Ханна Маккоуч - Под соусом

• Название: Под соусом
• Автор: Ханна Маккоуч
• Издательство: «Фантом Пресс»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-86471-373-2

Лейла Митчнер, двадцативосьмилетняя выпускница кулинарной школы, пытается выкроить себе место в сумасшедшем и жестком мире лучших ресторанов Манхэттена. Она знает, что из нее получится отличный шеф-повар, но пока батрачит на босса-женоненавистника, который скорее сделает своим помощником посудомойщика, чем даст женщине возможность проявить усердие в роли шеф-повара. При этом Лейла сознает, что тающий остаток на ее банковском счете не покрывает долг перед соседкой по квартире, но зареклась просить помощи у своей эгоцентричной, многократно разведенной матери — актрисы мыльных опер.

На личном фронте дела обстоят не лучше. Лейлу сводят с довольно славным парнем, но его мокасины с кисточками и корпоративные манеры выдают аристократа «белой кости», а от таких она решила держаться подальше. После долгих неудач Лейла встречает музыканта, который кажется ей богемным прекрасным принцем, однако вскоре обнаруживает, что он просто халявщик, а не партнер. И все же Лейла не бросает поиски настоящей любви и успеха — и в конце концов находит и то и другое там, где меньше всего ожидала.

Свежий, живой голос Ханны Маккоуч звучит со страниц ее книги — очаровательной современной сказки про Золушку, любовь, секс, поваров и большой город.

---

— В последнее время я чувствую некоторое напряжение между нами, — начинает он с укором во взгляде.

Напряжение. Некоторое. Звание «Фарисей года» тебе обеспечено.

Меня так и подмывает сделать умное лицо и удивиться: «Неужели?»

Нет, лучше прикусить язык. Ясно как божий день, Ноэль завел этот разговор потому, что мечтает меня уволить, но боится, что я его засужу за дискриминацию по половому признаку. Помощница нашего главного пекаря бросается заполнять исковые формы, стоит только парням свистнуть ей вслед или промурлыкать любимую песенку: «Andale, апdale, уо necesito un poquito de chocha caliente». Перевод: «Скорей, скорей, мне нужна кошечка погорячей». Девчонка, которая раньше работала на моем месте, подала на ресторан в суд и выиграла. Я уверена, Ноэль молит Бога, чтобы я ушла подобру-поздорову. Точнее, по собственному желанию. Ладно, послушаем, что он там надумал.

— Понимаешь, о чем речь?

— Примерно.

Я придерживаюсь выжидательной тактики, а пока длится пауза, составляю мысленный список его недостатков: редеющие на макушке волосы, перебор с гелем, заметное пузцо, которое непременно в будущем дорастет до жирного брюха, одутловатая, самодовольная физиономия.

Черт возьми, сам же позвал, сколько можно ходить вокруг да около?

— Мне кажется, ты… гм… ставишь под сомнение мою власть.

— Я переживаю, что меня лишают шанса на профессиональный рост. Если это значит ставить под сомнение вашу власть, то вы правы.

— Ты не готова для соте.

Вот когда ты убедишься, что, несмотря на внешнюю грубоватость, я могу быть хрупким цветочком. Я не ору: «Да как ты смеешь, фарисей чертов! Сам-то ты готов для соте?! Ты держишь меня в черном теле только потому, что тебе приятно издеваться над моей мечтой!» Нет, я не произношу ничего подобного. Просто сижу, вконец ошарашенная, и молчу. Иногда это срабатывает. Есть такой психологический прием. А может, я за деревьями леса не вижу? Может, меня в самом деле никто не унижает, не тормозит, не ставит мне палки в колеса? Не знаю, что отвечать. Он что, серьезно? Я действительно не готова для соте? Конечно, я пока не лучший повар на свете, но хотя бы одну попытку определенно заслужила. Видит Бог, справилась бы не хуже Дэнни.

— Я чего-то не умею? — интересуюсь наконец как можно дипломатичнее.

Мне нужны конкретные факты, но в ответ я слышу только:

— Кое с чем определенно не справляешься, и это сказывается на работе всей кухни.

Заглядывает Бенни, спрашивает, не хотим ли мы чего-нибудь выпить. Ноэль просит принести воды.

Обвинять меня в падении морального духа всей кухни, когда всем ясно, что проблема кроется в О’Шонесси? Ну уж нет, этого я не потерплю.

— Если кто-то и подрывает мораль, — я делаю шаг к пропасти, — так это новенький.

Глаза Ноэля мечут молнии, он стискивает губы, как будто не может решить, вцепиться мне в горло или долбануть кулаком по столу.

— Новенький, — шипит он, угрожающе наклоняясь вперед, — превосходно готовит соусы. В отличие от тебя он подтвердил свои таланты в весьма респектабельных заведениях, красотка.

Во мне все кипит, когда он называет меня красоткой. Такое впечатление, что он дал мне это прозвище не столько с целью польстить, сколько для того, чтобы выглядеть этаким Стивом Маккуином[20]. В любом случае его тон превращает «красотку» в оскорбление.

— А мне начхать, что он работал у Жан-Жоржа! Он сидит на кокаине, он половой извращенец и, чтоб мне сдохнуть, клептоман!

— Вот мы и подошли к следующему вопросу. — Ноэль складывает ладони домиком и отводит взгляд. — Не знаешь случайно, что случилось с ножом Хавьера?

— Случайно знаю, — говорю я с нажимом: мол, кроме тебя, все знают.

— Верни прямо сейчас, и я обещаю закрыть глаза на эту… гм… неприятность.

