редких вылазок в магазин. Мы почти не разговариваем, лишь во время коротких промежутков между совокуплениями: задыхающиеся, потные, на смятых простынях, забрызганных спермой. Это продолжается и продолжается, пока у тебя не начинает ныть в паху, а я не ухожу, как правило, утром, рано… иначе мы не можем остановиться…

Но я же возвращалась. Всегда возвращалась.

Иногда мне хотелось только говорить. Говорить, говорить… Все то немногое, что ты узнал обо мне, я рассказала именно в такие дни. Может быть, я врала. А может, и нет.

Я рассказывала истории, сидя у тебя на коленях, а ты гладил мне грудь или бедра, раздувая огонек плотского желания. И раздувал, но соития были мимолетными, словно случайными, а может быть, даже ненужными перерывами, как ненужными перерывами были наши попытки разговаривать в дни секс-марафонов.

Тебе же это нравилось. Разговоры. Ты потакал мне вниманием, побуждая говорить больше и больше. Ты подливал мне саке и выпытывал историю происхождения шрамов на запястьях: белых, выпуклых. Ты говорил мне о силе притяжения и привлекательности порока. Об ухе Ван Гога, подаренном проститутке. Ты читал мне вслух то „Принца Гендзи“, то „Ворота Расемон“, наблюдая, как горячечные вибрации звуков твоего голоса заставляют трепетать мою плоть. Ты слышал малейшие изменения ритма моего дыхания. Вокруг нас всегда лежали книги, грудами; горели свечи, бумажные фонарики, курились ароматические палочки и сигареты; саке грелось в крошечных чашечках; слова колебали воздух и рисовую бумагу на фусума, доставляя физическое наслаждение нам обоим. Реальность становилась относительной, с разных точек пространства и времени все выглядело по-другому, но всегда зыбким и кажущимся. Помнишь, временами я брала бумагу, кисть и принималась рисовать образы, витающие над нами? Ты говорил, что больше всего рисунки походят на изображение наших совокупляющихся душ. Я улыбалась с закрытыми глазами…

Ты помнишь это? Что тебе было нужно? Ты хотел большего?

Но ты ведь знал… Прекрасно знал это. Всегда. Когда целовал меня на прощание в тот, последний, раз. Знал, когда надпиливал тормозные трубки в моей машине, в начале улочки, круто опускающейся к морю.

Некоторые вещи никогда не меняются. Что-то не отпускает никогда…»

Глаза Ивлева вылезли из орбит. Он прирос к сиденью, нога прилипла к педали. Рук он не чувствовал. Дорога летела под колеса, шелест шин напоминал шипение прибрежных волн на галечнике…

«Я хочу вернуть тебе поцелуй, – услышал он. – Посмотри на меня, пожалуйста».

«Это не я!» – хотел закричать Ивлев, но не смог разлепить губы.

Он повернул голову. Тень на пассажирском сиденье сгустилась и потянулась к нему. Фары встречной машины осветили салон. Мимолетная вспышка выхватила из темноты спутанные пряди прямых иссиня-черных волос, напоминающих водоросли, белые губы, приоткрытые для поцелуя, вздувшуюся щеку с черной сетью вен и блестящий глаз, подернутый мутной пленкой.

Ивлев глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду…

Сердце его остановилось раньше, чем морская вода целиком заполнила легкие.

Алексей Шолохов Попутчица

© Алексей Шолохов, 2014

Автомобильная дорога Есаулово – Томск

– Я никогда никому не рассказывал эту историю. Никому и никогда. Вы можете верить, а можете – нет, – Семен поднял глаза от стола, обитого выцветшей клеенкой, на притихших, словно дети, мужчин. – Елкины, да, по большому счету, мне все равно. Я чувствую, что время пришло. Не спрашивайте, откуда это чувство. Не отвечу. Это как неподъемный груз, который несешь всю жизнь, толком не зная, что с ним делать. И вот приходит время, когда появляется одно только желание: сбросить его с плеч, понимаете? Нет, не нагрузить этой ношей кого-то, а именно сбросить. – Семен посмотрел на мужчин, потом поверх их голов – на вставшие на ночлег фуры, окинул взглядом заметно опустевшую трассу и ставшие в сумерках болезненно яркими огни заправки. – А может, местность похожая? Вот и нашептало.

Это было еще в девяностые. Я тогда только выкупил свой «КамАЗ», на котором проработал до этого лет десять. Работу приходилось выпрашивать и браться за что ни попадя. Поколесив по Красноярску да маленько по краю, я призадумался. Денег рейсы приносили мало, да и каждый считал своим долгом обмануть работягу. Кто недоплатит, а кто и вовсе без шиша оставит. Да что я вам рассказываю, вы и сами все помните. Многие из вас так же точно крутились. Елкины, в девяностых кто-то богател, а кто-то лысую резину на обед жрал. Не я один такой. В общем, захотелось мне срубить деньжат один раз и надолго. Мне позвонил Виталич, неплохой мужик, но с заскоком. Шестнадцать лет начальником нашего АТП был. Кстати, это благодаря ему я свой первый «КамАЗ» и смог выкупить. Он еще в АТП мне халтурку подбрасывал, так что, вы понимаете, довериться ему я мог. Так я думал тогда, так же думаю и сейчас.