Джордж Мартин - Туз в трудном положении

• Название: Туз в трудном положении
• Автор: Джордж Мартин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-75301-7

Атланта, 1988 год. Съезд Демократической партии накануне выборов президента. Харизматичный политик Грег Хартманн возглавляет движение за права джокеров, которое так стремится уничтожить Демократическая партия. Однако среди делегатов ходят слухи о таинственном тузе, способном определить исход соглашения. На фоне страстей и интриг маленькая группа джокеров и тузов борется за контроль над страной.

Впервые на русском языке!

---

Грега узнали сразу же. По обе стороны Черепахи и его сопровождения началось скандирование. «Хартманн! Хартманн!» Грег улыбнулся, протягивая руку, чтобы прикасаться к ладоням, которые подставляли ему стоявшие в передних рядах. «Хартманн! Хартманн!» Он широко улыбался. Пиджак он сбросил, галстук распустил, а на спине у него темнело пятно пота: кандидат за работой. Он знал, что эту сцену покажут во всех вечерних выпусках новостей.

Внутренне он был совсем не так спокоен.

Толпа была переполнена эмоциями. Токи энергии были для него почти видимыми, они пульсировали и давали пики, притягивая Кукольника магнитом. Он чувствовал, как внутреннее давление нарастает, поднимается, увеличивается.

«Выпускай меня! – приказывала его способность. – Дай попробовать!»

«Есть же Гимли, – напомнил он Кукольнику. – Вспомни семьдесят шестой!» Казалось, Грег произнес заклинание призыва: далекий голос Гимли откликнулся: «Я помню семьдесят шестой, Хартманн. Очень хорошо помню. А еще я помню, что вчера случилось с Эллен. Скажи-ка: как тебе понравилось быть гребаной марионеткой? Ну же, давай, выпусти своего дружка. Может, на этот раз я не позволю тебе его остановить. А вот если остановлю, то он, конечно, взбесится. Может, Кукольник снова тобой покомандует. Новостные службы будут в полном восторге».

Кукольник зарычал на Гимли, а Грега под его улыбающейся маской трясло. Кукольник бросался на прутья своей клетки, энергия джокеров буквально клубилась вокруг них. Грегу с огромным трудом удалось захлопнуть двери.

«Хартманн! Хартманн!»

Он улыбался. Он кивал. Он соприкасался пальцами. Соблазн выпустить Кукольника и действовать с ним заодно был почти нестерпимым. В этом Гимли не ошибся: Грегу этого тоже хотелось. Хотелось так, как никогда и ничего прежде.

Черепаха остановился в центре бульвара Интернэшнл неподалеку от куклы, изображавшей Барнета.

– Забирайся, сенатор, – пригласил он.

Панцирь плавно опустился, застыв в тридцати сантиметрах над тротуаром. Грег шагнул вверх. Билли Рэй и агенты встали вокруг Черепахи.

Когда он выпрямился на панцире, его встретили оглушительным ором. Сохранив чувствительность, несмотря на запертого Кукольника, он чуть не упал под волной их объединенного восторга. Грег поскользнулся и пошатнулся, почувствовав, как Черепаха поддержал его почти ласковым толчком.

– Иисусе, сенатор, извините. Я не подумал…

Грег стоял на панцире. Лица джокеров были обращены к нему, прижаты к телекинетическому барьеру Черепахи. Их приветственные крики эхом отражались от окружающих зданий, становясь все оглушительнее. Он покачал головой со скромной, чуть смущенной улыбкой, ставшей фирменным знаком Хартманна за время долгой кампании. Грег не пытался унять крики, ощущая их настойчивый ритмичный пульс.

Кукольник впитывал его. Хотя Грег продолжал его удерживать, ему не удалось помешать своей способности подняться к поверхности сознания. Глядя на джокеров, он увидел среди них знакомые лица: Арахис, Искра (Flicker), Пердун (Fartface), и тот, кого прозвали Могильным Тленом (Gravemold) – который в конце концов упокоил Тифозного Кройда. Кукольник тоже их увидел – и яростно забился о мысленную клетку, рыча и дергаясь.

Грег трясся от усилий, которые уходили на укрощение оголодавшей второй личности, и понимал, что оставаться здесь долго не сможет. Под натиском их эмоций его самообладание рушилось.

(Сверкающие, чистые цвета, кружащиеся повсюду. Кукольник почти касается их – и видит, как они колеблются, словно подкрашенный дым…)

Грег вскинул руки, требуя тишины.

– Прошу вас! – крикнул он и услышал, как его усиленный голос отражается от окружающих стен. – Выслушайте меня. Мне понятно ваше недовольство. Я знаю, что четыре десятилетия пренебрежения и непонимания требуют выхода. Однако это надо делать не так. И не сейчас.

Им хотелось услышать не это. Он ощутил их недовольство и поспешил продолжить:

– В этом здании мы ведем борьбу за права джокеров… – (Крики одобрения: режуще-зеленые и заостренно-желтые…) – Я прошу вас помочь мне в этой борьбе. Вы имеете право на демонстрации. Но я хочу сказать вам, что насилие на улицах будет использовано как оружие против вас. Мои противники ткнут пальцем и скажут: «Видите: джокеры опасны. Им нельзя доверять. Нельзя позволить им жить бок о бок с нами». Всем джокерам сейчас действительно пора сбросить маски, но вы должны показать миру, что под ними скрывалось лицо друга.

