Карло Коберидзе - Зеленые каникулы

• Название: Зеленые каникулы
• Автор: Карло Коберидзе
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1974

В книгу популярного грузинского писателя вошли две повести: «Зеленые каникулы» и «Вперед, лентяи!», которые объединяет общая тема — приобщение к труду юных героев. Скучающий мальчик Рати из первой повести решил летом поработать в колхозе и неожиданно понял, что, даже выполняя очень простую работу, можно стать нужным и полезным людям. В повести «Вперед, лентяи!» показан сложный процесс самовоспитания ученика ПТУ Георгия, как он долго и мучительно преодолевает и себе лень, инертность и начинает проявлять интерес к занятиям, к окружающим, в нем рождается чувство ответственности за общественное дело.

---

Я усадил Гиги за стол. Он принялся есть, будто ничего не случилось, только шишку на лбу потирал рукой. Гага тоже тер лоб — они всегда повторяют все друг за другом. Я пригляделся: здоровенная шишка красовалась на лбу Гиги! Он смотрел на меня настороженно, пытливо — засмеюсь или нет. Если выдам себя, засмеюсь, тогда держись — поймет, что одурачили, и не скоро его уймешь!

Дедушка улыбается, я отвечаю ему улыбкой. Потом он поднимает стаканчик с вином и благословляет небесную росу, бычью хребтину и урожай со старушки земли.

Мама моет половник, а мальчишки всё жуют и жуют, они всю ночь готовы есть без устали, лишь бы не ложиться спать.

9

До полудня я три раза успел привезти воду. Когда я стреножил Мерцхалу, она замерла и вдруг чуть не укусила в запястье, еле успел я отдернуть руку — ее зубам волк бы позавидовал, что в прошлом году осла у наших соседей задрал. Руку я уберег, но страшно разозлился. Привязал ее к стволу груши и хлестнул раза два. Ей, понятно, не понравилось, и давай лягаться, а когда надоело брыкаться и реветь, я похлопал ее по крупу, уселся на торчавшие из земли корни ореха и начал учить уму-разуму:

— Посуди, не лучше ли жить в ладу? По-хорошему делать наше дело — шагать к роднику и назад? Тебя-то что злит? Я вот три недели в футбол не играл. Думаешь, очень приятно с тобой одной водится и трястись в жару на двуколке? Хотя, честно говоря, не сказать, что очень уж тяжело или неохота возить людям воду. Сама подумай, каково им в этакую жару целый день без холодной воды? Погоди немного, скоро куплю стол для тенниса, а тебе — столько кукурузных листьев натаскаю, хоть каждый день принимай гостей до самой весны! А весной и, сама хорошо знаешь, трава зазеленеет…

Высказал ей все это, отвязал — очень уж грустно она глядела — и погнал пастись. Сам я растянулся в тени, вздремнуть немного. Не успел сомкнуть глаз, как, откуда ни возьмись, подкатил Вано на новенькой колхозной «Волге». Отворил дверцу, высунулся и закричал:

— Чего разлегся? Примнешь мне тут траву, голову откручу!

А я будто не слышу, кричу Мерцхале:

— Смотри, в виноградник не забреди, не осрамись перед сторожем!

Вано выбрался из машины.

— Не слышал, что я тебе сказал? — Он потянулся, зевая.

— Представь, не слышал, с Мерцхалой разговаривал!

Вано оскорбился. Подошел, ухватил за ворот и стукнул легонечко головой о ствол ореха — вроде бы шутя. Я вскочил и тоже шутя стегнул его кнутом. Мы оба засмеялись, потом присели на корни и завели беседу.

Вано взрослый парень, в прошлом году окончил нашу школу и укатил в город — дальше учиться. Я думал, обратно важным человеком заявится, а он через три месяца объявился: выучился, говорит, уже, шофером стал! Вот это я понимаю — от такого человека и людям польза, и семье. Не то что сынок Барабидзе — шесть лет рисовать учился! Окончил Вано шоферские курсы, и его сразу на «Волгу» усадили. Разъезжает теперь и заносится: понятно, делом занят!

— Слушай, Рати, сколько тебе трудодней начисляют?

— Сколько? Пять за четыре дня.

— Неплохо.

— И я так думаю.

Он достал из нагрудного кармана сигарету, затянулся и пустил мне дым прямо в лицо. Я молча отодвинулся.

Вано стянул с бочки мою рубашку, расстелил на траве и разлегся.

— Теперь трудодень весомый, знаешь ведь, — он подложил руки под голову, — очень весомый. Много чего получишь, кроме денег.

— И я так думаю.

Знаю, ему хочется, чтобы и я спросил, а сколько ему начисляют. Не дождется!

Крутил он, крутил и не выдержал, сам доложил:

— У меня сорок трудодней в месяц.

Я повернулся на другой бок, посмотрел на него.

— Я так и думал. Дай-ка мою рубашку, хочу поспать.

Он встал, вытащил из машины бурку и расстелил на траве. Мы оба растянулись на ней.

Я тут же задремал. Не задремал, а заснул. Усталый был, и даже сои никакой не приснился. А вообще-то сны мне снятся, и какие еще, одна потеха!

Спал я довольно долго, а когда проснулся, вижу: Вано наполнил ведро из моей бочки и… льет воду в радиатор своей машины.

Я вскочил, вырвал у него ведро.

— Ты что, ошалел? Думаешь, для тебя таскаю воду?

