Аркадий Шугаев - Щепотка перца в манной каше

• Название: Щепотка перца в манной каше
• Автор: Аркадий Шугаев
• Издательство: Институт соитологии
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-9637-0038-8

Герой повести Аркадия Шугаева — неисправимый авантюрист, с азартом и без колебаний пускающийся во всякое новое предприятие, будь то добыча раков на продажу или экспедиция в Крым за кактусами, доходный книжный бизнес или женитьба, переезд в другую страну или сексуальное приключение на боевом посту.

Это легкая, смешная, захватывающая (и что примечательно — вполне правдивая!) история, полная неожиданных поворотов и интересных остроумных зарисовок о нашей жизни.

---

— Вылечить их можно только одним способом — дать каждому по лопате и отправить в пустыню колодцы копать. Месяца на три. А потом ампулу зашить каждому в задницу.

— Очень прошу вас — оставьте нашу группу в покое, вы рассуждаете, как фашист, — в голосе девчушки послышались беспомощные, но в то же время агрессивные нотки.

Я не стал с ней дискутировать, а подмигнул Алексею Шустеру. Он меня сразу понял. Мы вместе вышли из собрания, взяли бутылку водки и прекрасно завершили вечер, закусывая алкоголь лимонами, сорванными прямо с дерева.

В Общество я больше не приходил, у меня был уже другой план. Я сам решил избавиться от пагубной привычки и точно знал, как это сделать.

Бросить пить несложно. Не пьешь — и не пьешь, очень просто. Тут другая проблема возникает — вакуум. Время, которое раньше посвящалось водке, остается свободным, его некуда девать. И если сразу же не найти какого-то увлекательного занятия, то опять потянет на спиртное. Чем же трудящемуся забивать этот вакуум? Некоторые переходят на марихуану, употребляют другие наркотики, но я не приемлю такой вариант. Какой же смысл менять одно зелье на другое? Можно в распутство удариться, можно начать что-нибудь страстно коллекционировать или выпиливать лобзиком.

Я выбрал для себя другой путь. Купил в кредит очень хороший современный фотоаппарат, надежную японскую зеркалку. И началась у меня совершенно другая жизнь, насыщенная, интересная. О водке и вспоминать не хотелось. Я не выпускал камеру из рук, брал ее с собой на рыбалку, в гости, таскал в сумке на работу. Я фотографировал все, что привлекало мое внимание. На рынке я снимал голых, ощипанных куриц. Они выглядели как-то невероятно сексуально, вызывающе бесстыдно, удивительно развратно. Колоритные торговцы также оставались на моей пленке. Дохлые рыбы, выброшенные штормом на берег, старые, изъеденные ржавчиной машины, которые уже давно хозяева бросили на пустыре, рыбацкие лодки, спутанные сети, натюрморты с селедкой и луком, закоптелые медные чайники, раковины моллюсков — все это фиксировал мой новый надежный друг — фотоаппарат. Я на время стал счастливым человеком.

Отпечатав первые пленки, я стал хвастаться перед всеми своим творчеством начинающего фотохудожника. Людям образованным, у которых был вкус, многие из моих фотографий нравились. Но один раз я показал свои творения тестю. Яков Моисеевич надел очки и стал внимательно рассматривать глянцевые картинки. Он хмурился, пытался сделать умное лицо, задумчиво покусывал губы. Потом глубокомысленно, менторским тоном изрек:

— Ну что тут сказать… Ты вот снимаешь устаревшие, давно снятые с производства модели автомобилей, неисправные вдобавок. Зачем, Аркадий?

— Они очень живописны, к тому же в них есть тайна. Кто ездил на этих машинах? Какие-нибудь шикарные дамы или, наоборот, некий уродливый комик, грустный король смеха. А может быть, безбашенные, романтические гангстеры, грабители и убийцы, современные робингуды. Интересно мне снимать этих ржавых призраков, свидетелей давно ушедшей жизни.

Тесть с сожалением покачал головой. «Опять идеи какие-то у зятя, опять он витает неизвестно где. Вместо того, чтобы после работы сесть с тестем у телевизора с бутылочкой пива, посмотреть футбол или КВН, этот придурок ходит по рынку, фотографирует дохлых куриц. Что их снимать? Пятнадцать шекелей за килограмм… Да, не повезло дочке с мужем. Говорил я ей: за еврея надо было замуж выходить», — эти грустные мысли отчетливо читались на лице Якова Цехмейстера. Еще раз обреченно вздохнув, он попытался наставить меня на путь истинный:

— Ладно, Аркадий, если тебе так нравится фотографировать, занимайся этим. Но не трать ты пленку на всякую ерунду. У тебя ведь прекрасный новый автомобиль! Поставь рядом с ним жену, тещу и снимай себе на здоровье. Это будет действительно хорошая, красивая фотография, такую не стыдно и в сервант поставить, и гостям показать.

— Неплохо бы еще на капот автомобиля выставить чайный сервиз, который мы на прошлой неделе купили. Еще красивее будет, — поддерживаю я разговор, стараясь при этом скрыть иронию.

