Александр Тюрин - Падение с Земли

• Название: Падение с Земли
• Автор: Александр Тюрин
• Издательство: Параллель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-86067-034-6

В сборник фантастических произведений Александра Тюрина «Падение с Земли» вошли написанные в чрезвычайно модной в современной западной НФ манере «киберпанк» остросюжетные романы ^«Каменный век», «Конечная остановка: Меркурий», «Сверхнедочеловек» и «Подвиг разведчика» (ранее публиковался только «Каменный век»), являющиеся частью разрабатываемой автором своеобразной «истории будущего» под общим названием «История Космики».

---

— Видеть вас снова не так уж противно, особенно после трупохранилища, — отметила она в ответной речи. — Я бы вас и с того света достала, чтоб вы вернули мне должок.

Помнишь должок, Бацилла? Или тебе сделали пересадку мозга от обезьяны? Где роллер, где браслет?

Она сказала это наступательно, с сознанием собственной силы. Примерно так с ними разговаривала женщина-следователь. К тому же из сумки выглядывала, прицельно прищуриваясь, злобная физиономия Кота. По-первобытному чуяли они, что Мелания имеет отношение к несчастливому повороту их судьбы. В какой-то мере завораживала их Мелания и как дама. Особенно после следственного изолятора, где «дамы» назначались местным блатным авторитетом.

— Не ершись, красотка, лучше улыбнись нам, подмигни, — Бацилла кончил жевать губы и ощерился. — Роллер в аккурат вернется к тебе, будешь довольна. А браслетик твой вместе с паханом у ментов, с них и требуй. Возьми да приголубь меня душевно, я тебе новый куплю. Сука буду, не совру.

— Купи себе носовой платок, а то сопли по лицу текут, подбирать пора, — отрезала Мелания.

Представителям «фраерского» сословия Бацилла никогда ничего не отдавал, поэтому краснел и мялся, когда выкатывал роллер из укрытия.

— Вот ты и совершил свой первый добрый поступок, — нахваливала Мелания. — Чувствуешь, как радостно бьется сердце — новый человек в тебе рождается. Теперь подсчитай количество своих нехороших поступков и составь план добрых дел на пятилетку. Когда-нибудь станешь примером для юношества.

Физиономия Бациллы сморщилась от душевных мук, стала как печеное яблоко, даже злодей пожалел бы его.

— Горючее-то на нуле, — сказала Мелания, — ты за чужой счет неделю забавлялся, теперь заправляй.

— Вот въелась, клещ энцефалитный. Дай хоть до ближайшей улицы добраться, там стрельнем у какого-нибудь фраера.

— Действуй, блатной элемент. Вперед с песней-стоном.

— Плешь переела. Если рублевичей на топливо нет, напяль мини-юбку — и на заработки, — огрызнулся бандит.

Урки ругались грязно, но, в основном, шепотом. Они прокатили роллер метров сто, когда радом с группой бурлаков неожиданно остановилось такси. Из него вышел задумчивый шофер и стал пускать табачный дым, время от времени отвешивая пощечины своей машине.

— Чего обиделся, тютя? — поинтересовался Бука. — Кто тебя не слушается? Ты нам скажи, мы того гада погасим.

— Ничего не понимаю, — с нарастающей интонацией несколько раз повторил таксист.

— А кто понимает? Я, что ли? Или вот он? — успокоил таксиста Бука.

— Меня машина не слушается. Мне надо на проспект Совестливых, а автопилот то и дело вклинивается. Дескать, ситуация аварийная. И везет, везет куда-то. Вот я уже здесь оказался, с тобой разговариваю. А нынче, если не смотаешься в дальний конец города — туда, где робобусы не ходят, — и навара не будет, день впустую.

— Это судьба, кореш, против судьбы никак, — уверенно определил Бацилла. — А вот мы, твои ангелочки-хранители. Ты сейчас нам турбинного топлива нацедишь, мы же тебе все подряд наладим: голову, зубы, почки, язву желудка, автопилот. Все как новое станет. Да не полощи трусы, нам же махонькую канистру.

— Сейчас девка скажет: «Посмотри на воробушка», а тот громила мне по кепке гаечным ключом. И ни топлива, ни машины, — из-за плеча, насупя брови, произнес таксист.

— Да кто же тебя так напугал, пилот? — спросила Мелания.

И водитель ноющим голосом поведал, как его надрали двое пассажиров. Из-под ног браслет вывинтили, а еще культурными людьми, небось, называются.

— Да не слушай, красотка, эту говорящую болячку. Он сдохнет, прежде чем у него что-нибудь из захватов выдернут, — сказал зазнавшийся от своей щедрости Бацилла и уязвил таксиста: — Ну-ка, покажи орлиные когти на ногах.

Мелания уже проверяла борт-компьютер такси. На экране вертелся какой-то мужичок-с-ноготок и водил на веревке машинку.

— Эй, дизелист, тут у тебя вирус сидит и автопилот смущает. Покуда я убивать его буду, ты рассказывай про тех, кто у тебя сокровище увел.

Таксист поверил Мелании и охотно расписал жлобские манеры так называемого профессора, его сморкание с помощью пальца и наглую двухэтажную хату по улице Платона — в которой тот засел — с лужайкой, где не картоха подрастает, а цветочки по три рубля.

— Все, аппарат я тебе до ума довела, «муму» твое выслушала. Награду давай, — сказала Мелания и уточнила: — С тебя канистра.