— Ого! Выходит, зря тебе начисляют трудодни! Дай сюда ведро!

Я поставил ведро на землю и пригрозил — не будь я Рати, если не расквитаюсь с тобой!

Потом заглянул в бочку и смутился — воды-то он самую малость отлил! Вано влил остаток воды в радиатор и заулыбался.

— А теперь умоемся! Налей-ка мне.

— Наполнить ведро?

— На что столько, плесни немного. — И обернулся: — Привет, привет, добро пожаловать!

Я тоже обернулся — кого это он приветствует? Надо же, Мерцхалу! Подошла укрыться в тени, стоит, отгоняет хвостом мух.

Вано умылся, выхватил у меня ведро, размахнулся и как обдаст Мерцхалу! Тут я по-настоящему взорвался:

— Дурак, зачем облил!

— Нет, чтобы спасибо сказать!

— За что спасибо, ты что! Кто тебя просил?

— Ладно, не очень расходись, пониже тоном! Что случилось, подумаешь! — Он подбоченился и прищурился, как мой дядя.

— А то, что вываляется теперь в пыли и придется вести ее на канал! Может, думаешь, мне делать больше нечего, как Мерцхалу купать!

— Ах да, как же это я позабыл — ты очень занят, день и ночь работаешь над проектом второго Алазанского канала… — И передразнил: — «Может, думаешь, мне делать больше нечего, как осла купать»!

А Мерцхала тем временем выбралась на дорогу, повалилась в пыль и перекатывается с боку на бок — мокрую шкуру будто слякотной жижей обмазали!

Я махнул рукой:

— Ладно, черт с тобой, не ссориться же из-за этого! Просохнет на ней грязь, счищу скребницей… Где наш председатель, что-то давно его не вижу?

— Скажи пожалуйста, председатель тебя интересует!.. Я его виноградники осмотреть послал.

— А-а…

— Спроси еще что-нибудь, с удовольствием отвечу.

— Не знаешь, в магазине слюнявчики продаются?

Он привстал, начал шарить глазами по земле. Я пошел к дороге.

— Куда ты?

— Камень тебе принести, вижу ведь, никак не можешь найти!

— Не нужно, так и быть — прощаю.

Я подошел к нему, потрепал по спине:

— Молодец!

Тут мы услышали какие-то скрипучие звуки. Оглянулись — Мерцхала трется о «Волгу»!

— Горе мне! — завопил Вано и, схватив палку, рванулся к Мерцхале.

Я бросился к двуколке и вытащил топорик:

— Не смей бить, слышишь? Иначе всю твою машину изуродую!

Палка замерла в воздухе. У Вано вытянулась физиономия.

— Ударишь по машине?

— Еще как! Вдребезги разобью стекла!

— Ты что, ошалел или шутишь?

— Шучу?! Увидишь!

Вано швырнул палку на землю и завозился в машине — вытащил тряпку.

— Налей мне немного воды.

Я бросил топорик в двуколку.

— Пей сколько влезет.

— Тряпку хочу смочить…

Он счистил с машины грязь и присел на задок двуколки. У него тряслись руки, он закурил и глубоко затянулся.

— Да, повезло мне! Была бы Мерцхала костлявой, исцарапала бы машину! — Он покачал головой и хмыкнул. — Пожалуй, и мне надо заботиться о ней, подкармливать. Кто знает, может, и в другой раз вздумает почесать спину о «Волгу». Заезжай вечером в наш виноградник, накоси травы для нее, а матери моей, чтобы не прогнала тебя, скажешь — Вано разрешил.

10

Я проснулся на рассвете. Хотел встать, но сон не давал поднять голову. И вдруг:

— Рати!

Это был голос тети Нато.

Пошатываясь спросонья, я доплелся до окна.

— Чего тебе, тетя Нато?

Она стояла под нашей грушей.

— Спустись-ка вниз, сынок!

— А чего тебе, говори оттуда!

— Дато в город едет, подвези его к станции. По пути ведь тебе…

— Пожалуйста! Если его милость снизойдет, не погнушается двуколкой.

— Ох, не можешь не съехидничать! Ну смотри, не улизни без Дато.

Не успел я умыться, опять кличет:

— Где ты, ждем тебя!..

Притащили два огромных чемодана и уже пристроили их на двуколке. Хотел бы я знать, чего он везет столько? Если вправду вещами набиты, интересно, что тогда у них дома осталось?

Дато в новых брюках, в новой рубашке. Волосы подстриг, зачесал назад.

Манана и мальчишки наши еще спали. Мама ушла на ферму, дедушки тоже нет — в лесу он или на винограднике.

Я схватил сумку с едой — мама с вечера готовит мне еду, чтоб с собой взять, утром ей некогда, — оглядел двуколку, всё ли на месте, не позабыть бы чего, быстро впряг Мерцхалу и вскочил на передок — ехать, так ехать вовремя.

— Лезь, Дато! — Я подвинулся, освободил ему место.

— Я пешком пойду.

— Кате хочешь! — И стегнул Мерцхалу: — Аце, старина! Аце, поживей!

— Сынок, Рати, — говорит мне тетя Нато, — пригляди, родной, за чемоданами, да сохранит тебя бог для матери, да пошлет тебе много детей озарить смехом и радостью ваш дом! Думаешь, машину попутную не нашли бы? У тебя легкая рука, потому и попросила подвезти Дато. Понимаешь, о чем я толкую?