Жорж Сименон - Негритянский квартал

• Название: Негритянский квартал
• Автор: Жорж Сименон
• Жанр: Классический детектив

---

И, конечно, этот идиот Кристиан утопает в блаженстве!

VI

Иногда казалось, что Коломбани подстраивает это нарочно. Когда бы Дюпюш ни проходил мимо Соборной площади, он через окно отеля обязательно видел Кристиана, облокотившегося о кассу. Того самого Кристиана, который утверждал, что ему плевать на дела отеля.

Каждое утро Кристиан появлялся в новом костюме, а иногда переодевался и в течение дня. От него пахло парикмахерской еще сильнее, чем обычно. Он мог часами стоять около Жермены и рассказывать ей смешные истории.

Если Дюпюш входил, Кристиан касался его руки кончиками пальцев и небрежно справлялся:

— Как дела?

А Жермена чувствовала себя отлично, даже похорошела. Она, казалось, родилась для того, чтобы сидеть за кассой большого отеля. В ней появилось спокойствие, невозмутимость, уверенность в себе. Завидев мужа, Жермена равнодушно выпрямлялась, словно перед ней стоял посетитель.

— Ты хотел мне что-то сказать?

— Да… Впрочем, нет.

Начни он ей обо всем рассказывать, на это ушло бы слишком много времени. К тому же их отношения после такого разговора стали бы еще более натянутыми.

— Просто я шел мимо, — говорил он извиняющимся тоном.

Потом уходил — и все продолжалось по-прежнему.

Кристиан и Жермена смеялись по пустякам, как могут смеяться только влюбленные. А старики Коломбани смотрели на них и радовались.

Они действительно радовались, в этом не приходилось сомневаться. Все знали, что Кристиан попался.

Че-Че с женой были довольны, сочувственно улыбаясь Кристиану и Жермене, предоставляли им возможность побыть наедине, совсем как жениху и невесте.

А как же быть с Дюпюшем? Ведь он — супруг. Как же будет он выглядеть во всей этой истории? Может быть, они поняли буквально предсказание Жефа, что Дюпюш не протянет и года, а следовательно, освободит место.

Дюпюш предпочел уехать. То есть решил не совсем он — просто однажды Эжен Монти обратился к нему с просьбой, и он ухватился за эту возможность.

Эжен сказал:

— Не свезешь ли этот пакет Жефу? Вернешься следующим поездом.

Маленький пакетик, запечатанный, аккуратно перевязанный бечевкой. Жеф должен был через кого-то переправить его во Францию.

Поезд шел. Дюпюш смотрел в окно на лесные заросли, сквозь которые не пробраться человеку. Он сидел на теневой стороне вагона, курил сигарету и чувствовал себя превосходно. Он не был счастлив в полном смысле этого слова, но на душе у него было легко.

Он еще ничего не решил. Не думал о том, останется он в Колоне или вернется в Панаму. Просто спрашивал себя: не для того ли его отослали, чтобы Жермене и Кристиану было спокойнее?

Он не ревновал. Встречая Жермену, не испытывал ничего, кроме легкой досады.

Он ведь ни в чем не виноват; впрочем, Жермена тоже.

Возможно, они никогда не узнали бы о пропасти, зияющей между ними, если бы не оказались вдруг в чужой стране без гроша в кармане, без друзей, без помощи.

Не случись этого, они, возможно, прожили бы бок о бок всю жизнь, искренне считая, что любят друг друга с большой нежностью. А тут Дюпюш стал пить, а когда возвращался, Жермена встречала его попреками.

Че-Че предложил ей место кассирши, и она согласилась, даже не посоветовавшись с мужем, хотя знала, что им придется жить врозь.

Их можно было бы оправдать тем, что они растерялись, были подавлены, сбиты с толку новой обстановкой, но потом пропасть между ними не уменьшилась.

Жермена уже не показывала Дюпюшу писем отца, а Дюпюш коротко сообщал:

— Получил письмо от мамы.

А ведь от природы он был мягок и нежен! Раньше он часто думал, что они с Жерменой созданы друг для друга, что не могут не любить друг друга и эта любовь является смыслом их жизни, а теперь у него сжималось горло при мысли, что все кончилось, а он даже не понимает почему.

Сколько раз он собирался, как только придет Жермена, обнять ее и сказать… Но что?

Ничего! Ему нечего было ей сказать. Она слишком спокойна, слишком уверена в себе. Тщательно причесанные волосы, безмятежное лицо, отутюженное платье…

«Пюш!»

Дюпюш сидел в пустом вагоне и улыбался. Голосок Вероники звенел у него в ушах. Он попробовал припомнить голос Жермены: «Джо…»

Нет! Когда Вероника говорит «Пюш» — этого вполне достаточно, больше можно ничего не прибавлять. Она просто говорит «Пюш!» — и глаза ее сияют радостью и весельем. А когда Жермена произносит «Джо», это значит лишь, что она только начинает говорить.