— Давай-давай, пижон, как договорились, — поддержали Меланию своими грубыми голосами урки.

Таксист охотно повиновался, даже сказал «спасибо» и скрылся с глаз с большим ускорением. Правда, чуть погодя донесся звон, характерный для витрин, в которые впиливаются автомобили.

— Внимание, воры, — скомандовала Мелания. — Упомянутый водилой браслет — скорее всего, моя штука, мой суперБИ. Кто понимает — это власть над оболочками. Мне власть — вам доход от нее. Кто не совсем дурак, записывайся ко мне во временное бандформирование.

He-дураки понуро качнули головами. Потом переглянулись и качнули уже уверенно. Мелания поняла, что воровская мысль опять на высоте. Ее товарищи сообразили, в какой момент они ее «сбросят с коня», чтобы свободно и выгодно сдать суперБИ. Это ее вполне устраивало, с коня может свалиться любой. Однако, «профессор» еще нуждался в анализе насчет наличия суперБИ.

Мелания незаметно подобралась к особнячку на улице Платона. Потом, скромно шхерясь за грузовиками, сопровождала подозреваемое лицо до места его трудовых усилий. То был Центр Киберологических Исследований.

— Бацилла, пора тебе внести пай в наше товарищество, — сказала она на ежевечерней сходке бандформирования. — Раз ты бросаешь прежнюю грубую жизнь, то раздобудь «жучок» — простенький радиомаяк на теплоэлементе. Ну и пеленгатор заодно.

Бацилла неожиданно оказался исполнительным товарищем и притащил то, что требовалось.

— Я тебе, моя Бациллочка, хорошую характеристику напишу — когда в органы загребут, тебе зачтется.

Соратник возмущенно захрипел.

Николай Епифанович выезжал из своего притопленного в земле гаража и находился, как стало уже обычным для него, в полете приятных мыслей. Еще бы, один его шаг равен долгому и унылому бегу толпы к великой цели, к ВОРу. Его деяния пора в новое Писание заносить. Будет там и прах земной, в который он жизнь вдохнул — Витька-болван. «Поверь — и получишь власть». Как бы не так, разбежался. Власть не получают в подарочек за хорошее поведение. Ладно, поиграй еще, Витенька, а потом и мы поиграем. Евстахьевич, сокол ясный, хотел и после кончины безвременной порхать в Великом Объединенном Разуме. Собирался в вечно живые попасть с черного хода, кромешник. Только хозяев не заставишь лелеять свою мертвечину, хоть запузырь ты в вычислительную среду всего себя, вплоть до анализа кала. Вот не стало центрального узла, страхомордие-то не очень помогло, и конец шутовству. Рассыпался незабвенный образ, и даже идеи Белькова — теперь наши идеи. Нет, хозяевам можно только делами понравиться, служением бескорыстным. И ничего тут непотребного нет. Пусть поют, заливаются хоры, прославляя венец творения. А в натуре, кто первый осознал необходимость, тот и съел. Тот и будет матери-истории ценен. Пускай эту необходимость наваляли киберсистемы или черти какие, твоя вахта — осознавать и главное — вкалывать. Во всей Вселенной ни у кого нет таких шебутных ручонок, как у нашего брата наивысшего примата.

Может быть, каждый новый день добавляет живучести его собственной оболочке «конструктор Смеляков», доливает в его ассоциаторы, оттачивает его анализаторы. А Витька — хороший боец, этого не отнять. Не хотелось бы с ним расставаться, но придется поскрипеть сердцем. Какой же первенец без заклания? Раз уж скромный профессор пишет ему судьбу, то должна быть там и последняя строчка «пал смертью храбрых на благо». В скобках: чужое. Тупицам — тупицыно.

И тут мысли приземлились, потому что Николай Епифанович ткнул бампером неизвестную роллершу в заднее колесо, как раз при выезде на проезжую часть. Он сразу себе сказал, что ей надо было очень постараться, чтоб угодить под него — по крайней мере отключить радар. Она вывалилась из седла и стукнулась об капот. Ничего леденящего кровь. Когда Николай Епифанович вышел из машины, она уже поднималась. Ученый вежливо предложил руку, она не отказалась. Николай Епифанович с первого взгляда определил: баба без поводка. Не старуха, но и девицей не назовешь при всем желании. К тридцатнику клонится, а ручки-то нерабочие, мяконькие и голос не пропитый-прокуренный, как у секснаездниц со стажем. Видать, торчала дома, курсировала с дивана на диван, а потом соскочила с осей и пошла вразнос. Профессор договорился с ней быстро и полюбовно. Пока она болталась в кресле-качалке у него на лужайке и дула стакан за стаканом его кофе — хорошо, что Маша откололась пораньше, — он вызвал механика, и тот за профессорский счет поменял колесо, подкрутил, что надо. Бабенка, видимо, оценила достоинства ученого и была не против более тесного взаимопонимания. Не зря же она то и дело пыталась притиснуться, прильнуть как-нибудь к нему. И не однажды просилась дом посмотреть. Но никак. На службе совещание через полчаса, и соседка, старая выдра, может облезлую свою голову высунуть. Тоща Маша ему точно пасть порвет. В общем, выпроводил, хоть и жаль немного, индусы учат — отказывать женщине большой грех. Когда звуки ее мотора разбежались в воздухе, ему показалось, что она его как-то задурила, задурманила, и все не просто. Ему захотелось, чтобы она и такие прочие исчезли из пространства-времени.