Альфред Жарри - Любовь преходящая. Любовь абсолютная

• Название: Любовь преходящая. Любовь абсолютная
• Автор: Альфред Жарри
• Издательство: Астрель: ACT
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064471-1, 978-5-271-26441-2

Что такое любовь? Похоть, прихоть, игра, страсть, всеобъемлющая и неисповедимая?

Включенные в книгу произведения объединены не только схожим названием и — как читатель вправе предположить — общей темой. В них — по-разному, но с одинаковой неумолимостью — автор отказывается выбирать между явью и вымыслом, приличным и непристойным, поэтическим и вульгарным, реалии вожделения земного тесно сплетаются с символическим сюрреализмом любви божественной, с манящим и обманчивым светом той далекой звезды…

Сборник «Любовь преходящая» рассказывает, как юноша входит во взрослую жизнь, как он знакомится с любовью плотской, как ищет любви иной, как всякий раз любовное томление издевательски оборачивается фарсом.

В романе «Любовь абсолютная» герой, приговоренный к смертной казни за убийство (настоящее или мнимое?), ожидая экзекуции, вспоминает свое детство и видит себя маленьким бретонцем конца XX века и Христом согласно Евангелию; сыном плотника Иосифа и непорочной Девы, Мариам, и вместе с тем, отпрыском нотариуса г-на Жозеба и его похотливой супруги, совратительницы Варии…

Альфред Жарри (Jarry Alfred, 1873–1907) — признанный классик французской литературы, поэт, прозаик, драматург, к середине XX века ставший культовой фигурой литературного и театрального авангарда Европы, США и Латинской Америки. Автор скандально известного цикла о короле Убю, к которому возводят чуть ли не все театральные течения XX века — от дадаизма и сюрреализма до театра абсурда.

В сборник вошли такие произведения Альфреда Жарри, как «Любовь преходящая» и «Любовь абсолютная».

---

V

У МЛАДШЕЙ КУЗИНЫ

Действие происходит в оранжерее. Кузен пришел к двум часам, во время ее фортепьянных занятий, надеясь с ней не встретиться, но Марго (вот уж везенье!) по непонятной причине была освобождена от урока: и вот она внезапно появляется из-за клумбы с плаунами.

Марго — лет десять-одиннадцать; ни то ни се в смысле невинности; она вскоре пойдет на свое первое причастие, она довольно хорошо воспитана, но с тех пор как к дяде Жоржу зачастил кузен, вздумала подражать его — куда более изысканным — манерам, что отнюдь не мешает ей выжимать из него звонкие и блестящие монетки.

Марго — темноволоса и худа, как любой подросток в этом неблагодарном возрасте; она уже играет сонаты и не без удовольствия дозволяет щекотать себе затылок. Отпустить их кататься на двухместном велосипеде ее родители не решаются.

МАРГО (бросается на шею взрослому кузену): Люсьен, ты еще не знаешь? У меня детеныш…

ЛЮСЬЕН (совершенно невозмутимо): Ну, показывай! Обезьяна? Кошка? Заяц? Или кукла?

МАРГО (лукаво): Нет, настоящий детеныш… Детеныш из меня самой… и я чертовски намучилась, пока он выходил на свет! Потребовались инструменты, я распухла, щека была вот такая… Ну, как, приятель? Ты поражен?

ЛЮСЬЕН (соблюдая приличия): Признаться, да. Не без этого. (Обходит девочку). Марго! Я не очень хорошо уловил суть этой утонченной шутки. Если бы нас слышала твоя мать… Что бы она о нас подумала?

МАРГО: Бояться нечего, маменька не заявится; она в гостиной с моим акушером. Оплачивает услуги! Что касается папеньки, то он смылся еще раньше, поскольку не мог вынести моих воплей.

ЛЮСЬЕН (с достоинством): Воплей? Еще бы!

МАРГО (беря кузена под руку): А по мне очень заметно, что он у меня выродился?

