Франк Тилье - Атомка

• Название: Атомка
• Автор: Франк Тилье
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08932-7

Впервые на русском! Новая книга Франка Тилье «Атомка». Тело парижского журналиста найдено в холодильнике на кухне его дома. Работавшая вместе с ним журналистка исчезла, зато найден совершенно истощенный мальчик с запиской от нее и со странной татуировкой. Возникают старые дела, связанные с утопленниками. Все эти странные случаи объединяет одно: попытка неких ученых с помощью запредельно низких температур бросить вызов смерти. Комиссар Шарко и Люси Эннебель включаются в расследование этого сложного дела, то и дело перемещаясь из Парижа в Гренобль, из психиатрической клиники в затерянный монастырь или в секретный научный центр, расположенный в Лос-Аламосе. В конце концов они понимают, что все следы ведут… в мертвый украинский город рядом с застывшим атомным реактором.

---

— Как это пропал?

Никола Белланже присел на край письменного стола:

— Вчера около десяти вечера медсестра больницы заметила в одном из коридоров тепло одетого — толстая куртка цвета хаки, черные брюки, шапка, перчатки — мужчину, лицо которого было замотано шарфом. Мужчина нес на руках ребенка и, прежде чем сбежать по лестнице и скрыться, успел как следует двинуть локтем в лицо этой самой медсестре, стоявшей у него на пути.

Шарко шепотом выругался. Всегдашняя проблема муниципальных больниц — все двери настежь, и днем-то охраняются кое-как, а ночью так вообще… Туда может зайти кто угодно, кто угодно может бродить с этажа на этаж, кто угодно, воспользовавшись занятостью… или халатностью персонала, может войти в любую палату.

— Версии какие-нибудь есть?

— Пока никаких. Тремор из местной полиции поехал в больницу, хотя медсестра, которую «посетитель» сильно ударил по лицу, толком его не разглядела и показания брать практически не у кого. Местная полиция объявила особый уровень тревоги — «Тревога: киднеппинг», — но фотографии ребенка у них есть лишь те, что были сделаны накануне, когда мальчика нашли, а о похитителе вообще никакой информации, только описание одежды. Да, еще! Тремор сказал, что в лаборатории сделали анализ крови с бумажки, обнаруженной в кармане малыша, и это оказалась кровь Валери Дюпре.

— Значит, она была ранена, когда писала…

Шарко откинулся на стуле, уставился в окно. Однажды мальчонке удалось сбежать от палача, но теперь ему придется пережить те же муки заново…

Комиссар точно знал: надежды на то, что повезет, больше нет.

16

Люси и Лиз Ламбер нашли тихое местечко на этаже, где располагалась закусочная. Обедать было еще рано, но Люси воспользовалась случаем и заказала себе вполне «диетический» набор из жареной картошки, чизбургера и колы. Простых запахов теплого хлеба и горячей говяжьей котлетки оказалось достаточно, чтобы мгновенно пробудился аппетит.

Когда они шли вверх по лестнице, Люси попробовала раздобыть еще немного информации о Кристофе Гамблене. Как Лиз считает: не опасался ли журналист чего-нибудь? Нет, ничего нового узнать, увы, не удалось: приезжий, по мнению несостоявшейся утопленницы, держался вполне естественно и спокойно, говорил, что собирает материал для очередной статьи. Как обычно.

Собеседница Люси машинально развернула сэндвич — привычные жесты, каждый день одни и те же, да и дни похожи один на другой, как близнецы, — и сама вернулась к теме, которая интересовала лейтенанта Энебель:

— Первый раз это случилось три года спустя после несчастного случая — в две тысячи седьмом, до того были только какие-то мимолетные воспоминания, такими вспышками… И вот когда начались эти мучительные кошмары, — женщина вздохнула, — мне захотелось во что бы то ни стало убраться подальше от Амбрена, от озера, от… от гор… А тут не сразу привыкла, трудное было время… — Она не сводила ореховых глаз с Люси и перемежала фразы долгими паузами. Господи, эти глаза видели смерть вблизи, наверное, тогда и потеряли свой природный блеск… — Я очень хорошо помню, как все началось. Была середина лета, стояла ужасная жара. Дом у меня был старый, случился засор, и надо было прочистить трубу, а для этого — пойти в глубину двора, к сточной яме… Простите меня, если у вас пропадет аппетит, потому как то, что я собираюсь рассказать, не… не очень…

— Ничего, не беспокойтесь.

— Короче, я собиралась вылить в сточную яму каустик, которым промывала трубы, чтобы убрать оттуда всю грязь, ну а когда приподняла крышку, оттуда пошел очень сильный запах тухлых яиц, и я… Даже и не знаю, как бы это получше объяснить… помню, я упала там, рядом с этой крышкой, прямо на землю, почти без сознания… Можно было бы подумать, будто это от жары или вони из стоков, но дело было совсем не в том. Передо мной поплыли, одна за другой, картинки, каких я сроду не видела… Картинки эти впечатывались в меня так, будто их внутрь молотком вбивают, будто силой втискивают… И с того дня они стали меня преследовать, почти каждую ночь приходили ко мне в страшных, страшнее некуда, кошмарах…

Люси отложила едва надкушенный чизбургер, наклонилась вперед и слушала во все уши.

