Нил Никандров - Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»

• Название: Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»
• Автор: Нил Никандров
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02825-2

Книга посвящена одному из наиболее выдающихся советских разведчиков. Выходец из скромной литовской караимской семьи, он с успехом защищал республику в Испании; участвовал в устранении Троцкого; был нашим резидентом в Латинской Америке во время Второй мировой войны, сорвав поставки стратегических грузов в фашистскую Германию.

После войны «работал» послом Коста-Рики в Италии и Югославии, был своим человеком в Ватикане, оставаясь сотрудником нелегальной разведки… Чрезвычайная одаренность помогла раскрыться ему «на пенсии»: он стал одним из крупнейших отечественных ученых-историков, лучшим знатоком проблем Латинской Америки и католической церкви, автором многих книг и статей (некоторые — под псевдонимом И. Лаврецкий), в том числе первой биографии на русском языке Эрнесто Че Гевары.

Вклад этого человека в успехи нашего государства по достоинству до сих пор оценить сложно. Первая серьезная попытка сделать это — предлагаемая читателю книга, написанная на большом массиве неизвестных материалов.

---

По заданию Москвы в Чили были подобраны люди для нелегальной работы в Испании и Португалии. Советская разведка намеревалась создать в Лиссабоне и Мадриде «наблюдательные пункты». Португальская и испанская столицы воспринимались в Москве как подозрительные места, кишащие нацистскими шпионами и дипломатами из союзнических стран. «Там они сговариваются против Советского Союза», — однажды сказал Берия Фитину.

Одним из агентов «Артура» в Испании стал Кристиан Касанова Суберкасо. Рекомендовал его Гало Гонсалес. Кристиан родился в Сантьяго в 1919 году в обедневшей, но влиятельной аристократической семье. Он с юношеских лет весьма иронически относился к своей родне «голубых кровей», что легко прочитывается в его автобиографическом романе «Натали, или Человек в белом»[53]: семья «состояла преимущественно из дилетантов. Это был ярчайший пример поверхностности. Их культура ограничивалась знанием немногих стихов Альфреда де Мюссе и умением бойко сыграть два-три этюда Шопена».

Отец, тем не менее, был для Кристиана вне критики, потому что являлся человеком высоко образованным, настоящим тружеником. Он возглавлял правительственный журнал «Экономика и финансы», являясь ведущим экспертом в этих материях[54].

Во время учебы в университете Касанова стал посещать занятия в марксистском кружке, который вел фотограф Антонио Кинтдна. Для Кристиана Кинтана был моральным и идейным авторитетом. Под влиянием своего кумира Касанова вступил в комсомольскую организацию. Чтобы доказать искренность и бесповоротность своего выбора, выполнял любые поручения, вплоть до продажи газеты «Коммунистическая молодежь» на центральных улицах столицы, высокомерно игнорируя насмешки знакомых из светского общества.

Вскоре Кристиан ушел из семьи и стал жить самостоятельно, в «пролетарском» пансионе, где витали ароматы дешевого писко и где допоздна шумели, ссорились и мирились картежники. Усердие адепта из чуждой среды было замечено, Касанову избрали секретарем комсомольской ячейки! Время было горячее: на улицах едва ли не ежедневно комсомольцы сражались с молодежными нацистскими группами фон Марееса. Мелькали металлические прутья, летели камни, сыпались разбитые стекла, кровь текла по разбитым лицам. Потом появлялись конные карабинеры и разгоняли непримиримых врагов. Иногда комсомольцев и нацистов запирали в общую камеру, что позволяло в очередной раз решительно «размежеваться», но на идейно-теоретическом уровне.

В газете «Эль Сигло» Касанова вел рубрику, посвященную театру и искусству. Он писал пьесы, и за одну из них получил университетскую премию. Кристиан был талантлив, но относился к своему дару легкомысленно. Потом, на склоне лет, он не без сожаления, признавал, что растратил, рассыпал свой дар на пустяки, не сумев проявить настойчивости и воли. Он списывал это на вырождение своего рода: «Мои благие намерения разбивались об аристократическую лень».

В 1941 году Кристиан опубликовал в университетском журнале «Эль Мастиль» статью о международном положении, в которой изложил свою точку зрения на внешнеполитическую стратегию Чили в набиравшем силу мировом конфликте. Статья попала на глаза министру иностранных дел Барросу Харпе, и он рекомендовал способного студента своему другу, который возглавлял министерство торговли и финансов. Так Кристиан стал секретарем министра Харамильо. К этому времени и относится знакомство Касановы с «Пед-ро». Этот памятный для Кристиана эпизод описан в его романе следующим образом:

«Однажды летним утром 1942 года в мой офис вошел человек в белом костюме. Он был молод, обладал приятной внешностью и говорил с легким иностранным акцентом, принадлежность которого я не мог определить. Он бросил взгляд по сторонам и убедился, что кроме нас в помещении никого нет. Человек с любопытством всмотрелся в меня и как-то очень просто сказал:

— Я пришел по поручению Гало.

Конечно же, я знал, кем был Гало, и молчаливо кивнул головой. Человек в белом добавил с улыбкой:

— Это наш общий друг, не так ли? Начиная с сегодняшнего дня нам придется о многом переговорить. Но прежде ты должен получить подтверждение моих полномочий у Гало. Только потом будешь следовать моим инструкциям, конечно, в том случае, если сохранишь верность своему решению. В противном случае, забудь о моем визите.

