Владимир Третьяков - Свидетелей обвинения было двое

• Название: Свидетелей обвинения было двое
• Автор: Владимир Третьяков
• Издательство: Журнал «Земля и Вселенная» 1991 г., № 1
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1991

Журнал «Земля и Вселенная» 1991 г., № 1, стр. 102-106

---

— Вот как? Хотя бы сюжет расскажите.

Председатель рассказал о том, кто мешал ему слушать дело. Зовут его вроде Щас и прибыл он к нам издалека. Там у них прорва планет в звездном шаровом скоплении, а все едино живут. Задумал этот Щас к нам лично заявиться. А у них там энергию сразу ото всех семнадцати звезд только-только научились черпать, так что флуктуации звездные всем позарез нужны. Из года в год отодвигают парня, потому что он всего лишь неприметный исследователь из космобиологического учреждения. Но Щас пространство, время и недоверие преодолел и оказался в одном из рукавов Галактики. Он давно у нас жизнь подозревал, а ему не верили: в таком захолустье вряд ли, мол, что-то стоящее живет…

— Дядя Матвей, — спросила Лида, — а вы Щаса этого видели?

— Против нас он некрупный, но детально я его внешность не разглядел. Он ведь хоть и рядом, а как бы за барьером невидимым.

— А как вы поняли, что он рядом?

— Больно хорошо он в жилкооперативных делах стал разбираться. Вначале ни шиша не понимал, а потом все больше и больше. Он, наверное, какие-нибудь щупы в зале разместил.

Тут председатель рассмеялся: он вспомнил, как Щас все, что слышал, норовил на ученый спор перевести. Он, видать, декодер не в то положение поставил. И тот ему выдает примерно так. А и Б ведут ученый спор. Ховрятовский — это А, Б — Казякин. Вот Б толкует, что в поле тяжести жидкость стекает с уровня повыше на уровень пониже. Но А таким законом возмущается. Тогда Б возражает, что не он закон выдумал, а природа. Осмыслил тут Щас, что ему декодер толкует, и говорит себе: «Какая чушь!» Но прибор уже и сам догадался, толково стал объяснять. Так примерно. У того, который Б, есть система с нужной ему жидкостью (водой, значит). Живет он на более высоком уровне (этаже). Ну, а поскольку система барахлит, то в жилое пространство А (он ведь слово «квартира» не знает) жидкость то и дело просачивается, от чего пространство портится. Вот А и требует от Б средств для улучшения своего пространства (на ремонт, как понимаете). Причем А хочет, чтобы Б полностью раскошелился, а Б даже и на частично не согласен. Почему я, говорит, должен отвечать за какую-то сантехнику, которую не я строил и не я портил?

— И тут, — говорит председатель, — словно сотрясение какое в соседнем пространстве произошло. Это у Щаса в голове бомба разорвалась и все осветила. И он тогда сам себе сказал: «Ах ты, боже мой! Столько мыслящих существ размышляют, кто кому должен?!»… Я не слишком в подробностях погряз?

— Ничуть, — отвечает профессор. — Прошу вас, продолжайте.

— Да тут и продолжать-то нечего. Что, вы думаете, вытворил наш исследователь, который несколько лет очереди на старт дожидался, в замороженном виде сквозь столетия к нам летел и в мечтах с братьями по разуму общался? Не гадайте — не догадаетесь! Он, как только понял про «кому и сколько», сразу же ключ на старт и — шасть в другую галактику! Решения суда даже не дождался и декодер со щупами бросил. И мое мнение на этот счет…

Тут раздался звонок.

— Я открою! — быстро поднялась Лида.

— Это Казякин! Он опять возражать пришел, — успел пояснить председатель.

— Я извиняюсь, конечно, — сказал Казякин, отодвинув Лиду в сторону. — Только решение переделать надо! Чтоб я этой Хавре свое кровное отдавал. Надо будет, так я и на твой суд в суд подам!

Здесь Новицкий просто не мог не вмешаться.

— Вы совершенно правы, товарищ, — сказал он негромко, — что намереваетесь отстоять свои права в судебном порядке. Но позвольте дать вам дружеский совет. Сообразите, во сколько обойдутся вам судебные издержки и во сколько — частичное возмещение. Ну, а теперь идите, подумайте. Лида, проводите товарища!

— Так какое особое мнение вы хотели нам высказать, Матвей Иванович? — спросил Новицкий.

