Сергей Жоголь - Сыны Перуна

• Название: Сыны Перуна
• Автор: Сергей Жоголь
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4474-0236-5

«…Когда в бой уходили, мы с верой в богов, Каждый верил в судьбу, умереть был готов. И от той самой веры крепчали тела, Наши храбрость и воля вершили дела…» IX век, славянские земли, опасность и смерть подстерегают на каждом шагу. Горечь и боль потерь, разочарование и крах всех надежд могли его погубить, но он не сдался. Потеряв в результате хазарского набега родных и близких, Радмир присоединяется к русам и становится одним из них. Пройдя путь от отрока до сотника княжьей дружины, юный витязь находит новых друзей, обретает близких, в его сердце зарождается любовь. Хазарские стрелы, варяжские мечи, коварство и предательство, всё это можно побороть, одолеть и осилить. Он верил в себя, в свою удачу и своих вождей, он стал одним из тех, на чьих глазах зарождалась могучая и славная держава, имя которой – Киевская Русь.

---

Перед насыпью в сероватой полотняной рубахе до колен стоял седовласый старик с длинными распущенными волосами и клиновидной бородой до самой груди. Глаза его, взиравшие на окружающих из-под нависающих кустистых бровей, были разного цвета, один – темный, почти карий, другой – бледно-серый с зеленью, что делало высокого старца неким подобием той сверхестественной силы, в которую верили и которой боялись многие люди той эпохи. Он руководил всем обрядом, исполняя роль языческого жреца. Он смотрел на опускающийся за вершины деревьев солнечный диск и, призывая божества в свидетели, громко, почти крича, нараспев произносил заупокойную павшим.

– Приди к нам, Стрибог, бог ветра, и раздуй огонь на костре прощальном, а ты, Хорс-солнце, доставь души витязей, славных и смелых, в великую обитель Перуновых воинов, Ирей наш небесный, – старик подал знак, и две молодые девушки в белых траурных одеждах, также приглашенные для обряда, подошли к насыпи и положили к ногам усопших букеты цветов. – Зрите, люди, Желю и Карину 22, и пусть оплачут они храбрецов, павших в правом бою.

Обе девушки, отождествлявшие божества жалости и скорби, неспешно удалились, и под продолжающиеся речи жреца их сменили три другие женщины, которые молча возложили к насыпи кувшины с медом и мешочки с зерном.

– Пусть уста ваши насладятся медами сладкими, а чрева ваши не знают мук голода, – нараспев продолжал свою речь седовласый старец.

На смену женщинам вышли воины, каждый из которых нес жертвенное животное: петуха и собаку. Один из отроков вел коня-двухлетка. В руках старика появился нож, и несколькими минутами позже все три жертвы пали, окровавленные, к подножью маленького кургана.

Когда солнце исчезло за горизонтом, оплакиванье усопших переросло в тризну, состоящую из игр, плясок и состязаний в честь убитых воинов, сопровождавшуюся поминальным пиром. Вспыхнул прощальный костер, и подхваченные пламенем души мертвых вознеслись в Ирей под громкие песни восседавших за наспех сколоченными столами грозных воинов киевского князя.

5

– Ну так вот, решайте сами, быть вам под моей рукой или ждать, когда степняк придет, и под него ложиться, – князь восседал на своем статном вороном жеребце, в неизменно накинутом на плечи красном плаще, окруженный пореченскими мужиками во главе с Борятой.

Его щит с изображенным на нем парящим орлом, когда-то так напугавший Сар-Авчи Хана, держал стоящий неподалеку отрок – оруженосец. Толпа вокруг князя негромко гудела, напоминая потревоженный пчелиный рой.

– Соседи ваши, северяне, встали под мои знамена, теперь ваш черед. Везде, где ступало копыто коня моего, теперь моя власть, – Олег окинул гудящую толпу суровым взглядом.

– А сколько платить тебе, сказывай, а то, может, последние порты снять придется, нас-то вон как хазары потрепали! Пока теперь жизнь-то свою наладим! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Платить будете столько, сколько с вас хазары запросили. На прокорм войска да постройку градов-укреплений, чтобы степняки к вам не сунулись. Пока дани с вас не возьму, платой будет та добыча, что я сам у хана хазарского взял, а через полгода, как отстроитесь, тогда и плату давать будете, какую установил, – князь умолк.

– Что ж, справедливо, – высказался кто-то из пореченских мужиков. – За защиту домов наших платить надо, не то ни домов у нас не будет, ни голов на плечах.

– А коли откажемся, что тогда сделаешь? – в говорившем Борята признал Вилюя, который до сих пор не вернулся к себе в Белую Горку, а гостил у родича в Поречном.