— Джо! Госпожа Коломбани объяснила мне…

За огромными белыми домами пароходных компаний сверкнуло море. Поезд прошел совсем близко от причалов и остановился у базара, где торговали японским шелком, слоновой костью, духами и сувенирами.

Здесь, в Колоне, мужчины и женщины в белых костюмах и тропических шлемах тоже бродили от витрины к витрине, всему удивлялись, меняли деньги и отправляли открытки во все концы света. Жирные левантийцы затаскивали их в магазины совершенно так же, как в Панаме.

Дюпюш шел по улице, где были только ночные кабаре и американские бары, у стоек которых могло поместиться тридцать человек. Сейчас улица была пустынна, лишь кое-где в барах сидели и пили пиво матросы в накрахмаленных белых шапочках.

Дюпюш узнал у прохожих, где заведение Жефа. Гостиница была третьеразрядная, однако довольно комфортабельная. Здесь и сидел Жеф, он был один. Развалившись на стуле и нацепив очки, он читал американскую газету.

— Ну и ну! — поднял он глаза, — Ты откуда?

Они виделись всего раз, но с тех нор Дюпюш тоже привык обращаться ко всем на «ты».

— Эжен просил передать тебе этот пакетик.

— Ладно. — Жеф запер пакет в ящик. — Что будешь пить?

— Пиво.

В пустом и прохладном зале было приятно сидеть.

Здесь все гораздо больше, чем в кафе Монти, напоминало Европу. Салфетки стояли в полых металлических шарах, на стенах висели зеркала с гранеными краями.

— Твое здоровье! Вечером домой?

Жеф раздался еще больше, но, несмотря на жир, тело у него было сильное и мускулистое. По-прежнему он смотрел исподлобья, и по-прежнему челюсти его непрерывно двигались, словно что-то пережевывая.

— Еще не знаю. Нет ли тут для меня чего-нибудь подходящего?

Жеф внимательно рассматривал Дюшоша, словно стараясь определить, во что обошлись тому три месяца жизни в Панаме.

— Все так же потеешь?

— Потею.

— Это даже полезно, только смотрится не очень приятно. Налить еще пива? А почему ты хочешь перебраться в Колон?

— Не знаю.

— Не поладили с женой, да? Я сразу понял, что так оно и будет, и сказал об этом Че-Че. Все женщины хитры, даже самые глупые. Вот и она сразу сообразила, что тебе крышка, а раз так, зачем ты ей?

Жеф достал из желтой коробочки ароматическую пастилку, сунул ее под толстый язык и замолчал. Он вообще был неразговорчив. В разгар беседы вдруг надолго немел, уставившись в пространство, и если кто-нибудь осмеливался продолжать разговор, бросал на него свирепый взгляд.

— По-испански научился?

— Немного. Объясниться могу.

— Тогда не понимаю, почему бы тебе не заняться пароходами?

— А что это значит?

— В хорошем костюме поднимаешься на пароход и делаешь вид, что пришел кого-то встречать. А сам подбираешь солидных клиентов и везешь их к город. В лавках тебе отчисляют десять процентов, в кабаках можно выколотить до тридцати.

Жеф помолчал, рассматривая Дюпюша, и добавил:

— Ничего позорного тут нет.

Он помолчал еще.

— В крайнем случае можешь не заниматься пароходами, приходящими из Франции.

«Дорогая Жермена.

Пишу тебе эту записку наспех, чтобы успеть отправить ее с вечерним поездом и ты не беспокоилась обо мне. Я нахожусь в гостинице у Жефа, он дал мне комнату на первое время и советует остаться в Колоне: здесь больше шансов заработать, так как пароходы стоят гораздо дольше, чем в Панаме.

Буду держать тебя в курсе. Передай от меня привет г-ну Филиппу и всему семейству Коломбани.

До скорого свидания. Целую».

Что он мог еще написать? Это было вежливое и не слишком холодное письмо. Жермена, конечно, обрадуется, не говоря уж о Кристиане.

Дюпюш подумал и приписал:

«О вещах не беспокойся. Я напишу Монти, они перешлют их сюда. О деньгах не думай, сейчас они мне не нужны».

Вот и все!

Жеф сидел с газетой напротив него. Мухи жужжали в солнечных лучах, из кухни доносился запах еды.

Дюпюш заклеивал конверт, когда открылась дверь над лестницей. Довольно молодая женщина в светлом шелковом платье и большой соломенной шляпе остановилась посреди кафе.

— Уже встала? — проворчал Жеф.

— Да. Мне нужно на почту.

Она вопросительно посмотрела на Дюпюша, и Жеф пояснил:

— Этот парень будет заниматься пароходами…

Женщина пошла к выходу, и на свету Дюпюш увидел сквозь тонкий шелк контуры ее тела. Когда она вышла, Жеф сказал:

— Это Лили. Танцует в кафе-шантане «Атлантика, а живет и столуется у меня. Она редко встает так рано.