— Вот я и говорю, — председатель собрал наконец мысли, разбежавшиеся при появлении Казякина. — Зачем было торопиться обвинять? Согласен, что из истца и ответчика представители земной цивилизации никудышные. И все же Щаса я осуждаю. Раз уж ты такой высокоразвитый (к нам добраться сумел!), так выйди же из своего наблюдательного пространства! Людям бы краны несвинчивающиеся поставил, экран бы, на худой конец, промеж этажами разместил. Так он вместо этого в другую галактику мчится! А коль взялся мыслящих существ искать, так будь готов к тому, что они тебе могут не понравиться. Посудите сами, разве могут все казякины-ховрятовские свое достоинство в постоянном напряжении держать, на случай, что другая цивилизация на них посмотрит?! Я считаю, Щас виноват. С семнадцатизвездной цивилизацией у нас никаких дел не заладилось. В следующий раз пусть более снисходительных ребят к нам присылают.

Послушаем, о чем говорят участники прошедшего эксперимента, стоя в очереди за такси.

— Вы правы: область применимости моей гипотезы, по-видимому, шире, чем я думал, — говорит Новицкий. — Не только палео-, но и вполне современные контакты. Обработка данных, конечно, на многое откроет глаза, но уже и сейчас некоторые мысли напрашиваются. Какие, по-вашему?

Педагог, если он стоящий, о педагогическом процессе и в очереди за такси не позабудет.

— Телепатия, она разная бывает? — высказывает догадку Янчук.

— Верно, — соглашается Новицкий. — Если верить Матвею Ивановичу, так и более чем трехмерная.

— Ой, Александр Васильевич, а почему? Я не понимаю… — Лида явно смущена своей бестолковостью.

— Ну как же? — берется пояснить Юра. — Председатель из сопряженного пространства телепатемы получал?

— Ну, получал.

— Расшифровывал полученное?

— Расшифровывал.

— Значит, что? Мысль Щаса через пространство суммарной размерности проходила! И если его пространство тоже трехмерно, то бывает телепатия…

— …шестимерная! — радостно доканчивает Лида.

— Вот у меня и соавторы появились, — комментирует эти высказывания профессор. — Кстати, Юра, насколько серьезен ваш интерес к хинди? Хинди близок к санскриту, на котором написаны, например, «Махабхарата» и «Рамаяна». Так вот, множество комментариев к этим текстам еще не переведены на европейские языки. Древние не могли обойти экстрасенсорику стороной. Вот бы порыться в этих комментариях. В Индии побывать…

— Дальше можете не уговаривать, Александр Васильевич. Теперь я хинди всерьез займусь.

— У меня к Лиде вопрос… Скажите, вы маленькой Дине про съемку председателя что-нибудь говорили?

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Я слышал, как она спросила: «Скоро ли будет кино про дядю Матвея?»..

— Правда… Как же я не подумала?

— Да и я ведь не сразу сообразил. Только сейчас вспомнил, что вы назвали ее очень уж интересной девочкой. В общем, и с ней нам тоже надо всерьез поговорить. Вы наверняка понимаете, что значит в таких тонких делах, как шестимерная телепатия, контрольный эксперимент. Предлагаю в следующий четверг той же компанией и с той же аппаратурой в гости к Дине нагрянуть.

А Дина в это время уже спала и видела сон. Тихо скрипит входная дверь. Контролеры пришли, думает Дина, контролировать, как я сплю. Уже разве четверг наступил? Вот вошла большая девочка Лида, а за ней тот самый дядя, ее учитель думания. «Шляпу, дядя, надо снимать в помещении!», хочется сказать Дине, но дядя ее не слышит. Он и Лида на цыпочках подходят к кроватке. Дина плотнее закрывает глаза. Дядя приподнял шляпу (так вот почему он ее не снял!) и начал что-то быстро и непонятно говорить. Лида переводит на понятный язык:

— Диночка, этот Александр Васильевич захотел к тебе в гости нагрянуть. Ты спи. Мы хотим только узнать…

Лида смотрит на Александра Васильевича, а он опять приподнимает шляпу и еще непонятнее говорит. Лида переводит:

— Хочешь ли ты…

Дина очень хитрая, думает Дина. Она уже давно знает, что ей сейчас скажут. Но так приятно оттянуть удовольствие! Поэтому пусть себе Александр Васильевич еще длиннее говорит, обмахиваясь шляпой. Сейчас Лида его мысль докончит. И Лида доканчивает:

— …сниматься в кино?

Как тут быть? Сказать «хочу» нельзя, контролеры сразу поймут, что Дина не спит. И рукой махнуть нельзя. А гости ждут. Они могут чего доброго подумать, что никто тут в кино сниматься не хочет.

Дина начинает потягиваться как будто бы во сне и совсем незаметно кивает головой. Александр Васильевич все понимает. Он говорит шепотом «Ура!» и швыряет от радости шляпу в окно, которое перед ней предупредительно раскрывается. Шляпа пропадает в темноте ночи, но тут же возвращается, вся увешанная зелененькими человечками. А самый главный человечек, по имени Щас, стоит на полях с большой подзорной трубой, чуть ли не со спичку, и выискивает галактику получше нашей, чтобы помчаться туда на шляпе Александра Васильевича.