ЛЮСЬЕН (косясь): Гм! Гм!

МАРГО (доверительно): Его вытаскивали минут двадцать, не меньше! Я уже больше не могла!

ЛЮСЬЕН:!..

МАРГО (очень серьезно): Вчера вечером я почувствовала, что это произойдет сегодня; там все так шевелилось… как полишинель в коробке! Понимаешь, я туда все время тыкала пальцем, ну, и в итоге его растревожила.

ЛЮСЬЕН (закатывая глаза к небу): Не сомневаюсь!

МАРГО (еще серьезнее): Сначала меня хотели усыпить… Но я не захотела. Я им сказала: «Вы меня принимаете за неженку?» Я знала, что во время родов Жюля маменька из-за своей невралгии отказалась от наркоза наотрез. У меня невралгии нет, но позднее будет: поэтому надо все всегда предусматривать заранее. Итак, я на это не купилась, и этот дядька убрал свою наркозную трубку в чехол. Сейчас я тебе расскажу все подробно… Знаешь, я так боялась… Я дрожала как Эйфелева башня на сильном ветру. Папенька все приговаривал: «Держись, моя кисочка, моя выдрочка, моя черная крысочка, моя сладкая черносливочка!» Как мне хотелось ему куда-нибудь засунуть всех этих черносливочек! Маменька ходила с постной физиономией, какая у нее обычно бывает, когда утром шумят… Все было так тяжело и так томительно! Я не могла найти себе места. Я даже не причесалась, не умылась, так и ходила в ночной рубашке… А потом эти боли! Ой-ей-ей! Боли такие сильные, как будто из тебя вывинчивают Вандомскую колонну!

ЛЮСЬЕН (испытывая неловкость): Где боли? В щеке? Ничего не понимаю.

Он закатывает глаза.

МАРГО: Экий ты балда! Сегодня до тебя все доходит так медленно! Дело в том, что это связано со всем остальным. Считается, что когда вылезают последние, то это болезненнее всего.

ЛЮСЬЕН (как во сне): Сейчас было бы весьма кстати, если бы ударила молния, и прогремел бы гром!

МАРГО (невозмутимо): Подожди! Подожди! Я еще не закончила. Когда этот дядька ко мне подошел, я принялась отбиваться от него руками и ногами и даже осыпать его самыми сочными эпитетами, которые я знаю. Я его обозвала тюфяком и слизняком, а когда он придвинулся ко мне со своим прибором для выдергивания, я подпрыгнула метров на тридцать и давай улепетывать! Ты бы только видел, какую дурацкую гримасу он скорчил! Но маменька меня все же поймала: тут уже ничего не поделаешь, пришлось сдаться… Но особенно меня пугал прибор! Эдакие серебряные щипцы в форме утиного клюва… Еще немного и он бы залез туда клещами размером с клюв цапли! Помнишь малышку Как-бишь-ее, которая запихивала какие-то железяки в зад Тому…

ЛЮСЬЕН (в ужасе): Тому? Какому еще Тому?!

МАРГО (очень мягко): Как это, какому? Песику по кличке Том. Я же тебе рассказывала эту историю…

У Люсьена голова идет кругом, он выходит из себя и ударом тростинки обезглавливает дюжину тюльпанов.

ЛЮСЬЕН: Но она сказала «серебряные… в форме утиного клюва»… Значит речь идет о… Да, черт возьми, она говорит о том, что могла рассмотреть вблизи!

МАРГО (глядя на него пристально): Да, вблизи. Это такая штука, чтобы рот не закрывался!

ЛЮСЬЕН: При чем здесь твой рот? Уж лучше бы ты его не раскрывала! Нет, с меня хватит, я сдаюсь!

МАРГО (пожимая плечами): Вот и я тоже, в итоге сдалась: дядька сделал, все что хотел, и теперь детеныш — здесь (она показывает какую-то шкатулку). А знаешь, он цеплялся изо всех сил… На нем даже остались кусочки мяса!

