Анастасия Готовцева - Рылеев

• Название: Рылеев
• Автор: Анастасия Готовцева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03645-1

Кондратий Рылеев (1795—1826) прожил короткую, но очень яркую жизнь. Азартный карточный игрок, он несколько раз дрался на дуэлях, за четыре года военной службы ни разу не получил повышения и вышел в отставку в чине подпоручика, но вскоре прославился как поэт и соиздатель альманаха «Полярная звезда», ставшего заметным явлением даже на фоне тогдашнего расцвета литературной жизни и положившего начало российской коммерческой журналистике. Он писал доносы на коллег-конкурентов, дружил с нечистоплотным журналистом Фаддеем Булгариным, успешно управлял делами Российско-американской компании и намеревался изменить государственный строй.

Биография Рылеева во многом пересматривает традиционные взгляды на историю тайных обществ и показывает истинные мотивы действий героя, его друзей и оппонентов: какую роль играл он в борьбе могущественных придворных фигур; благодаря чему издаваемый им альманах превратился в выгодное предприятие; каким образом штатский литератор стал лидером военного заговора; наконец, почему он, не принимавший активного участия в восстании на Сенатской площади, был казнен.

---

Примечательно, что автограф этот был знаком и П. А. Ефремову: на нем сохранились его карандашные пометы. Из них следует, в частности, что издатель обратил внимание на «перекличку» опубликованных в «Невском зрителе» стихотворений Рылеева и Ракитина. Более того, в декабре 1870 года, готовя публикацию стихов Рылеева, Ефремов переслал автограф редактору журнала «Русская старина» М. И. Семевскому с предложением «списать» «Романс» «с прилагаемого оригинала» и опубликовать как стихотворение Рылеева{393}.

Что ответил Семевский, неизвестно. Однако ни «Романс», ни другие стихотворения Ракитина так и не были опубликованы в «Русской старине». Не вошли они ни в издание «Сочинений и писем К. Ф. Рылеева», ни в последующие собрания его сочинений.

О причинах, по которым ни Ефремов, ни Семевский, ни позднейшие публикаторы и исследователи творчества Рылеева так и не решились публично отождествить его и Ракитина, можно только догадываться. Возможно, Семевский убедил Ефремова, что лирические «ракитинские» стихотворения ничего не добавят к репутации «поэта-декабриста», а «Польской», воспринимаемый вне контекста, может даже повредить ей. Акцентированный монархизм, «ура-патриотизм» стихотворения никак не соотносился с образом поэта, отдавшего жизнь борьбе против самодержавия.

Всего же в журнале «Невский зритель» опубликовано девять стихотворных текстов Рылеева под псевдонимами «Петр Ракитин», «П. Ракитин», «П. Р<акити>н», «Р<акити>н», не вошедших в собрания его сочинений. 

«Корона тебе назначена творцом»

Одним из самых заметных событий в истории отечественной журналистики 1820-х годов стал выход в свет в 1822-м первого журнала Фаддея Булгарина «Северный архив, журнал истории, статистики и путешествий» и бесплатного приложения к нему «Литературные листки» (с июля 1823-го). Сегодня никто из исследователей не берется отрицать тот факт, что издания Булгарина существенно повлияли на развитие отечественной журналистики. По мнению Н. Н. Акимовой, история «Северного архива» «свидетельствует о незаурядных способностях создателя журнала, его довольно широкой образованности, предприимчивости, умении выстраивать отношения с читательской аудиторией». Благодаря же «Литературным листкам», полагает исследовательница, «к Булгарину пришла настоящая популярность, существенно откорректировав его литературную репутацию: из ученого архивиста превратив его в остроумного смелого журналиста, любимца публики»{394}.

Автограф стихотворения «Романс», опубликованного в мартовском номере журнала «Невский зритель» за 1821 год под псевдонимом П. Ракитин 

У периодических изданий Булгарина были читатели и почитатели, к его мнению прислушивались ведущие русские литераторы, он явился одним из организаторов коммерческой журналистики в России. Однако Булгарин еще при жизни стал своего рода символом нечестной конкуренции, подхалимства, предательства.

«Рассудительный человек подобен воде, которая принимает на себя цвет окружающих ее предметов», — утверждал Булгарин на страницах первого номера «Литературных листков»{395}. По-видимому, эта «восточная пословица» была его своеобразным журналистским кредо. Его издания были полностью ангажированы властью в лице министра Голицына. Более того, Булгарин стремился во что бы то ни стало сделать «Северный архив» официальным изданием Министерства духовных дел и народного просвещения.