Как свисток паровоза в уши — ТУУУУУ! У меня отнимается язык, в глазах темнеет от бешенства. Нет ничего хуже несправедливого обвинения, особенно в воровстве. Жестокость мне не свойственна, но в этот момент я готова набить Ноэлю рыло до кровавого месива.

— Вы обвиняете меня, — уточняю я как можно более тихо и ровно, — в краже?

— Пока я никого не обвиняю. И не обвиню, если к концу рабочего дня нож вернется в мой кабинет. Там никого не будет, можно оставить анонимно.

— Ноэль! Ушам своим не верю. Вы обвиняете меня — меня, а не подонка, который его украл… Все ведь знают! Да он на глазах у Пабло сунул его в свой ящик, где нож наверняка лежит и сейчас…

— Я знаю, что тебе не нравится Дэнни.

— Не нравится?!

— Попрошу не кричать.

— Десять минут назад в холодильной камере он пытался засунуть мне в глотку свой агрегат!

Застигнутый врасплох Ноэль невольно крякает, но быстренько приходит в себя:

— Ты что, задремала, а когда проснулась, во рту у тебя было что-то лишнее? У-у-у, красотка, это здорово! Я знаю, тебе давно не хватает мужика, но уж будь добра, не смешивай работу с удовольствием. Минет в холодильнике — это уже слишком.

Бенни ставит перед нами воду, но у меня уже искры сыплются из глаз, и я не доношу стакан до рта, вода выплескивается мне на лицо и халат.

— Да у тебя и с выпивкой проблемы, — ржет Ноэль.

Кто, черт возьми, заставляет меня работать на эту скотину? Я чувствую себя тем несуразным увальнем, которого на арене цирка, на глазах у восхищенной публики дубасят все кому не лень. Дух у меня перехватило — ни вдохнуть, ни выдохнуть, в висках стучит паровой молот. Из носа течет, — утеревшись пальцем, я вижу, что это кровь.

— Эй, красотка, да у тебя кровь из носа, — хихикает Ноэль как зловредный мальчишка и через стол швыряет мне прямо в лицо льняную салфетку.

Поймав салфетку, я запихиваю уголок в ноздрю и гундошу:

— Официально заявляю: нож Хавьера я не трогала. Я не клептоманка. И я не уйду. Вам придется меня уволить и остаться без работника, а возможно (неужели это я говорю?), и отвечать перед судом.

Кровь хлещет рекой: половина салфетки пропиталась. Ноэлю уже не до смеха.

— Запрокинь голову! Бенни! Льда, скорее!

Вся кухня следит за сценой через окошко. Бенни метнулся к столу, но Дина подоспела первой, с куском льда в полотенце.

— Прош-шу прощ-щения, ш-шеф, — шипит она, явно готовая его придушить.

— Ага! Флоренс Найтингейл[21] на посту. Передаю ее в твои руки. — Ноэль берет со стола блокнот и неспешно направляется на кухню. — Лейла! Как очухаешься, немедленно сюда — у нас на пять тридцать большой заказ!

Дина подводит меня к банкетке, помогает лечь. Одну руку она подкладывает мне под шею, другой придерживает мою ладонь на полотенце со льдом. Сегодня на Дине коротенький топик с тонюсенькими бретельками и очень глубоким вырезом. Джинсы с низкой талией открывают татуированное вокруг пупка солнышко. Ее браслеты приятно холодят мне подбородок.

— Я бы на твоем месте уволилась, — шепчет она.

— Вот еще. Ему только этого и надо.

— Никакая работа не стоит таких унижений. Я все слышала! Он из кожи вон лезет, чтобы тебя довести. На что, спрашивается, ты тратишь свою жизнь? На драчку с вонючим козлом, который хочет тебя выжить? А этот долбаный новенький? Неужели это правда? Он сунул тебе в лицо свою сардельку? Сегодня же звони в полицию и пиши заявление.

— Не в моих правилах.

Дина снимает лед — проверить, не остановилась ли кровь. Стоит ей приподнять мою голову, из носа снова течет густая горячая струя.

— Черт, никак не прекращается. Если минут через пять не пройдет, я вызову «скорую».

— Нет! Мне надо работать. Все будет нормально, — обещаю я, пытаясь сесть. — Голова что-то кружится.

— А то! Шутка ли, столько крови потерять.

— Не надо «скорую», я возьму такси.

— Одна ты не поедешь. Вдруг сосуд лопнул или еще что.

— Может, Ноэль отвезет? — острю я.

— Кого-нибудь позвать?

— Густава? Не помню, работает он сегодня или нет.

— Не шевелись. Я сбегаю в «Перлу».

Дину сменяет Бенни.

— Не давай ей двигаться, — предупреждает она.

— Есть, босс.

Через несколько минут надо мной склоняется Густав. К этому времени мне сменили уже два полотенца, и весь белый халат спереди залит кровью.

— Ни хрена себе! — восклицает Густав. И Дине: — Давно она так?

— Да уж минут пятнадцать.

Их голоса сливаются в смутный гул, я уже не разбираю слов. Густав зажимает мне нос салфеткой, и я сглатываю кровь. Она течет по задней стенке горла. Голова плывет. Последнее, что я чувствую, как отнимаются ноги.

Я прихожу в себя в палате Пресвитерианской больницы. Врач вставляет мне в нос какую-то длинную железку.

— Привет, — говорит он, — ты на пару минут отключилась.

— Скорее на полчаса, доктор. — Густав с обеспокоенным видом сидит в кресле у кровати. На мне по-прежнему окровавленный халат и клетчатые штаны, но башмаки и носки сняли. — Как ты, малышка?