Я снова выразил согласие кивком головы, стараясь представить себе, о чем все-таки идет речь. Гость предложил мне сигарету, но как раз в этот момент зазвучал цитофон. Меня вызывал начальник. Я довольно неуклюже извинился, но он, улыбаясь, стал прощаться:

— Меня зовут Педро, и я на следующей неделе позвоню тебе по телефону, чтобы условиться о встрече. К этому времени ты должен поговорить с Гало»…

Разумеется, полномочия «человека в белом» Гало Гонсалес подтвердил, и «Педро» вновь появился в офисе со своей открытой располагающей улыбкой. Он пригласил Кристиана выпить пива в укромном баре на авениде Лас Делисиас. Главной темой беседы была «почти забытая» гражданская война в Испании: «Педро» уверял, что после победы союзников, а подобное предсказание казалось в те дни весьма сомнительным, упадут головы Гитлера, Муссолини и Франко. Правда, по словам «Педро», ближайшие планы Франко были неясны. Если испанский диктатор присоединится к странам «оси», то серьезных изменений в соотношении противоборствующих сил в Европе не будет. Наоборот, это только ускорит падение диктаторского режима. По мнению «Педро», опасность состояла в том, что Франко не поддастся на давление Гитлера и в конце войны пойдет на союз с американцами.

Перед тем как распрощаться, «Педро» предложил Касанове добиться дипломатического назначения в Испанию. Тот покачал головой:

«Это невозможно. Дипломатическая карьера имеет свой четкий регламент, и мои шансы весьма слабы, чтобы претендовать на такую должность», — ответил Кристиан.

«Сделай что-нибудь. Настоящий революционер всегда найдет выход из затруднительного положения».

«Я простился с «Педро» несколько озабоченный, — вспоминал Кристиан, — но вдохновленный тем, что меня причислили к настоящим революционерам».

Встречи с «Педро» приобрели регулярный характер. Любимым местом для деловых бесед стал тенистый парк Форресталь и тихий район Ньюньоа с его невысокими уютными виллами. Первое задание — «вернуться в свою социальную среду».

«Тебе нужны деньги для приобретения смокинга?» — поинтересовался однажды «Педро».

«Нет, не надо. Моя бабушка подарила мне фрак и смокинг, когда узнала, что я собираюсь покончить с комсомольскими заблуждениями и возобновить светскую жизнь».

Недавний комсомольский активист стал принимать приглашения на танцы «в избранном аристократическом кругу». Иногда его фотографии появлялись в социальной хронике газеты «Меркурио». Друзья-комсомольцы считали Кристиана перебежчиком. Любимая девушка не могла понять, что с ним происходит. Художник «социальной направленности» Вентурелли прошел мимо Касановы с презрительным выражением на лице, сделав вид, что не заметил его.

Но «Педро» был доволен развитием событий. Все шло по плану, и он, обсуждая дальнейшие шаги, закуривал очередную сигарету и протягивал пачку Кристиану. Тот чаще всего отказывался, говоря, что курение вредит здоровью. «Человек в белом» покачивал головой, глаза его по-китайски суживались от смеха, и он говорил:

«Но гораздо раньше можно умереть по другим причинам»…

Каким именно причинам, он, конечно, не уточнял. Но было понятно: от пули в бою…

Встречи с «Педро» действовали на Кристиана вдохновляюще. Человек из Коминтерна рассчитывает на него. Поэтому надо сделать все, чтобы поездка в Испанию состоялась.

* * *

Сотрудник «Эль Сигло» 35-летний венесуэлец Эдуардо Пекчио Эрасо[55] был самой подходящей кандидатурой для заброски в нейтральную Португалию. Он вел в газете колонку международного комментария и относился к этой работе с энтузиазмом, хотя его материалы публиковались без подписи. Был он среднего роста, худощавый, по-птичьи подвижный. Приехал Эдуардо в Чили как политический изгнанник в 1937 году. Правивший в то время в Венесуэле генерал Лопес Контрерас выслал из страны большую группу «агитаторов-революционеров». К ним относился и Эдуардо, хотя в опубликованном списке политических изгоев его имени не было. Об этом побеспокоился отец — Акилес Пекчио, который возглавлял Торговую палату Каракаса и был, несомненно, одним из самых влиятельных людей в стране. Ходатайствовали за Эдуардо и родственники матери из семьи латифундистов Эрасо.

Из Венесуэлы молодой Пекчио уезжал с легким сердцем. После смерти диктатора Гомеса политическая ситуация в Венесуэле была нестабильной, чреватой репрессиями. Пройдет несколько месяцев, думал Эдуардо, обстановка в стране нормализуется и можно будет спокойно вернуться. Он ошибся. Его путешествие затянулось на десять лет. Впоследствии Эдуардо говорил: «Я был втянут судьбой в историческую турбулентность». В Сантьяго кто-то рассказал, что в Венесуэле ему пришлось пройти через изощренные пытки в тайной полиции. Эта легенда придала ему образ революционера-мученика. Однако родственники Эдуардо, с которыми автору книги довелось встретиться в Каракасе, таких подробностей его биографии не припомнили: «Он просто уехал, чтобы переждать смутные времена. Посмотреть на мир. Остепениться. В нем было слишком много мальчишества. Поэтому его и потянуло в революцию. Отец любил его, понимал его характер, прощал и помогал всем, чем мог. Особенно деньгами».