— Ну можно и сервиз, — обрадовался тесть моей понятливости и своему дару убеждения.

* * *

Шломи, наш начальник, женится. На свадьбу мы пошли с Гофманом и Алексом, жен с собой взяли. Жмот и скряга Мордехай остался на работе, ему было жалко отдавать сто шекелей на подарок.

Шломи заказал большой зал, родни у него много, друзей тоже. Мы попали впервые на марокканскую свадьбу. Столы в ресторане были накрыты с восточной роскошью — горы мяса и рыбы, невероятное количество разнообразных салатов, море прохладительных напитков, пища острая и жирная, напитки холодные и сладкие. Но удивило нас другое — на столах напрочь отсутствовал алкоголь, то есть даже легкого винца не было. К такому повороту мы были не готовы. Что же это за свадьба без водки? Нонсенс! Взбешенный Гофман побежал разыскивать Шломи. Поймал его в фойе ресторана и, бешено жестикулируя, начал орать:

— Шломи, что за хуйня?! Где водка?!!

От волнения Сергуня забыл, что по-русски наш марокканский начальник не понимает. Но молодожен уловил слово «водка» и успокоил темпераментного Гофмана. Оказывается, был заказан бесплатный бар, где каждый из приглашенных мог выбрать любой алкогольный напиток по своему вкусу, платить не нужно. Мы мгновенно успокоились и уселись за стол.

Гости тем временем наполняли ресторанный зал. Ожидалось около 300 человек, пришло на сотню больше. 90% Шломиных соплеменниц были выкрашены в блондинок. Марокко долгое время было французской колонией и видимо поэтому выходцы из этой африканской страны чувствуют свою причастность к Европе, конкретно к Франции. Отсюда крашеные волосы и претензии на аристократизм.

Развязный, хамоватый тамада что-то скучно острил в микрофон, но никто его не слушал. Гости уже внаглую, не стесняясь, прямо за столами курили марихуану. Все жрали и веселились. Наш столик был единственным свободным от наркотического зелья.

— Сергуня, сходил бы ты в бар, а то что-то скучно, неестественно как-то я себя чувствую, — предложил я.

Гофман моментально оторвался от тарелки с мелко наструганным перченым мясом:

— Я один много не унесу, пойдемте все вместе.

В его словах была логика, и мы отправились в бар втроем — я, Сергуня и Алекс. У стойки каждый из нас взял по четыре полных бокала с вожделенной жидкостью. Доставив спиртное на стол, мы повторили операцию. На первое время наша компания была обеспечена выпивкой. Удивительное дело — казавшиеся поначалу необычными и не очень вкусными марокканские блюда после водки приобрели приятный вкус и изысканный аромат. Мы выпили еще, чтобы усилить гастрономические впечатления, и совершили еще два опустошительных набега на бар. Жены наши нахмурились. Да и Гофман что-то нервничал, он с отвращением смотрел, как мы с Алексом закусываем и периодически делал нам замечания.

— Идиоты! Перестаньте жрать, вы же не запьянеете! Спиртного в баре не так уж и много. А если оно закончится? Что, домой поедем? — волновался Сергуня.

Тем временем свадьба достигла своей кульминации. На сцене появился Шломи с невестой. Их завели под белый балдахин, установленный в центре зала. Пейсатый раввин начал что-то монотонно читать по книге на древнем иврите. Долго читал, раскачиваясь при этом. Гофману это быстро надоело, он встал и по-русски заорал на весь зал: «Горько!». Сергуня был уже изрядно пьян. К нашему столику подскочили братья жениха и попытались удалить распоясавшегося гостя с торжества, но мы с Алексом уговорили их, пообещав следить за своим товарищем. Я подсунул Сергуне блюдо с рыбой, теперь он будет молчать — рыба большая и костлявая. Действительно, Гофман принялся сосредоточенно, пыхтя разбирать ее, отделяя мясо от костей, этот процесс захватил его всецело.

Пейсатый тем временем закончил свое бормотание и подал молодым бокалы с вином, они выпили, и Шломи разбил стеклянную посуду об пол. Это обычай такой. Зазвучала заводная восточная музыка. Едва услышав первые аккорды, Сергуня с грохотом отринул от себя рыбное блюдо и унесся на танцпол, сделав по дороге огромный глоток водки.

Чудо произошло с грузным, неповоротливым на первый взгляд телом Гофмана — под воздействием магии восточной музыки оно вдруг стало гибким, пластичным. Сергуня выдавал вызывающие сексуальные пассажи, призывно и нагло улыбаясь незнакомым блондинистым марокканкам. Те охотно откликались на его посылы, Сергуня явно заинтересовал сладострастных израильтянок. Многие из них стали облизывать свои чувственные губы, поправлять крашеные волосы, несколько грузных баб уже вились вокруг эротичного Гофмана.

— Смотри, Анжелика, уведут у тебя Сергуню, — провокационно заметил я.

— Аркаша, ты ведь не первый раз с ним пьешь, должен бы уже знать, что все его пьянки продолжаются не более часа. По моим подсчетам, он сейчас должен вырубиться.