Евгений Анташкевич - Нашествие

• Название: Нашествие
• Автор: Евгений Анташкевич
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05100-4

На первый взгляд, вернувшись с фронтов Первой мировой к семье в Харбин, полковник русской армии Александр фон Адельберг ведет жизнь мирного обывателя. Сменив военный мундир на штатский костюм, ходит на службу в управление Китайской Восточной железной дороги, посещает с супругой званые обеды и балы, принимает гостей, выезжает на дачу. Его сын Сашик взрослеет в атмосфере любви, доверия и, казалось бы, не имеет секретов от родителей. Однако мир и благополучие города держится на хрупком равновесии. Слишком много разнонаправленных военных и политических интересов сошлись на территории Маньчжурии.

---

В Харбине мирно слились две нации – русские и китайцы. К русским примыкали украинцы, татары, грузины, армяне, евреи, литовцы, латыши, эстонцы, а китайцев было просто очень много. Для русских весь Восток был на одно лицо: что китайцы, что корейцы, а для китайцев, кроме них самих, все были русские. Особняком жили только японцы.

Когда сорок лет назад русские инженеры планировали Харбин, они выстроили его центральную улицу – Большой проспект – по длинной плоской возвышенности, протянувшейся на несколько километров параллельно основной магистрали – КВЖД. Улицы, расположенные поперёк проспекта, спускались с одной стороны к вокзалу и железной дороге, а с другой – к мелкой и извилистой речке Мацзягоу. Этот район назывался Новый город, и Адельберги жили в самом его центре на улице под названием Разъезжая.

За прошедшие две недели Кэндзи выяснил, что в рабочие дни, рано утром, примерно в одно и то же время, Адельберг выходит из своего дома, несколько десятков метров поднимается по Разъезжей на Большой проспект, поворачивает направо, пересекает Соборную площадь и доходит до пересечения с улицей Новоторговой. Возле большого универсального магазина известной на весь Дальний Восток русской торговой фирмы «Чурин и К°» он садится в городской автобус и за гривенник едет через виадук на Пристань. Там он выходит на пересечении улиц Диагональной и Участковой, где после оккупации поселилось много богатых японцев, и идёт на работу в японскую транспортную контору.

С того момента, когда Адельберг пересекал порог конторы, наружное наблюдение можно было снимать, потому что он не покидал её до самого окончания рабочего дня.

Вечером было интереснее – если Адельберг сразу не ехал домой, то заходил с друзьями в кафе, иной раз его можно было довести до какого-нибудь спортивного зала. Однажды, буквально в первый день, когда за Адельбергом было поставлено наблюдение, он встретился с уже знакомой Кэндзи Соней Ларсен. Они поехали на вокзал, и там он посадил Соню в шанхайский поезд.

Кэндзи скрупулёзно отрабатывал все связи Адельберга, он бы и сам «потопал» и с любопытством посмотрел на тех, с кем тот встречается, но это было невозможно, потому что помимо выявления связей ему предстояло личное внедрение, поэтому «расшифроваться» было нельзя.

Он ёжился в промороженной машине и ждал появления Сашика.

«Чёрт бы побрал этих японцев! Зачем они начинают работать так рано? Шесть утра! Самый холод!» – думал Кэндзи и, пытаясь согреться, поколачивал себя кулаками по коленям.

Погода была ясная, Кэндзи видел, как солнце начало высовываться из-за горизонта, тихий утренний ветер пугал поднимавшиеся из труб печные дымы, и белёсо-розовая дымка ложилась на располагавшуюся ниже Нового города Пристань. Городской район Пристань находился по ту сторону железной дороги, сзади от вокзала, и простирался до самой Сунгари. Эту харбинскую погоду, когда утром почти не было ветра и стоял крепкий мороз, Кэндзи называл «стеклянным холодом».

Сегодня – понедельник, 24 января 1938 года – был последний день из отведённых ему для наблюдения двух недель. Итоги Кэндзи не радовали, зацепиться было не за что. То, что сегодня был последний день, Кэндзи очень огорчало, и он терпеливо ждал, когда Сашик выйдет из дома.

«Ничего, ничего! – подумал он с надеждой. – Как они говорят: «Бог не выдаст – свинья не съест!»

Глава 5

Сашик стоял на Китайской улице рядом с дверями известного в Харбине кафе «Марс», расположенного в доме харбинского старожила – грузинского миллионера Хаиндравы; холод сумерек пронизывал до костей; он замёрз ещё на работе – японцы, хозяева транспортной конторы, были экономными и сами, казалось, не чувствовали холода, поэтому топили печи почти символически. А вчера было воскресенье, и они их не топили целый день.

В общем, он выдерживал этот холод, но, когда десять минут назад вышел на улицу и пешком прошагал несколько кварталов от Участковой до Китайской, стало невмоготу. Он мог зайти в кафе и там согреться, но они с Соней, когда он провожал её в Шанхай, договорились встретиться здесь, на этом углу, поэтому приходилось терпеть.