Она достает и показывает ему большой окровавленный зуб.

ЛЮСЬЕН (изумленно): Зачем ты все это мне наплела? Неужели ты так порочна?!

МАРГО: Я вовсе не порочна… Просто у меня болел зуб, вот и все… И мне надо было его выродить.

ЛЮСЬЕН (берет ее за руки): Подожди! Посмотри мне в глаза… Ты ведь прекрасно знаешь, что рожают не оттуда!

МАРГО (совершенно невинно): Ну и что? Оттуда или не оттуда, не все ли равно…

ЛЮСЬЕН (опять растерянно): Но зуб — это ведь не ребенок!

МАРГО: Но он тоже выходит из меня!

ЛЮСЬЕН (возмущенно): Хорошо, но ведь не обязательно жениться для того, чтобы… появились… зубы!

МАРГО (спокойно): Равно как для того, чтобы появились дети! Я сама не раз об этом слышала!

ЛЮСЬЕН: Ты подслушиваешь за дверьми: это гадко… Но вернемся к нашим баранам: значит, ты знаешь, для чего врачи используют акушерские щипцы?

МАРГО: В то утро, когда родился Жюль, я увидела на столе этот инструмент, но не знала, как он называется…

ЛЮСЬЕН (не унимаясь): Как же ты могла перепутать эти две операции, если не думала ни о каких сальностях?

МАРГО (обиженно): Мой зуб не сальный!

ЛЮСЬЕН: Да, выброси к черту этот зуб! Терпеть не могу, когда мне морочат голову всякими… Гадкая девчонка!

МАРГО (кричит): Это мой зуб! Мой зуб! Отдай! Не выбрасывай его! Я сейчас позову служанку!

ЛЮСЬЕН (в бешенстве): Паршивка!

Он выбрасывает зуб куда подальше.

МАРГО (кричит): Отдай мой зуб! Мой зуб! Верни моего детеныша! Он — мой! Отдай мой зуб! Сам ты паршивец! Он выбросил мой зуб! Как я теперь его найду?! Мама! Мама!

Истерические крики.

МАТЬ (вбегая с испуганным видом): Ах, Господи! Что еще случилось? Доченька, дорогая моя девочка, у тебя нервный приступ? Бедняжка! Она так намучилась, когда ей его вырывали!

A-а, и вы здесь?… Вы, наверняка, опять наговорили ей каких-нибудь глупостей?

МАРГО (обливаясь горючими слезами): Мама, он меня… он меня назвал «паршивкой»!

МАТЬ (в негодовании): O-о! Да еще в такой день! Сударь, немедленно покиньте этот дом!

VI У НЕВЕСТЫ

ЛЮСЬЕН: Мадмуазель дома?

СЛУЖАНКА: Мало того… Она вас даже ждет. Старуха ушла.

ЛЮСЬЕН (покусывая набалдашник трости): Что? Какая еще старуха?

СЛУЖАНКА: Такая. Я имела в виду Мадам.

ЛЮСЬЕН: Луизон, вам следовало бы изъясняться более вежливо. Неровен час, вас услышат…

СЛУЖАНКА: А мне плевать. Это вы все время дергаетесь и таитесь! Я-то знаю, о чем говорю! Ведь Мадам — ваша будущая теща…

ЛЮСЬЕН: А я не знаю и никогда не знал… Но если вы так много знаете, то вам можно только позавидовать! Ну-с, а теперь настало время гарпунить акулу.

СЛУЖАНКА: Ну и шуточки! Что значит акулу?

ЛЮСЬЕН: Луизон, у тебя уже были кавалеры?

СЛУЖАНКА: Да вы на меня только посмотрите!

ЛЮСЬЕН: Смотрю… Черт возьми! Грудь у тебя знатная!

Он щупает.

СЛУЖАНКА: Ваша жена с вами не соскучится… Хороши у вас манеры! Так все-таки, акула это что?