Евгений Ланн - Диккенс

• Название: Диккенс
• Автор: Евгений Ланн
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1946

Предлагаемая беллетризованная биография Чарльза Диккенса — попытка изобразить жизнь писателя как историю его обогащения жизненным опытом, как историю его идей и его книг. Материал книги содержит описание социально-политического фона, на котором раскрывается творчество Диккенса. Также в биографии уделено внимание краткому изложению сюжетов основных произведений писателя, которое должно помочь читателю в раскрытии общественного лица Диккенса, проследить путь, каким шло развитие его миросозерцания.

---

Но еще лучше — читать. У Джона Диккенса было совсем мало книг. Он не был любителем чтения. «Робинзон Крузо», «Дон-Кихот», несколько романов Фильдинга и Смоллета, «Векфильдский викарий» Гольдсмита, томики с очерками из «Зрителя», «Болтуна» и «Опекуна», — листков столетней давности, заменявших журналы, — избранные сказки из «Тысячи и одной ночи» да очерки американца Вашингтона Ирвинга — вот, пожалуй, вся библиотека.

Чарльз проглотил эти книжные сокровища еще до той поры, когда покинул, по решению отца, богобоязненную леди, памятную ему не столько своими уроками, сколько отвратительным мопсом.

Откуда-то он добыл еще одну занимательную книгу — «Жиль Блаза» — и так ею увлекся, что непрестанно надоедал родителям рассказами о приключениях этого испанского лоботряса.

Вооруженный всеми этими знаниями в области отечественной и мировой классики, он не извлекал никакой для себя пользы из школы старой леди. Ему нужен был другой, более опытный, учитель.

Но Джон Диккенс нисколько не собирался экономить презренные фунты, да и миссис Диккенс не могла успешно бороться с соблазном купить лишнюю шелковую ленту на- капор. Тем временем терпение кредиторов истощалось, и не оставалось другого выхода, как съехать с квартиры на Ордненс Террас и перебраться в другой, очень тесный домик на окраине Четема.

Теперь Чарли не мог так же часто, как раньше, встречаться с золотоволосой Люси. Образ ее стал понемногу тускнеть. Переход в другую школу облегчал забвение.

Фанни не бросала уроков игры на фортепиано, и Чарльз вместе с ней пошел в школу, находившуюся неподалеку от их новой квартиры.

Эту школу содержал баптистский священник мистер Вильям Джайльс.

Мистер Джайльс заинтересовался мальчиком, который не только читал отечественных классиков, но и хорошо помнил прочитанное. Мистер Джайльс уделял ему больше внимания, чем другим своим ученикам.

Может быть, это внимание мистера Джайльса помогло мальчику стоически выдержать разлуку с семьей. После многолетней службы в четемских доках Джону Диккенсу удалось добиться перевода в столицу — в Лондон — все по тому же адмиралтейскому ведомству.

Чарльзу было лет одиннадцать, когда произошел этот поворот в судьбе мистера Диккенса, произведшего на свет еще одного, шестого, ребенка. На семейном совете решили оставить Чарльза продолжать учение у баптистского священника, а всей остальной семье перебираться в Лондон.

Чарльз остался в Четеме. Он был верен своим литературным вкусам. По-прежнему его пленяли сказки «Тысячи и одной ночи», и плодом этого увлечения явилась трагедия, написанная им после отъезда семьи в Лондон.

Трагедия носила заглавие «Миснар, султан Индии». Тщательно переписанная, она была вручена для прочтения мистеру Джайльсу.

Начало литературной карьеры Чарльза Диккенса было удачным. Мистер Джайльс очень высоко оценил драматургический талант своего одиннадцатилетнего ученика и посулил ему в будущем широкую известность.

Очень скоро после этого триумфа, еще до окончания учебной четверти, Чарльз был вызван родителями в Лондон.

В 1823 году не было еще железных дорог. В Англии, где она появилась впервые, крохотная линия протяжением в двадцать миль, между Стоктоном и Дарлингтоном, открылась только через два года. И переезд Чарльза из Четема в Лондон совершился по старинке — в пассажирской карете. Одна из томпсоновских карет носила поэтическое имя «Голубоглазая девушка»!

В этой карете одиннадцатилетний Чарльз покинул Четем. Он оставлял за собой годы безмятежного детства — ни одно из четемских воспоминаний взрослого Диккенса не замутнено скорбью или горем.

Чарльз ехал в Лондон.

5. О мальчике забыли

Теперь, когда Чарльз вторично приехал в Лондон, он смотрел вокруг другими глазами. Теперь он переезжал в Лондон на постоянное жительство. В этом гигантском городе он будет жить. Вот на этой улице, по которой снует больше народу, чем наберется во всем Четеме, он будет ежедневно бывать. Какие дома и какие магазины!

На станции пассажирских карет его встретил отец. Он был печален. В семье было горе: умерла маленькая сестренка Чарльза — четырехлетняя Херриет. Поэтому родители вызвали его в Лондон.

