Алексей Слаповский - Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых

• Название: Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых
• Автор: Алексей Слаповский
• Жанр: Драматургия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9691-1038-0

Это вторая книга пьес Алексея Слаповского, выпускаемая нашим издательством. Первая, «ЗЖЛ» («Замечательная жизнь людей») оказалась весьма востребованной и в театрах, и у читателей. В данный сборник вошли произведения поставленные, уже имеющие сценическую историю, и совсем новые, недавно написанные. Пересказывать их содержание сложно, но какое-то представление дают наименования жанров, которые предлагает автор. Уже они говорят о многом: реалити-шоу для театра, современная притча, психологический боевик, печальная комедия, драмокомическая пьеса (местами в стихах), страшная, но интересная быль, эксцентрическая комедия, наивный трагифарс, эпопема, лиродрама… При этом самая, быть может, сложная вещь, называющаяся «Осколки», обозначена просто – пьеса, что выглядит неожиданно экстравагантно на общем фоне. Слаповский, многогранный и переливчатый в своих романах и сценариях, остается таким и в драматургии. На самом же деле ищется и пишется в разных вариантах одна та же «самая настоящая пьеса» про «самую настоящую любовь».

---

Алексей Слаповский Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых

© Алексей Слаповский, 2011

© «Время», 2011

* * *

От автора

Драматургия – самый странный, самый формально дискриминированный из видов литературы. Стихи вполне умещаются в трехстишие, могут быть сонетом, поэмой, романом – и при этом любого размера. С прозой тоже без проблем: рассказ, повесть, эссе, эпопея, и тоже ничто не ограничивает протяженность, кроме авторского трудолюбия и читательского терпения. А вот пьеса (имеется в виду современная) – либо в двух актах, либо в одном. То есть или с перерывом, или без. Если в театре имеется буфет, лучше с перерывом. Если нет – лучше обойтись (особенно когда спектакль сомнительный и велика вероятность массового оттока публики после первого действия). Но это еще не все. Количество интерьеров и действующих лиц ограничено: сцены и штатные расписания театров не резиновые. В идеале, как говорил мне один режиссер, нужна схема «три плюс два»: три актрисы, два актера. Герои не меняют возраста, могут состариться максимум на десять лет. По бедности нашей вернулись к классическому триединству места, времени и действия. Впрочем, мне это даже нравится.

Есть исключения – пьесы, идущие по десять часов, или, напротив, по двадцать минут, с сотней актеров и вовсе без них, но это не повседневная практика, а эксперименты.

Раньше пьесы в одном действии, идущие час-полтора, назывались одноактными. Мне за них было обидно. Как бы неполноценные они. На самом деле, если учесть, что многие идут час-полтора, для современной публики, привыкшей к формату кино, это даже привычно.

Поэтому я не стал называть небольшие пьесы одноактными, но все же разбил для удобства на разделы. Разделение это, конечно, условное, как многое в театре.

Пьесы для больших театров

Уезжаю! эксцентрическая комедия в двух частях

Действующие лица

ГРАМОВ, уезжающий

ГРАМКО, его верный друг

ГРАМОВЕЦКИЙ, его принципиальный друг

ГРАМСКОЙ, его начальственный друг

ИРИНА, его женщина

ЭЛИНА, его бывшая жена

АЛИНА, его сослуживица с чувствами

МАТЬ, мать

СЕРЖАНТ, сержант

I

1

ГРАМОВ, ИРИНА.

ГРАМОВ. Все! Уезжаю! К чертям собачьим! Вот – билет. На восемнадцатое, сегодня одиннадцатое. Ровно через неделю – до свиданья, прощайте. Вот так вот. Долго я собирался. Надоело. Взял карандаш и ткнул в календарь. Выпало восемнадцатое, я тут же пошел и купил билет на восемнадцатое. Все. Никому мы тут на хрен не нужны!

ИРИНА (ласково). Не ругайся, я не люблю.

ГРАМОВ. Знаю, что не любишь. Поэтому и ругаюсь.

ИРИНА. И кто это мы, которые не нужны?

ГРАМОВ. Мы. Я и другие.

ИРИНА. Кто – другие?

ГРАМОВ. Да все!

