Александр Золототрубов - Зарево над Волгой

• Название: Зарево над Волгой
• Автор: Александр Золототрубов
• Издательство: Аст
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048888-9

Новый роман современного писателя А. Золототрубова посвящён одному из важнейших сражений Великой Отечественной войны. Автор подробно рассказывает о событиях на Волге с лета 1942 года до зимы 1943. На основе многочисленных документов и воспоминаний участников боев он раскрывает обстановку того трудного времени.

---

— Есть потери, капитан. — Андрей шевельнул губами, словно не желал, чтобы об этих «потерях», как он выразился, кто-то знал. — Дочь моего старшего брата, что погиб в бою под Москвой в сорок первом, ранило, когда переправлялась на другой берег. Чуть в Волге не утонула, но вояки спасли. В госпитале у нее из плеча вынули осколок, рана затянулась. И что ты думаешь? Она снова ушла на фронт, говорит: «У меня призвание спасать раненых бойцов». Сама щуплая, а вытащила с поля боя уже не одного бойца.

— Она что, у тебя живет?

— Да, а вот ее мать, Полина Моисеевна, утонула в Волге, — вздохнул Андрей. — Все как-то глупо получилось. В субботу поехала на другой берег проведать сестру. Утром дело было. Села на рейсовый, а тут налетели «юнкерсы», и бомба угодила в судно, оно сразу затонуло. Никто не спасся. Достать бы ее из воды и по-людски предать земле, но кто станет это делать, когда от вражеской авиации погибают десятки и сотни мирных жителей? Дочь вся слезами изошла. Теперь она круглая сирота, и мне, Иван Лукич, до боли жаль ее.

— Да, война уже многих пометила чем-то, — грустно произнес Бурлак.

В груди у него заныло, и он не знал отчего, наверное, вспомнил свою мать, и в нем с новой силой вспыхнуло желание поскорее увидеть ее.

— Послушай, Иван Лукич, немцы возьмут Сталинград? — вдруг спросил Андрей.

Этот вопрос вызвал в душе капитана смятение. Он и сам боялся, что немцам удастся захватить город и всячески избегал разговоров на эту тему, но Андрей надо было что-то ответить, и ответ вмиг созрел в голове Бурлака.

— Пока мы с тобой, Андрей, ходим по сталинградской земле, врагу город не взять, — твердо заявил капитан. — Это же наша с тобой родина, здесь наши корни, все нам тут с детства дорого. И вдруг все это отдать врагу? Нет, Андрей, такому не бывать, пока мы с тобой живы. А таких, как мы, в городе тысячи. Уже одно то, что наш город носит имя великого человека, отдавать его врагу никак нельзя!

— Оно, конечно, так, но фашисты прут на Сталинград, как саранча, — осторожно возразил Андрей. — У них масса танков. Видно, тяжко нам еще придется…

У почты они распрощались.

— Если будешь в Красной Слободе, не забудь заскочить ко мне, адрес я тебе еще в поезде дал, — сказал Андрей. — Ты, надеюсь, его не потерял?

— Он хранится в надежном месте, — заверил его Бурлак.

Вскоре он подошел к своему дому. Но что это? Калитка закрыта. Неужели матери нет дома? Он отодвинул щеколду и вошел во двор. Ключом, который ему дала мать, легко открыл дверь и шагнул в сени. Пахло чабрецом и мятой. «Значит, мать летом собирала эти травы, чтобы заваривать вместе с чаем», — подумал Иван Лукич. На столе он увидел записку, взял ее и прочел про себя: «Ванюша, сынок, я уехала к сестре в Саратов. Боюсь, что в Сталинград могут ворваться фашисты. Узнают, что мой сын командир Красной армии, и убьют. А я еще пожить хочу, дождаться внучонка. Не сердись, пожалуйста, и побереги себя. Целую. Твоя мама. 29.09.42.

Вскоре после того, как ты уехал, ко мне приходила Кристина, просила, чтобы я уговорила тебя вернуться ней. Говорит: «Лучше вашего сына мужа себе не найду». Мне стало жаль ее. Может, и вправду она любит тебя?.. Вернула тебе золотое обручальное кольцо. Я положила его в шкатулку, где хранятся твои письма, которые ты присылал мне из Хабаровска».

«Эх, мать, неужели ты не видишь, как хитра Кристина? — мысленно спросил он Татьяну Акимовну. — Она любого разжалобит, но я не клюну на ее удочку. Хватит, и так обжегся от ее “любви”».

Кто-то постучал в дверь. Бурлак открыл ее. Это был сосед, старый волжский рыбак Кузьма Петрович, с которым дружил отец. Борода у него стала совсем седой — белая, как морская пена.

— Добрый день, Иван Лукич! — сказал он и улыбнулся. — Хорошо, что ты пришел. Твоя мама уехала в Саратов. Туда уходила военная машина со Сталинградского тракторного завода и попутно взяла ее. Она просила передать, чтобы ты поберег себя.

— Спасибо, Кузьма Петрович, — поблагодарил Бурлак и пригласил соседа пройти с ним в комнату.

Окна были закрыты, и Иван Лукич зажег лампу. Стало светло как днем. Кузьма Петрович уселся на мягкий диван.