– Все равно заставлю, если надо будет, то и силой. Не любо мне кровь славянскую проливать, но для общего блага не грех и за меч взяться, – князь нахмурил брови, и Вилюй под этим взглядом поспешил скрыться за спинами сородичей. – В общем, решайте, по добру под мою руку пойдете или поневоле, а все равно быть вам под киевским князем.

Из общей людской массы вперед вышел Борята и поднял руку, требуя тишины. Гудевшая толпа сразу умолкла. За последние дни уважение к воеводе стало почти безграничным, и теперь все смотрели на него с какой-то трепетной надеждой.

– Когда опытный пахарь за плугом идет, лемех его, как масло, землю режет. Потому что рука у того пахаря твердая и умелая. Когда эта рука зерно в почву бросает, высокий колос над полем встает, и зерна в нем полные да зрелые. Когда матерый зверолов уходит в лес, чтобы медведя добыть, рогатина да нож в его руке не дрожат, а как влитые сидят, и зверь перед ним почти что сам ложится. Умелый охотник и зверя выследит, и с добычей в дом вернется, – воевода сделал паузу, давая слушателям осознать услышанное. – У опытного кузнеца из-под молота искры летят, а кроме искр, из-под его руки и гвоздь, и подкова, и меч и кольчуга выходят – ладные да крепкие. К знающему рыбаку рыба сама в сети плывет. Так было испокон веку, кто умел да ловок и дело свое знает, у того это дело и спорится. – Воевода снова сделал паузу. – Показали нам хазары, что не устоять мужику перед воем: ни пахарю, ни охотнику, ни кузнецу. Много крови пролито, много братьев наших теперь в земле лежат. Так пусть мужики землю пашут да хлеб растят, а те, кто в деле ратном силен да жизнь этому посвятил, пусть воюют да жизнью этой и рискуют. А за жизнь плата не может быть слишком большой, на то она и жизнь. Пусть князь Киевский правит нами да жизни наши стережет, таково мое слово, а уж вы решайте, как вам быть, под князем или под Диким Полем.

Мертвая тишина повисла над толпой.

6

Русы уходили, но уходили не все. Князь велик, велики и дела его, а за малым и люди поменьше приглядят да присмотрят. Двенадцать воинов оставлял Олег в Поречном, в основном, раненые да неспособные в седле сидеть. Оставлял под присмотром старшего, знакомца Радмирова, Горика – варяга. Тех, кто покрепче, в детинце поселил воевода да людей к ним знающих приставил, лекарей да знахарей, чтобы раны лечить и в других делах помогать. Троих, самых тяжелых, из тех, кто сам ходить не мог, воевода в поселении оставил да к каждому своего смотрителя приставил. Один из этих троих, молодой безусый рус Чеслав, тоже старый Радмиров знакомец, которого он с Гориком встретил в Диком Поле, когда его хазары вязали, был сейчас на постое в воеводином доме.

Молодой красавец-варяг лежал в постели бледный и немощный. Пика хазарина в грудь ударила, пробив щит и кольчугу. Упал Чеслав с коня, поломал ребра да плечо вывихнул, много крови потерял, вот и лежал сейчас в постели, а Боритины ближние ухаживали за раненым русом, не жалея ни себя, ни потраченных на лечение средств. Для всех раненый рус словно своим стал, да только особо за ним Зоряна присматривает, бегает

вокруг, суетится. Под такой опекой пошел молодой витязь на поправку. Молодое к молодому тянется, сердце девичье влюбчиво да переменчиво. Ушла из сердца старая любовь, пришла новая. Забывать стала того, по ком раньше вздыхала. Да и сам предмет воздыханий словно переменился.

Радмир да еще пара десятков молодых парней дни и ночи напролет проводили в детинце. Нет больше у юного радимича ни отца с матерью, ни дома своего, а из друзей только Невер один и остался. Раз нет дома, так и поселились Радмир с Гориком и девятью русами в просторных землянках пореченской крепости. Сначала выхаживали они раненых сообща, а как те на поправку пошли, стал Радмир первым учеником у княжьего воина. Горик знаний своих не жалеет, целыми днями то палки даст парням, то шесты длинные, заставляет их биться промеж собой да с теми из русов, кто уже окреп и сам сражаться может. Палка – меч, шест – копье, ученье трудное да небезопасное, тут не только шишку да синяк набить можно, один из парней уже руку себе сломать успел, у двоих ребра треснули. Почти каждый день выезжают молодые Гориковы ученики в поле на конях да учатся стрелы на скаку метать, врага с седла рубить мечом и саблей. Пускай оружие пока не настоящее, а простые деревяшки, но азарта парням не занимать. Да и конь боевой пока далек от того, о котором воин настоящий мечтает. Серая Зоркина кобылка после набега хазарского так у Радмира и осталась. Не потребовала Зоркова мать Ярина лошадку себе.