Иван Сытин - Жизни для книги

• Название: Жизни для книги
• Автор: Иван Сытин
• Издательство: Госполитиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

В книге содержатся воспоминания крупнейшего русского книгоиздателя и просветителя И. Д. Сытина, а также воспоминании современников о нем.

---

Я начал с того, что обратился к Льву Николаевичу Толстому за советом и поддержкой.

Как я и думал, Лев Николаевич отнесся к моей идее с чрезвычайным вниманием и ободрил меня своими прекрасными советами. Между прочим, Лев Николаевич рекомендовал мне в качестве редактора отрывного календаря известного шестидесятника Полушина.

Это был очень интересный и своеобразный человек из числа тех «грамотных людей», которых всегда так любил Л. Н. Толстой.

Полушин был сыном богатого фабриканта из Иваново-Вознесенска и в молодости отличался большими чудачествами, из-за которых и потерял свое значительное состояние. В редакторы ко мне он поступил уже тогда, когда был беден и добывал средства к жизни копеечными литературными заработками.

Полушин с радостью и даже с восторгом согласился на мое предложение. Он принялся за дело с такой горячностью и с таким воодушевлением, что на каждый отрывной листок готов был смотреть, как на скрижали завета[27]. Мы вместе выработали программу календаря с таким расчетом, чтобы в каждом листке были поговорки, пословицы, практические указания по домашнему и сельскому хозяйству и разного рода житейские мелочи и обиходные советы. Отрывной календарь тоже имел громадный успех в России. Он печатался в 8 миллионах экземпляров (около тысячи вагонов), и мы едва успевали выполнять целую лавину заказов.

Но именно астрономические цифры этого издания заставили насторожиться наше цензурное ведомство и обратить на отрывной календарь особое, удвоенное и утроенное, внимание.

Издатель, разумеется, принимал со своей стороны все меры, чтобы не дразнить гусей и избежать каких бы то ни было недоразумений и неприятностей. Но редактор Полушин не разделял этого взгляда и, как шестидесятник, да еще и «народолюбец», любил вставить в календарь колючую поговорку или слишком острую пословицу.

Так, уже незадолго перед смертью Полушина с нами случилась большая цензурная беда.

В ноябре, когда календарь уже был весь отпечатан и больше половины его было разослано на места, департамент полиции неожиданно потребовал, чтобы календарь был изъят из продажи и конфискован.

Оказалось, что мы, сами того не зная, совершили государственное преступление.

В календаре были напечатаны следующие пословицы, взятые из словаря Даля: «Сегодня свеча, завтра свеча, а там и шуба с плеча». И другая пословица: «Повадился к вечерне, не хуже харчевни».

Кроме того, в календаре была помещена следующая заметка из иностранного журнала:

«Американский рабочий ест фунт говядины в день. Английский — 3/4 фунта. Французский и немецкий — 1/2 фунта. Русский — 2 золотника».

Вот эти пословицы и эта справка из быта рабочих и вызвали постановление департамента полиции изъять календарь из обращения и привлечь к ответственности издателя и составителя календаря. Практически это значило, что мы. должны были не только понести миллионы рублей убытка, но и потерять нашу издательскую репутацию. Среди наших покупателей могла произойти паника, и фирма лишилась бы доверия. Чтобы спасти дело, я поехал в Петербург и бросился в департамент полиции к знаменитому Зволянскому. Я объяснил ему, что календарь был разрешен цензурой и что нас напрасно обвиняют в подрыве церковного авторитета и в колебании государственных основ. Но пролезть сквозь игольное ухо департамента и убедить в чем-нибудь Зволянского было трудно.

— Вы на цензуру не сваливайте. Вы знали, что делали, и будете за это отвечать. А календарь ваш мы все равно конфискуем, и больше нам говорить не о чем.

Зволянский был более чем сух в разговоре, и я видел, что всякие дальнейшие слова бесполезны.

Что было делать? От Зволянского я поехал к министру внутренних дел И. Л. Горемыкину и опять начал все ту же сказку про цензурного бычка.

Но и Горемыкин был непреклонен:

— А, наконец-то Сытин понесет достойную кару за свои деяния! Никаких послаблений вам не будет! Что сказал Зволянский, то будет исполнено! Мое почтение…

Как утопающий за соломинку, я ухватился за своего старого знакомого и большого друга наших изданий П. Е. Кеппена, который состоял управляющим делами у великого князя Константина Константиновича.

— Дорогой Павел Егорович, выручайте! Стряслась беда с нашим календарем…

Я объяснил, в чем дело, и просил заступничества великого князя как председателя Академии наук.

Это была до отчаяния смелая попытка. У меня явилась мысль написать на имя царя докладную записку с изложением всего печального события и просить князя представить эту записку и календари непосредственно парю.

Все случилось, как в сказке. Князь заинтересовался моим делом, и дня через два записка была отвезена во дворец.