Народ густой толпой валил в обе стороны по тротуару, здесь так с утра и до вечера, поэтому Пристань всегда вызывала ощущение весёлого живого муравейника, а особенно центральная улица – Китайская. Она была прямая как стрела и ответвлялась под острым углом от самой длинной улицы этого городского района – Диагональной. На Китайской располагались самые известные и популярные харбинские кафе, рестораны, кинотеатры, клубы, магазины и лавки, салоны модисток и даже городская тюрьма. По проезжей части катили автомобили и автобусы, русские извозчики, бежали китайские рикши.

Ветер иногда резко падал сверху и сбрасывал с крыш вперемешку с дымом сухую, колючую снежную пыль. От снега пахло свежестью, от дыма – угольной гарью; и по всей улице разносились запахи кондитерских, китайских и русских питейных заведений; с лотков разносчиков веяло то горячими пирогами, то жареными орешками или ещё чем-то, и всегда вкусно.

Кто-то тронул его за плечо, и он обернулся – это была Соня!

– Давно ждёте, «мистер» Саша? Замерзли? У вас нос – красный! – Сонины глаза блестели, она подхватила его под руку, и они быстрым шагом, почти бегом, направились к ступенькам кафе «Марс».

Мест в зале практически не было, однако расторопные кельнерши в крахмальных передниках и белых наколках разглядели озябшего молодого человека и очень красивую, розовощёкую с мороза девушку и нашли им маленький столик.

– Что тебе заказать?

– Горячий шоколад!

Горячий шоколад быстро согрел, Соня принялась рассказывать о Шанхае. Было видно, что после Харбина, в котором она тоже, как и Сашик, провела всё своё детство и юность, Шанхай её потряс. Она рассказывала о широких проспектах, о французской концессии и международном сеттльменте, о русских, которые там жили, о дансклубах, джазе, индусах-полицейских, богатых англичанах и американцах, о пальмах и зимних дождях, которые оказались хуже харбинских морозов. Это потрясло Сашика, он слушал сначала с интересом, а потом почему-то с грустью и совсем расстроился, когда Соня сказала ему, что её мать хочет, чтобы её родственники забрали Соню и её младшую сестру Веру к себе в Шанхай.

– Ну почему ты расстроился? А как твои дела с фашистами? – без всякого перехода спросила Соня. – Ну не в Хабаровск же мне ехать, – недоумённо сказала она, огорчённая его грустным видом.

– А при чём тут Хабаровск? – спросил Сашик.

– При том, что у меня там тётка живет. Ну, может быть, не тоже, в Шанхае у мамы то ли дальние родственники, то ли близкие друзья, почти как родственники, я так и не разобралась, а в Хабаровске точно тётка, мамина родная сестра, недавно от неё весточку получили.

Последнюю фразу Сашик из-за гула в зале почти не расслышал, да и какой-то здоровенный дядька в котелке, с длинными стеклянными с мороза усами задел его, протискиваясь в сторону кухни.

* * *

Утром, после того как Адельберг поехал на работу, Кэндзи оставил его под наблюдением бригады, уехал в миссию и стал в «секретке» ещё и ещё раз перечитывать документы. Поздно вечером к нему в дверь постучали, и дежурный сказал, что его зовут к телефону. Кэндзи спустился к дежурному, посмотрел на часы, было начало десятого, это означало, что смена заканчивала наблюдение и хотела об этом доложить. За весь день не поступило никаких сведений, то есть за отведённые две недели он так и не получил серьёзной информации, и с этой грустной мыслью он взял протянутую ему дежурным трубку.

– Алло! Иван Иваныч! – Русский голос на том конце провода был взволнован, Кэндзи узнал его, это был старший бригады филёров. – Есть рыбка! Поймали!

«Поймали! – Кэндзи не поверил своим ушам. – Поймали! Неужели что-то важное?»

– Еду! – крикнул он в трубку. – Ждите на «кукушке».

Было уже совсем поздно, когда Кэндзи вышел из конспиративной квартиры. Он отпустил старшего филёра, и ему не терпелось обо всём доложить Асакусе. Конечно, можно было подождать до утра, но Кэндзи знал, что утром он попадёт к начальнику далеко не первым и придётся ждать, пока доложат все, кто старше его, а это будет долго.

Кэндзи вышел на слегка припорошенную снегом мостовую. Кончилась редкая для Харбина метель, улица была пустая, и он быстрым шагом пошёл в сторону центра до ближайшего перекрёстка, где его ждала дежурная машина миссии. Недалеко от пересечения Казачьей и Коммерческой, возле большого старого вяза, который рос прямо посередине мостовой, – он почему-то не был срублен, хотя и мешал проезду, – дремали трое рикш. Рядом со своими колясками они сидели на корточках, похожие из-за толстых ватных курток на большие серые шары, и, казалось, даже не замечали ледяного ветра с Сунгари. Кэндзи им позавидовал, потому что сам был одет в европейское красивое, но холодное пальто. Конспиративная квартира находилась на самой окраине Пристани, недалеко от реки, и её близость напоминала о себе пронизывающим ветром.