— Запах тухлых яиц пробудил в вас вытесненные воспоминания, как мадленка у Пруста…

— Вот-вот. Я сразу же поняла, что ощущала именно такой запах в тот вечер, когда упала в озеро, за три года до промывки труб. У меня появилась уверенность в этом.

Теперь Люси была убеждена, что напала на след. Связь между двумя убийствами и двумя мнимыми утоплениями бросалась в глаза: пресловутый запах сероводорода, особенный, ни с каким другим не спутаешь.

— В тот вечер вы сидели на диване с собакой, смотрели телевизор, да? Откуда же было взяться этому запаху?

— Не знаю, нет, правда не знаю! Он был вокруг меня… И во мне, внутри!

Люси вспомнила, что говорил о сернистом водороде судмедэксперт. В больших дозах этот бесцветный газ убивает, но, если вдохнуть его всего разок, причем низкой концентрации (так он, кстати, ужаснее всего и воняет), просто потеряешь сознание. К тому же наличие его в организме выявляется с трудом, вот почему в сделанных Лиз Ламбер в больнице анализах крови и не было ничего особенного. Может быть, убийца воспользовался сульфидом водорода как своего рода наркозом и для того еще, чтобы жертва не наглоталась воды в озере? Но зачем ему все это понадобилось, зачем?

— Расскажите мне о ваших кошмарах. Что именно за картинки вас преследовали?

— Всегда одни и те же. Кто-то бьет в барабан. Я узнаю заставку передачи, которую смотрела в тот вечер. Потом… потом на стене гостиной появляется тень и пляшет там… на стенах пляшет, на потолке… Эта тень то растет, то уменьшается, она вертится вокруг меня и ужасно меня пугает… Как будто рядом злодей или типа того…

— А кто-нибудь мог проникнуть в ваш дом? Кто-то чужой?

— Я и сама об этом думала. Нет, никто не мог. Я всегда запираю дверь на ключ, это у меня вроде мании. Замок никто не взломал, даже не поцарапал. Все ставни как были закрыты, так и остались. Без ключа в запертую дверь не войдешь… Ну и потом, собака же наверняка бы залаяла!

— А если вашу собаку первой вывели из строя? А если у кого-нибудь был ключ от вашего дома?

— Нет-нет. Ни у кого никогда не было ключа от моего дома!

— Вы никогда не теряли ключей? Никогда не делали дублей?

— Нет. И журналисту так сказала. Нет и нет, категорически.

— Хорошо. Продолжайте, пожалуйста.

Лиз машинально царапала ногтем стол. Люси чувствовала, как трудно ей говорить.

— Потом все так смутно, ну, как в любом кошмаре… Я уже не в гостиной, а «там». Мне кажется, я плыву в черноте и вижу перед собой два огромных глаза, которые время от времени мигают… Точнее, эти два прямоугольных глаза бьют светом мне в лицо каждые пять секунд. Потом мое тело приземляется, и я оказываюсь на чем-то мягком, таком… плотном. Может быть, это простыни… Много-много простынь, десятки, сотни белых простынь, и они окутывают меня как саван. Мне чудится, будто я умерла и меня хоронят. Подо мной, вокруг меня… что-то гудит и грохочет — такой непонятный, металлический, резкий звук, трудно его описать… А потом все прекращается, и на меня обрушивается громадный водопад. И как будто вода хлещет прямо с черного неба, затопляет меня, я захлебываюсь в ней… И у меня начинается агония, и я чувствую, что умираю, и я… — Лиз крепко вцепилась в свой картонный стаканчик с колой, тряхнула головой. — …И все! Тут кошмар обрывался, и я каждый раз просыпалась в своей постели, задыхаясь и вся в поту. Это было ужасно, и просто счастье, что теперь уже эти видения меня не преследуют.

Лиз потерла ладони одну о другую. Люси пыталась понять, в чем смысл ее кошмаров, но разгадать их не получалось. Она все записала и решила сменить тему:

— Вы знаете такую горнолыжную станцию — Гран-Ревар?

— Конечно знаю, — помолчав, ответила Лиз. — Я несколько раз там бывала, когда еще каталась на лыжах, но потом бросила их окончательно. За год до того, как тонула в озере.

Люси сделала в блокноте еще одну запись. Теперь у нее появилась ниточка, на этот раз она была почти уверена: именно там, на лыжной станции, убийца тем или иным способом добывал ключи от домов своих будущих жертв.

— Наверное, вы останавливались в отеле? В каком — помните?

— Помню. В «Барм».

— А в «Ле Шанзи» — никогда?

— Нет-нет. Только в «Барм». Я уверена.

Люси записала название гостиницы. Она была разочарована: ниточка ускользала, связь между жертвами терялась — во всяком случае, здесь. Она минутку подумала и задала еще несколько вопросов насчет пребывания на горнолыжной станции — нет, в ответах снова никаких зацепок.

Вскоре Люси выдохлась, пришла к выводу, что из упрямой Ламбер больше уже ничего не вытянешь. Оставалось только распрощаться, но она не хотела уходить побежденной, она не могла бросить след, едва на него ступив. Теперь уже нет пути назад.