К великой моей радости, царь лично прочитал записку и сказал:

— Сытинские календари я знаю. Они у меня есть. Календари составляются хорошо, и я желал бы только, чтобы отдел ремесленного труда составлялся полнее. А что касается пословиц Даля, то, конечно, жаль, что эти пословицы попали в календарь, но ведь их не изменишь.

На докладной записке царь положил собственноручную резолюцию:

«…Не вижу оснований налагать кару на подцензурное издание».

Эта неожиданная резолюция, по-видимому, произвела и в министерстве внутренних дел и в цензурном ведомстве впечатление разорвавшейся бомбы.

Но странная вещь: когда затем я пришел в цензурное ведомство, то мне любезно сообщили, что это цензура выхлопотала для меня отмену кары:

— Вот вы все на нас жалуетесь, а мы, между тем, для вас хлопочем.

Иначе отнесся к делу министр Горемыкин.

Когда я явился в министерство, чтобы «благодарить» за смягчение кары, он так и напустился на меня:

— Как ты мог, как ты смел беспокоить великого князя! Помни, что эту выходку твою мы никогда тебе не простим.

Детская литература

елинский писал рецензии на детские книги; в одной из таких рецензий он воскликнул:

«Бедные дети, сохрани вас бог от оспы, кори и сочинений Беркена, Жанлис и Бульи!»[28]

В ту пору детская литература в основном питалась переводами и переделками иностранных книг, причем ни переводчики, ни переделыватели не заботились о выборе материала, пригодного и интересного для русского ребенка.

Своей детской литературы еще почти не было, и только в 60-х годах, когда вопросы воспитания заняли едва ли не центральное место, завладели общественным вниманием, у нас появились детские писатели и детские книги. Чистяков, Ярцева, Даль, Фурман, Ростовская и некоторые другие очень быстро приобрели широкую популярность среди детской аудитории.

В 60-х годах появляются и издательские фирмы, впервые взглянувшие на детскую литературу как на важную отрасль книжной торговли.

Маврикий Вольф, Битепаж, Михин, Колесов и некоторые другие очень быстро приобрели репутацию детских издателей и тем значительно расширили свои обороты.

«Дон-Кихот Ламанчский» Сервантеса. Издание для детей И. Д. Сытина

Но следует все-таки сказать, что в 60-е годы детская литература состояла в большинстве случаев из переводов и, так сказать, перелицовок иностранного материала на русский лад. Авторы думали, что, перенося действие рассказов с берегов Сены на берега Волги и заменяя имена Ганса и Гретхен Ваней и Таней, они дают «чисторусское» произведение. В художественном отношении эти произведения были слабыми, даже очень слабыми, а издатели не прилагали никаких усилий, чтобы выбрасывать на рынок хороший товар. Детские книги печатались аляповато, рисунки и иллюстрации к тексту делались грубо, и цена книги была неимоверно высока. Все это, взятое вместе, вело к тому, что детская литература в России и по содержанию своему, и по цене была доступна только для самых состоятельных людей. Старые издатели так и смотрели на дело. Назначая цену детской книги в три и даже в пять рублей, они знали, что эту книгу купит у них генерал, помещик, крупный чиновник и вообще человек обеспеченный, желающий преподнести своему ребенку именинный подарок. Были у нас даже торговцы, специализировавшиеся на «подарочной книге».

Ошибка этих старых издательских фирм была очевидна: они обслуживали не народ, а только маленькую горсточку привилегированных людей, располагающих большим достатком.

А между тем в народе жила несомненная потребность в детской книге. Развитие грамотности и рост школьного дела вызывали спрос на дешевую, всем доступную книжку: азбуку, сказочку, занятную побасенку. Нужно было только проложить пути к этой новой аудитории, чтобы создать совсем новый и очень широкий рынок сбыта. И я думаю, что с моей стороны не будет большой нескромностью, если я скажу, что эти пути в основном проложило и эту аудиторию создало Товарищество И. Д. Сытина. В начале дела мы шли ощупью, прислушиваясь к новым требованиям и присматриваясь к новым людям, пока, по совету известной деятельницы воскресных школ А. В. Погожевой, не выпустили несколько детских книг по цене, баснословно дешевой и доступной для народной школы и школьника. Блестящий успех этих первых попыток заставил фирму обратить самое серьезное внимание на эту отрасль торговли и сделать все возможное, чтобы создать большое дело. Это было, однако, далеко не так легко и не так просто. Детских писателей почти не было, школьные библиотечки только еще начинали складываться, и способы распространения детской книги едва-едва намечались. Но среди изданий «Посредника», которые печатались и распространялись нашим Товариществом, были книги вполне доступные по своему содержанию и для детей. Эти издания широким потоком пошли в народную школу и дали возможность составить первые школьные библиотеки. А так как некоторые книжки «Посредника» расходились уже в сотнях тысяч экземпляров, то наша фирма учредила у себя особый отдел народно-школьных изданий и привлекла к этому делу все, что было выдающегося, талантливого и значительного.