* * *

В 1900 году Н.Ф. Дубровин опубликовал письмо попечителя Санкт-Петербургского учебного округа Дмитрия Рунича (сменившего на этом посту Уварова) Голицыну от 15 декабря 1822-го. Как следует из письма, Рунич присоединялся к просьбе Булгарина об официальной поддержке журнала со стороны Министерства духовных дел и народного просвещения. Попечитель рекомендовал своему шефу: «…не благоугодно ли будет Вашему сиятельству предложить и прочим г.г. попечителям обратить внимание на сей журнал». Он считал, что «Северный архив» вполне достоин поддержки, а потому министру стоит дать указание «правлению здешнего университета о выписании как для университета, так и для прочих высших учебных заведений и гимназий С.-Петербургского округа по одному экземпляру полного издания означенного журнала и впредь о подписке на получение оного».

Голицын согласился с подчиненным, и во все учебные округа России был разослан соответствующий циркуляр. В феврале 1823 года Булгарин заявлял в частном письме: «Мой “Архив” будет официальным журналом Министерства просвещения». Он не лгал: с января того же года в недрах голицынского министерства рассматривался проект превращения «Северного архива» в официальное издание. Журнал Булгарина должен был поглотить уже существовавший министерский орган — «Журнал департамента народного просвещения». В феврале официальное согласие на это дал сам Голицын{396}.

Булгарин планировал выпустить первый номер обновленного «Архива» 1 марта 1823 года и хотел даже добиться остановки печатания очередного номера прежнего министерского издания. Однако изменение статуса журнала потребовало многочисленных согласований. С одной стороны, Булгарин требовал, чтобы «все хозяйственные рассмотрения, т. е. получение дохода и распределение расходов», остались в полном его распоряжении. С другой стороны, согласно проекту, министерство было обязано не только рассылать журнал по подведомственным ему заведениям, но еще и оказывать содействие в его распространении «по военным, по разным присутственным местам, посредством г.г. министров, губернаторов и дворянских предводителей», а также оплачивать «пересылку» журнала подписчикам. Булгарин желал также, чтобы ему доставлялись выписанные за казенный счет иностранные журналы. Расчеты, без которых министерские функционеры не могли дать окончательного согласия на выпуск «Архива» под министерским грифом, отняли много времени.

Естественно, пока шли переговоры, Булгарин был не просто лояльным, а суперлояльным к Голицыну журналистом. Направление и «Северного архива», и «Литературных листков» строго соответствовало интересам князя и возглавлявшегося им министерства. Большинство опубликованных в «Северном архиве» материалов носило научный и научно-популярный характер. Недаром сам Голицын отмечал, что журнал «может быть весьма полезным по части преподавания географии, статистики и отечественной истории и служить как для преподающих верным и хорошим руководством в отношении к новейшим сведениям и открытиям, так и для учащихся любопытным и наставительным чтением»{397}.

«Северный архив» резко критиковал исторические труды Карамзина — оппонента Голицына при дворе. В письмах Булгарин утверждал, что эта критика полностью согласуется с мнением Министерства просвещения и ее желают «все значительные лица в государстве». Издателю «Северного архива» вторят исследователи: «В качестве основных адресатов предпринятой Булгариным публикации критики Карамзина мы рассматриваем высших лиц Министерства народного просвещения: в этом случае речь шла о своеобразном “заказе”»{398}.

Однако «Северный архив» не был ни литературным, ни общественно-политическим журналом, и его возможности по части пропаганды идей Голицына были минимальными. Очевидно, эту проблему Булгарин намеревался решить изданием «Литературных листков», созданных, как представляется, для прямой поддержки министра; по крайней мере, большая часть опубликованных там материалов преследовала именно эту цель. Журнал этот был призван ускорить признание «Северного архива» официальным министерским изданием.

Мистическим настроениям министра и самого императора вполне отвечали, например, публиковавшиеся в «Листках» религиозные стихотворения Федора Глинки{399}.

Российское библейское общество, как уже говорилось выше, было тесно связано с соответствующим британским обществом; в 1820-х годах в России были весьма популярны английские квакеры. В печатавшийся с продолжением собственный очерк «Письма о Петербурге» Булгарин как бы невзначай вставляет фразу о некоем англичанине, случайном попутчике в прогулке по городу, который внушил ему «мысль издавать сии листки». В другой статье — «Прогулка по тротуару Невского проспекта» — так же невзначай воспевается присущая Голицыну конфессиональная толерантность: «Знаете ли вы, как иностранцы называют Невский проспект? Улица Веротерпимости (Toleranz-Strasse). И в самом деле, я не знаю ни одного города в Европе, в котором бы на одной улице находилось столько церквей различных вероисповеданий». Не оставлял сомнений в политической ориентации автора и опубликованный уже в первом номере «Листков» «восточный анекдот» с характерным названием «Дай бог такого министра!». При этом среди героев «анекдота» «министра» нет, а действуют лишь «султан» и «визирь»{400}.