ИРИНА. Кто все?

ГРАМОВ. Все, кто хочет нормально жить и нормально работать.

ИРИНА. Я хочу нормально жить и работать, и я нормально живу и работаю. Я здесь нужна. И что считать нормальным, вот вопрос.

ГРАМОВ. Мне опостылел этот город. Опостылел мне город этот. Этот опостылел город мне.

ИРИНА. От себя не убежишь.

ГРАМОВ. А я и не бегу от себя! Я бегу от вас!

ИРИНА. От кого – от нас?

ГРАМОВ. От вас от всех!

ИРИНА. Значит – и от меня?

ГРАМОВ. Ты не в счет.

ИРИНА. Ты сказал: от нас от всех. Значит – и от меня.

ГРАМОВ. Ты не в счет!

ИРИНА. Но ты сказал – от всех! Я – среди всех. Почему я не в счет?

ГРАМОВ. В счет, в счет! И от тебя. Я никогда тебя не любил. Слышишь меня? Я никогда не любил тебя. Я не люблю тебя и никогда не любил.

ИРИНА. Возможно, сейчас ты меня не любишь. Но раньше любил. Ты ушел от жены ради меня.

ГРАМОВ. Я ушел лишь бы уйти. А ты просто подвернулась.

ИРИНА. Ты жил с ней спокойно. А потом появилась я, и ты ушел ко мне.

ГРАМОВ. Я ушел не к тебе. Я жил отдельно. А тебя навещал. По необходимости. То есть возникала необходимость – и навещал. Сказать тебе, какая необходимость?

ИРИНА. Не обязательно… Ты, наверно, хорошо подготовился к разговору. Представлял, что ты скажешь, что я отвечу. Я правильно отвечаю? Ты подскажи, как надо.

ГРАМОВ. Повторяю: я тебя никогда не любил.

ИРИНА. Хорошо. Что я должна сказать?

ГРАМОВ. Я – не – любил – тебя – никогда!

ИРИНА. Зачем же кричать? Я ведь согласна: не любил. Зачем кричать?

ГРАМОВ. Не делай из меня идиота! Я не любил тебя никогда! Ни одного дня! Ни разу!

ИРИНА. Хорошо!

ГРАМОВ. Но ты же не веришь!

ИРИНА. Верю.

ГРАМОВ. Ты издеваешься надо мной! Господи, какая же ты…

ИРИНА. Какая?

ГРАМОВ. Все такая же. А я другой. Я, в сущности, давно уже уехал. Я уезжаю, понимаешь? Навсегда.

ИРИНА. Понимаю. Ты уезжаешь навсегда.

ГРАМОВ. Ты не веришь, что ли?

ИРИНА. Почему ты так волнуешься?

ГРАМОВ. Это приятное волнение. Это радостное волнение.

ИРИНА. Если ты так торопишься, мог бы взять билет на завтра.

ГРАМОВ. Мог бы. И хотел бы. Но, к сожалению, нужно уладить кое-какие бытовые дела.

ИРИНА. И со всеми попрощаться.

ГРАМОВ. Ну уж нет. Никаких прощаний. Я пришел просто сказать, что уезжаю.

ИРИНА. Когда человек приходит сказать, что уезжает, это означает – проститься. Разве не так?

ГРАМОВ. Не так. Мне просто некуда девать время. Мне надо его как-то убить до отъезда. Вот я и зашел.

ИРИНА. Только что ты сказал, что тебе надо уладить бытовые дела. А теперь говоришь, что тебе нечего делать.

ГРАМОВ. Ты всегда ловишь меня на словах! Я устал от тебя до смерти, до тошноты! Я с тобой, как под микроскопом, ты изучаешь каждое мое слово, каждое движение… Это же невозможно! Тебя невозможно любить, тебя никто не любит! Таких людей нельзя любить!

ИРИНА. Это неправда.

Пауза.

ГРАМОВ. Я знаю, почему ты спокойна. Ты уверена, что я вернусь. Скажи честно: ведь уверена?

ИРИНА. Нет. Я полагаю, ты собираешься действительно уехать навсегда.

ГРАМОВ. Собираюсь, но не соберусь? Так?