— А ты, Ванюша, все еще воюешь? — усмехнулся он, поджав губы, и, не дождавшись ответа, продолжал: — Вчера у меня был день рождения. Стукнуло мне шестьдесят. Жаль, что тебя не было, выпили бы по рюмашке за мое здоровье.

Бурлак сказал, что у него припасена бутылка водки. Кузьма Петрович тряхнул бородой.

— Вот здорово! — воскликнул он. — У меня с утра горело во рту, надо было опохмелиться.

Они выпили и закусили. Бурлак проголодался и с аппетитом ел сало, принесенное соседом. Оно было Пахучим и мягким. Оба повеселели от выпитого, особенно Кузьма Петрович. Глаза у него загорелись, словно в его сети попал огромный сом. Он заговорил:

— Слыхал я от твоей матери, что генерал армии Жуков лично вручил тебе медаль за отвагу, когда в тридцать девятом на Халхин-Голе ты крепко крушил на своем танке япошек. Это правда?

— Правда, Кузьма Петрович, что было, то было, — ответил Иван Лукич и добавил: — На танке воевать нелегко, и, если ты его не изучил, не научился маневрировать им, добиться победы над противником никак не сможешь. Это я испытал на своей шкуре.

— Любишь свое дело? — спросил сосед.

— Любить можно только женщину, — серьезно возразил Бурлак. — А чтобы стать отличным танкистом, нужно много и упорно учиться. Вот я и учился.

— Я считаю, что все, от чего ты можешь погибнуть, вещь опасная, потому и мужество свое обретаешь.

— Правильно рассуждаешь, Кузьма Петрович, — улыбнулся Бурлак и снова наполнил стаканы. — Давай свой тост, — сказал он, глядя в черные, как омут, глаза соседа. — Скажешь?

— Выпьем за ребят, что до самой последней возможности держат оборону Сталинграда!

— Хороший тост, — похвалил соседа Иван Лукич.

От выпитого ему стало жарко, тело будто налилось свинцом, и заветной легкости он не ощущал.

Между тем сосед посмотрел на часы. Скоро девять вечера, пора домой.

— Я затопил баньку, хочу погреть свои старые кости. — Кузьма Петрович поднялся. — Хочешь, пойдем ко мне, искупаешься?

— Я утром мылся в части, так что спасибо!..

Переночевал Бурлак дома, а утром позавтракал и поспешил в военную комендатуру. Он хотел узнать, куда переехал госпиталь, в котором оперировали Оксану.

Комендант в чине майора встретил его приветливо.

— Танкистам мы всегда рады, — улыбнулся он и, когда Иван Кузьмич высказал ему свою просьбу, ответил, что нужный ему госпиталь теперь находится на левом берегу Волги, так как на подступах к городу начались бои.

— Где-то неподалеку от центральной переправы. — уточнил майор.

Госпиталь долго искать не пришлось. Размещался он в детском саду. Еще недавно здесь были дети, их эвакуировали, а обжитый большой деревянный двухэтажный дом занял госпиталь. Дежурный военврач, коренастый усатый капитан с темно-серыми глазами и худощавым, обветренным лицом, выслушав Бурлака, спросил:

— Как фамилия медсестры?

— Оксана Бурмак.

— А вы Бурлак? — усмехнулся капитан. — Интересно, однако, кто она вам — сестра, жена?

Бурлак покраснел до корней волос и обронил:

— Просто хорошая знакомая…

Военврач полистал журнал, куда заносились фамилии поступающих в госпиталь раненых, и, найдя фамилию Оксаны, воскликнул:

— Нашел! — Он начал вслух читать все, что там было написано: — Оксана Бурмак, раненная в правое плечо, подлечилась и убыла в войска Сталинградского фронта, в санбатальон, откуда и поступила.

— Благодарю вас, товарищ военврач, — улыбнулся Бурлак. — Теперь я легко найду ее.

Командующий 64-й армией генерал Шумилов чувствовал себя неуютно, если не побывал в войсках: ему казалось, что он лишился того, без чего не может состояться стоящий военачальник. Но в этот раз он весь день провел с бойцами и командирами. Вместе с членом Военного совета генералом Сердюком он проверял, как оборудованы передовые позиции, в полный ли рост вырыты окопы, сколько огневых точек и все ли они замаскированы от ударов авиации. В беседах с бойцами и командирами Михаил Степанович убедился в что люди, испытывая на себе удары превосходящих сил врага, не только стойко оборонялись, но и нередко сами контратаковали и, хотя порой противник теснил их боевые порядки, находили в себе силы до последней возможности удерживать свои рубежи.

Генерал Шумилов в сопровождении начальник штаба стрелковой дивизии зашел в блиндаж, где располагались связисты, следом за ним вошел член Военного совета генерал Сердюк. Было светло, и командарм увидел раненого бойца. Он лежал на койке и негромко стонал, шаря тупым взглядом по стене, на которой бликами играл солнечный луч, пробивавшийся в открытую дверь блиндажа. Медсестра, среднего роста девушка с резко очерченным лицом, ловко перевязывала его окровавленную ногу и тихо говорила: