Евгений Анташкевич - Освобождение

• Название: Освобождение
• Автор: Евгений Анташкевич
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05101-1

Харбин, столица КВЖД, уникальный русский город на территории Китая, приютивший сотни тысяч беженцев из разоренной Гражданской войной России, на четверть века превратился в арену жесточайшей схватки разведок ведущих мировых держав. Одной из самых масштабных в истории того времени стала операция советской разведки «Маки Мираж». Полковник русской армии, прошедший Первую мировую кадровый разведчик Александр фон Адельберг и его повзрослевший сын оказались вовлечены в тайные, смертельно опасные войны спецслужб.

---

– То-та! Сам морда! Лысая! – выдыхая воздух, сказал капитан и свободной рукой поднял Степана за ворот гимнастёрки: – Японски Генстаб – луцце!

Степан медленно распрямился, выдохнул, лениво повёл плечами и вдруг развернулся, ухватил капитана обеими руками за правую кисть, поднял её и, резко подсев, попытался вывернуть за спину, проскочив у капитана под мышкой, но неожиданно охнул, схватился за пах и присел на обеих ногах.

Несколько секунд оба шумно дышали и молчали.

Степан поднял на капитана глаза и спросил:

– А если бы ты чуть сильнее двинул, и чё? Яичницу прямо в сапогах жарить?

Капитан присел перед Степаном тоже на корточки, нос к носу, и произнёс:

– Японски Генстаб красивый еси! А твой я-и-сыница исё при тебе!

– Ладно, хрен с тобой.

Степан неожиданно легко распрямился и, пружиня на упругих толстых ногах в литых хромовых сапогах, прошёлся по кабинету.

– Спасибо, что уберег, век не забуду!

Капитан как ни в чём не бывало вернулся за свой рабочий стол. Степан ещё немного потоптался по скрипучему деревянному полу, на месте ему явно не сиделось.

– Эй, ты! Убивец моих будущих детей, а ты где так ловко научился хорошим людям руки за спину заворачивать?

Похожий на китайца капитан, которого Соловьёв назвал Саньгэ, затянулся папиросой, густо выдохнул дым, уткнулся в бумаги и сказал:

– Пока твоя Москва развлекался, я здесь своя правда стоял. Китайса хоросо борьба знает. Они били – я уцился.

– Китайса, китайса! – Степан задумчиво почесал в начинающем лысеть затылке. – А говорят, ещё японса хорошо борьбу знают.

– Японса я не знаю, китайса знаю!

– Где бы мне взять такого китайса да моих гавриков подучить.

– Им не нада! Они нада стреляй умей, ножик умей, а главное, молчи умей.

– Много ты понимаешь! Молчи умей, не ссы умей! Всё умей! Всё надо умей! Там ничё лишнего нету! Слушай, – вдруг без всякого перехода спросил он и хитро подмигнул, – а китайский мандарина так ходит?

Он надул толстенький живот, подоткнул руки в бока и смешно, враскорячку, мелкими шажками прошёлся по комнате, Саньгэ с медленной угрозой поднял на него смеющиеся глаза.

– Ладно, ладно! Знаю! Так ходят японск самурай! Я вот чё хочу тебя спросить. Герасимов этот, как он, разговорчивый мужик? На контакт идёт?

Капитан задумался, откинулся на спинку стула, его лицо исчезло в темноте, в свете лампы остались только бритый подбородок, блестящие пуговицы застёгнутого ворота гимнастёрки и положенные на стол прямые руки.

– Это было за две недели до твоего прибытия, в конце марта. Да, вот справка, читай!

Степан взял из его рук скреплённые бумаги, полторы страницы текста и начал читать.

«О выводе на территорию СССР

белобандитского главаря

Сазонтьева И.И.

25 марта 1945 г. на сопредельную сторону, на участке Благовещенск – Сахалян, была выведена агентурно-рейдовая группа в составе десяти человек с целью захвата одного из лидеров бело-бандитов в Маньчжурии Герасимова И.И…»

Соловьёв вчитывался в машинописный текст сухого оперативного документа и внутренним зрением видел то, что происходило в китайском городе Сахалине в ту ночь, как будто бы сам принимал участие в операции. Он видел, как несколько чёрных фигур, чуть шурша обувью по прибрежной гальке, сели в четыре лодки, кто-то тихо сказал: «Пошли!», и четыре пары вёсел бесшумно загребли воду. Через час лодки подошли к берегу в километре от Сахалина, из них высадились шесть человек, и лодки также тихо ушли вниз по течению. Группа обошла город по западным окраинам и с юга зашла в тёмные кварталы. Примерно через час на одной из улиц недалеко от единственного на ней двухэтажного бревенчатого дома остановилась двухосная телега. Возница на телеге курил трубку и мурлыкал под нос китайскую мелодию. Он просидел минут тридцать, и на улице, со стороны Амура, появилась пошатывающаяся человеческая фигура. Пьяный мужчина шел, опирался о заборы и матерился. Он приблизился к дому, вошёл в заскрипевшую калитку, и тут же бреханула и заскулила собака.

– Цыц, лешак! – грозно сказал пьяный мужчина и уже ласково добавил: – Спокойно, лохматый, это я, «твоя хозяин».

По внешней деревянной лестнице он поднялся на второй этаж и хлопнул дверью. Внутри дома на втором этаже хлопнула ещё одна дверь, тяжёлые сапоги проскрипели по деревянному полу, и два окна, выходившие на улицу, засветились тусклым светом. Телега с китайцем-возницей тронулась с места и медленно подкатила ближе к калитке. Пес зарычал и рявкнул, распахнулась форточка, и сверху послышался грозный окрик:

– Хорош брехать! Людям спать не даешь!

Форточка осталась открытой, и ещё минут пять было слышно, как вошедший тянул пьяную песню. Потом свет погас, и стало тихо. Китаец-возница перестал мурлыкать и подкатил вплотную к забору. В этот момент из темноты, как тени, выскочили пять человек, запрыгнули на телегу и с неё, как с подножки, мигом перемахнули через забор, собака рявкнула и сразу же умолкла.

– Ну! Брехастый! Молчи, кому сказал! Э-э-эх, жисть – колесо… твою м… – выругался мужик на втором этаже, и через открытую форточку стало слышно, как он захрапел.

Тени поднялись по лестнице, бесшумно отворили дверь и вошли, послышалось барахтанье, но оно быстро смолкло, окна осветились и сразу погасли. Тени, неся что-то тяжёлое, спустились, вышли через калитку, свалили длинную, в человеческий рост, завёрнутую поклажу в телегу и исчезли в темноте. Возница снова замурлыкал песню, телега, грузно заскрипев колёсами, повернула на восток и скрылась на улице, параллельной Амуру…

В конце документа Степан прочитал подпись:

«Ст. оп. уп. 1 отдела УНКВД СССР ДВК

Капитан Чжан Вэнсянь».

Он посмотрел на соседа:

– Это всё?

Саньгэ пожал плечами:

– Это фсё! Только ходзили – три раз. Первый раз не полуцился. Один свой, исё в лодке дабяньла.

– Чего? – не понял Степан.

– Циво-циво! Говна штаны клади. Трусы оказался!

– Трус по-нашему будет! – уточнил Степан.

– Ну, твоя умный, капитана! – Саньгэ затянулся. – Второй раз два ноць засада сидел. Его не присол. Потом толька, на трети рас! Твоя справка цитала? Вот!

– И как он?

– Его снацяла молцяла, только весь белый был. Не верил, цто мы его из самый Сахаляна укради. Говорил, что мы японск провокатор, что проверяем. Пришлось по Хабаровск катай: в окно вокзал видел, утёс видел… только тогда поверил. А так молцяла. Ругайся шыбко!

– Молодцы! – задумчиво произнёс Степан. – Ловко вы его! А я думал только мы там, на западном, туда-сюда бегай. – Он отодвинул бумаги: – И чё, братка? И твоя там был?

Саньгэ оторвался от бумаг и хмыкнул:

– Твоя неумный, капитана. Цитай мо еси! Моя был. Как не был?

– И чё, ты его прям-таки через весь Сахалян в телеге до самого Амура катил? И он даже не шелохнулся?

– Сыбко пьяный был, и баска болел – пистолет, руцька сибка цизолый. Ни цё не помнил, только Благовесенске оцюхался.

– Да-а! Смелый ты, братка, – протянул Степан. – Ну а как бы япоши тебя сцапали да на крысу посадили?

– Снацяла поймай, потом на крысу сади! А я несмелый. Твоя, братка, – смелый, парасутом прыгай. Моя никогда бы не смог.

– Смог бы, чё не смог!

– Не! Не смог бы. Сыбка высака и холана. Ветер сыбка ухи ДУЙ!

Степан задумчиво посмотрел на Саньгэ и спросил:

– Сань, а Сань! А ты чей-то на китайса-матайса заговорил? Ты по-русски-то лучше моего всегда писал. Пятёрочник хренов!

Капитан улыбнулся загадочной улыбкой восточного человека, достал из стола «казённую», обил о край стола сургуч и налил в стаканы.

– Лягушку помнишь? – спросил он на нормальном русском языке, без китайского акцента.

– Ха! Это как мы с тобой познакомились-то? Кому рассказать!.. Такое разве забудешь?

– А чё ты в тот день в школу не пошёл?

Степан взял стакан:

– А ты сам чё там делал, так далеко от твоей прачечной?

Саньгэ разрезал головку лука и разломил пополам хлеб.

– Завтра к начальнику отдела бы ещё не ходить!

Они чокнулись и выпили.

– А ты иди сразу ко мне сюда в подвал! – Степан хрустнул луковицей. – Ты не ответил на вопрос!

Капитан долго занюхивал водку хлебом и манжетой гимнастёрки, потом луком и вытирал слёзы.

– Отвечу, дай закусить! – Он достал папиросы. – Отвечаю в обратном порядке: сначала мне надо будет подняться к начальнику, подписать документы на вашу экипировку, разные там гражданские штаны и рубашки, и второе – в тот день я уже отнёс стираное бельё и возвращался домой, а ты её мучил.

– Да, было дело, – задумчиво произнёс Степан.