От станции пассажирских карет пришлось идти долго. Чем дальше шли Чарльз с отцом, тем меньше походил Лондон на столицу метрополии, тем ниже становились дома, грязней и уже улицы. И прохожие были, казалось, не те, каких он видел из окна кареты, когда проезжал через центр. Простоволосые женщины с изможденными лицами, мужчины, хмурые и бледные, в рабочих блузах, оборванные, грязные ребятишки…

Это была Байхем-стрит, на северо-западной окраине Лондона, называвшейся Кемден Таун. Окраина переходила в поля, а за полями уже виднелись лондонские пригороды.

А домик был маленький и грязный, даже бедней, чем четемский. Отец, правда, служил в одном из бесчисленных отделов адмиралтейства, но без конца должен был уплачивать долги. А для этого снова брал деньги взаймы и снова должен был раздобывать их для расплаты.

Когда Диккенсы уезжали из Четема, они взяли с собой для помощи по хозяйству сироту из четемского воспитательного дома. В Лондоне они заменили ее более солидной служанкой — пожилой глуховатой женщиной. Но теперь пришлось отпустить ее, и снова из воспитательного дома был взят мальчик-сирота. Он возился с детьми, работы ему было много, детей было трое, кроме Чарльза и Фанни.

Фанни продолжала учиться на фортепиано. Дешевого учителя нетрудно было найти, — у Фанни были всегда дешевые учителя; надо было удивляться тому, что она делала успехи непрерывно. Стоило только раз послушать ее игру, чтобы в этом убедиться.

Чарльз тоже ждал, что его отдадут в школу.

Ждал он напрасно. Родители, обремененные долгами и большой семьей, не выражали намерения послать его в школу, куда пришлось бы платить.

Отец нередко поступался всеми своими удобствами, покоем и самоотверженно ухаживал за детьми, когда они заболевали. Но что поделаешь, если у отца такой характер, по вине которого он влез в неоплатные долги и никак не мог справиться со своим неподражаемым легкомыслием, а при скудости средств забыл обучать старшего сына…

На мать надежда была плоха, еще хуже, чем на отца. Мать могла не «позабыть», даже наверное она не забыла об обучении сына, но, по-видимому, у нее были другие планы. Скоро пришлось Чарльзу в этом убедиться.

И он взялся за нелегкую работу по дому. Другого ничего делать не оставалось. Когда мальчишка из воспитательного дома возвращался из бакалейной с пустыми руками, Чарльз бежал к бакалейщику, упрашивал его отпустить еще несколько фунтов овсянки и не требовать уплаты всего долга. Возвращался мальчишка от мясника с таким же отказом — Чарльз бежал к мяснику. Он делегировался и к домохозяину, он улещивал и сборщика от водопроводной компании, он принимал самое деятельное участие во всех хозяйственных операциях миссис Элизабет Диккенс, изощрял свое дипломатическое искусство.

К тому же он вел созидательную работу по укреплению домашнего очага — мыл полы, растапливал плиту, помогал нянчить детей, чистил отцу штиблеты. Мальчишка-сирота никак не мог справиться с домашней работой, особенно если принять во внимание, что миссис Диккенс не любила обременять ею себя.

Словом, работы было немало. А когда Чарльз бывал от нее свободен, он бродил по Лондону. Он шел в Риджент Парк с его прудами, лужайками и аллеями, уходящими к северо-западным предместьям. Когда-то, во времена королевы Елизаветы, соседствуя с Кемден Тауном, на этом месте тоже был парк, но назывался он иначе, парк с оленями и дичью; потом, при Кромвеле, парк вырубили, исчезли и олени и дичь, и на пышных лугах мирно пасся скот. А затем там же разбит был новый парк, названный Парк Регента в честь Георга Четвертого, который в ту пору был регентом. Зоологического сада, излюбленного лондонскими детьми, еще не было в Риджент Парке, когда Чарльз углублялся в его аллеи. Риджент Парк напоминал ему другой парк — в Кобеме, неподалеку от милого Четема. Но там, в Кобеме, парк был куда лучше — так казалось Чарльзу — старинный парк, да к тому же украшенный старинным замком не хуже рочестерского. Здесь замка не было. И все же этот парк и простершиеся за ним поля влекли к себе Чарльза, — можно было вспомнить о тех счастливых днях, когда после школы леди с мопсом и мистера Джайльса он уходил в Четеме далеко за форт Питса…

Но, пожалуй, еще лучше, еще занимательней было бродить по Лондону.

Уже в этот первый год пребывания в Лондоне обострилась его наблюдательность. Никто ему не подсказывал сделать описание полуглухой старухи, которая помогала его матери по хозяйству и позднее была заменена мальчиком из воспитательного дома. Тем не менее Чарльз подробно записал в своей тетрадке манеры ее, привычки и характерные черты и прекрасно описал внешний ее вид. А затем он описал еще более подробно одного старого чудака. Старик был постоянным парикмахером его дяди, Томаса Барроу; он очень любил рассказывать о наполеоновских войнах, считал себя знатоком военного дела и немилосердно критиковал Наполеона.