ИРИНА. Соберешься.

ГРАМОВ. Но не уеду?

ИРИНА. Уедешь.

ГРАМОВ. Но не навсегда?

ИРИНА. Навсегда.

ГРАМОВ. Тогда почему ты спокойна?

ИРИНА. Я рада за тебя. Ты ведь заранее счастлив. У тебя будет новая жизнь.

ГРАМОВ. Ты не рада, ты злорадствуешь. Ты уверена, что у меня ничего не получится. Что через пару лет я приеду, приползу, буду стоять вот тут на коленках. Ты же всегда угадывала, что со мной произойдет. Ты любишь угадывать. А потом ручки потирать: по-моему вышло! На этот раз не выйдет. Я не вернусь никогда!

Пауза.

Мне с тобой было хорошо. Мне ни с кем не было так хорошо… Поедем со мной?

ИРИНА. Ты же меня не любишь. Ты сказал.

ГРАМОВ. Мало ли что я скажу.

ИРИНА. У меня больная мама, ты это прекрасно знаешь.

ГРАМОВ. Думаешь, я предложил из вежливости? Возьмем и маму с собой.

ИРИНА. Она не поедет, ты это прекрасно знаешь.

ГРАМОВ. Я скажу прямо и грубо. Можно?

ИРИНА. Конечно.

ГРАМОВ. Давай дождемся, когда она умрет, и я приеду за тобой. Хорошо?

ИРИНА. Хорошо.

ГРАМОВ. Ты мне не веришь?

ИРИНА. Верю.

ГРАМОВ. Да не веришь же, я вижу же! Ты никогда мне не верила. Ты считала меня всегда позером и выскочкой. Я даже не понимаю, зачем я тебе был нужен? То есть понимаю! Очень даже понимаю! Я идеальный объект для наблюдений и насмешек. Ты ведь любишь наблюдать – и посмеиваться!

ИРИНА. Очень люблю.

ГРАМОВ. Ты меня никогда не уважала.

ИРИНА. Я тебя никогда не уважала.

ГРАМОВ. Я тебе был нужен всего лишь как мужчина, как мужик, как… – ты понимаешь!

ИРИНА. Ты мне был нужен как мужик. Я понимаю.

ГРАМОВ. Прекрати!.. Нельзя так. Я ведь действительно – навсегда. Нельзя так расставаться. Мы были счастливы. Мы любили друг друга… О чем ты думаешь? Я ведь вижу, ты о чем-то там себе думаешь! О чем?

ИРИНА. Зачем тебе это знать? Ты уезжаешь, ты уже уехал. Зачем тебе знать, что думает женщина, которую ты никогда не увидишь? Я уже посторонняя, чужая.

ГРАМОВ. Я могу хотя бы напоследок узнать, что ты думаешь?

ИРИНА. Я много чего думаю.

ГРАМОВ. Обо мне! Конкретно обо мне?! Что ты думаешь обо мне?

ИРИНА. Ты хороший человек.

ГРАМОВ. И все?

ИРИНА. Ты красивый, добрый, умный.

ГРАМОВ. Я счастлив. Я счастлив, что уезжаю от тебя. Ни одного слова в простоте от тебя не слышал, все игры какие-то! Ты просто не выросла. Понимаешь? Ты когда-то была умненькой девочкой. Тебе это очень нравилось. Так нравилось, что ты на всю жизнь осталась в положении умной девочки! У тебя никогда не будет нормальной семьи и детей!

ИРИНА. Что такое – нормальная семья?

ГРАМОВ (воет). Я с ума сойду! Ох, не завидую тому, кто у тебя будет! Кто всерьез тебя примет! А я – все. Слава Богу – уезжаю!

Пауза.

Кстати, если тебе показалось, что я выпил…

ИРИНА. Мне не показалось.

ГРАМОВ. Если тебе показалось, то это не так. Я бросил пить. Совсем. Хватит. Вы все очень бы обрадовались, если б я спился. А я не только не спился, я уехал и начал все заново. Будь счастлива. «Где Грамов, что-то не видно Грамова?» – «Под забором умер пьяный!» – «Да нет, что вы, он уехал, он начал новую жизнь, у него молодая жена-красавица, он…»