(Цветные потоки стали грязно-коричневыми от смятения и неуверенности. Яркость пошла на убыль…)

«Вместе со мной ты бы смог это сделать. Легко. – Кукольник насмешливо захохотал. – Осмотрись вокруг! Вместе мы смогли бы все изменить. Мы прекратили бы демонстрацию. Ты бы ушел героем. Просто выпусти меня».

Грег терял их внимание. Даже без прямого контакта с Кукольником он это понимал. Грег Хартманн вдруг начал говорить те же слова, которые они слышали все время от всех остальных. Без Кукольника магии больше не существовало.

(Переход к темному мрачно-лиловому: опасный оттенок, цвет питания. Кукольник завопил…)

Грегу необходимо было уйти. Чужие эмоции размывали ненадежные барьеры его воли, словно штормовой прибой. Кукольник был готов вырваться на волю.

Он вынужден закончить выступление. Ему придется уйти от пира, приготовленного для его способности.

– Я прошу… я молю вас: помогите тем, кто сейчас в зале съезда. Пожалуйста! Не дайте гневу все разрушить.

Окончание получилось отвратительным, слишком резким. Грег это понимал. Толпа молча взирала на него. Немногие попытались снова начать скандирование, но оно быстро стихло.

– Спусти меня! – прошептал Грег.

Черепаха чуть приподнял его и поставил на тротуар.

– Пошли отсюда, – сказал Грег. – Я сделал все, что мог.

Кукольник пытался пробиться сквозь отчаяние Грега, рвался на волю из его разума, словно дикое животное. Черепаха медленно пятился через толпу к ожидавшему их лимузину. Грег шел следом, мрачно хмурясь. Он не видел и не слышал ничего, что творилось вокруг: все его внимание уходило на то, чтобы удерживать Кукольника.

13.00

Он сидел в такси уже больше часа. Пробка началась почти сразу после аэропорта. Машины притиснулись бампер к бамперу до самого центра, постоянно сигналя. Пешеходы – по большей части джокеры – толпились на улицах. На некоторых были маски. Многие несли плакаты. И все были опасно-угрюмы. Не один раз они принимались раскачивать такси, медленно движущееся мимо них. Спектор дал шоферу лишние сто долларов, чтобы тот высадил его всего в квартале от отеля. Судя по бурчанию, доносившемуся с переднего сиденья, таксист уже пожалел о своем согласии, несмотря на немалые деньги.

Водительские права проблем не доставили. Ему уже случалось их подделывать. Сняв ламинирование, он аккуратно срезал бритвой фотографию репортера и заменил ее своей собственной.

Там же, в аэропорту, он воспользовался машиной для ламинирования, и дело было сделано. Репортер – его звали Герберт Берд – был почти такого же роста, сложения и возраста, что и Спектор. Однако сейчас попасться на подделке удостоверения личности казалось отнюдь не самой большой опасностью. Спектору просто хотелось добраться до «Мариотта» целым и невредимым.

Какой-то джокер с громадными складками морщинистой розовой кожи запрыгнул на капот и начал размахивать плакатом, на котором с одной стороны сообщалось «НАТУРАЛЫ – ШАКАЛЫ», а с другой вопрошалось: «А КАК ЖЕ МЫ?» Впереди скандировали. Спектору не удавалось разобрать, что именно.

– Дальше не поедем, мистер, – заявил таксист. – Не собираюсь дразнить джокеров ни за сотню долларов, ни за сто тысяч.

– До отеля далеко?

Багаж Спектор оставил в салоне рядом с собой. Он сразу понял, что в центре будет заварушка, и не собирался задерживаться в толпе разозленных джокеров.

– Пара кварталов, прямо по ходу. – Таксист нервно оглянулся: кто-то ударом ноги разнес ему задний фонарь. – На вашем месте я поторопился бы.

– Верно.

Спектор осторожно открыл дверь и шагнул на заполненный джокерами тротуар. Некоторые джокеры корчили ему рожи или грозили кулаками, но большинство его не задевали. Он двигался вперед медленно, уныло понимая, что из-за нового костюма и чемодана выделяется и кажется подходящей мишенью.

Минут через десять ему удалось почти дойти до места: отель оказался на противоположной стороне улицы. Спектор взмок от пота, и запашок от него уже шел такой же, как от уродцев вокруг него. Какое-то джокер с ногтями, похожими на иглы, заступил ему дорогу и провел пальцами по чемодану, вспоров бок. Спектор поймал его взгляд и послал столько смертной муки, что тот рухнул. Ему не хотелось возбуждать толпу убийством. Эти тупицы не удивятся, что в такую жару кто-то упал в обморок.

Когда он вошел в отель, толпа уже начала расходиться – несомненно, для того, чтобы собраться где-то в другом месте. Вестибюль отеля был невероятно высоким – доходил до самой крыши. Линии здания показались ему похожими на внутренности какой-то дохлятины. Спектор втянул в себя прохладный воздух и подошел к охранникам. «Герберт Берд. Ты Герберт Берд, Герберт Берд», – мысленно говорил он себе.