Владимир Гуркин - Любовь и голуби (сборник)

• Название: Любовь и голуби (сборник)
• Автор: Владимир Гуркин
• Жанр: Драматургия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9691-0900-1

Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская). В этой книге он почти весь – в своих пьесах и в памяти друзей.

---

Митя. Ух, Шурка! Люблю я тебя! (Лезет целоваться.)

Надя. Вася, а покажи фокус свой.

Вася. Шумно сильно.

Надя. Голубь у бати изо рта пьет.

Вася. Это от учебы. Вот когда он сам чуть не из космоса к голубке летит… Вот это да!

Шура. Правда, че ли, летит?

Вася. Камнем.

Люда. Пап, покажи.

Ольга. Папа! Папа! Давай им покажем!

Вася (кричит). Леньк! Погоди, не выпускай! Айдате все на крышу.

Все идут в сарайчик. Через люк выходят на крышу.

(Держит в руках голубку.) Леня, давай.

Ленька открыл дверцу голубятни, и из нее посыпались голуби. Вася лихо засвистел, кто закричал, кто захлопал в ладоши. Ленька сорвал с себя рубаху и закружил ею над головой. Все медленно поворачиваются, следя за полетом. Пауза.

Шура. Я уж их не вижу. Где они, Оля?

Вася. Над головой. Прямо ввысь глядите.

Шура. Ниче не вижу.

Ольга. Да во-он. Точечки темные.

Надя. Вижу, вижу! Теть Шура, над головой смотрите.

Люда. Как же он оттуда?.. Разве увидит?

Надя (Васе). Ты показывай ее-то ему. А то и правда не увидит.

Вася. Еще маленько пусть поднимутся.

Митя. А их самолетом не сшибет там?

Надя. Э-э. Потеряли они нас. (Васе.) Дотянул.

Вася. Он же понимает, что она тут. Куда он без ее?

Пауза. Вася вытянул руку с голубкой.

Шура. Не могу больше. Шею заломило.

Митя. Кончай, Василий. Пойдем хлопнем.

Ольга (кричит). Лети-ит! Лети-ит! Смотрите!

Надя. Где?!

Ольга. Летит, мама!

Надя. Ой, камнем! Гляньте-ка… Камнем!

Люда. Боже мой…

Вася (улыбаясь). Все… Все… Все… Все…

Занавес

Омск, 1980

Музыканты, или Легенда о Праведном Перевозчике в двух действиях

Действующие лица

Старик

Ксенин

Маэстро

Тесданов – один актер – Майор

Наташа, жена Ксенина

Марат Маратович – один актер – Бириш

Коста, сын Бириша

Колков – один актер – Стерк

Алла Филипповна – одна актриса – Горожанка

Семен,

муж Аллы Филипповны – один актер – Горожанин

Кленова – одна актриса – Доя

Юн

Гростен

Дикто

Лена

Лиля

Горожане, музыканты

Действие первое

Берег лесной реки. На берегу небольшая группа Музыкантов во главе с Маэстро. Они с тревогой и вниманием смотрят на реку. Слышен плеск весел.

Гростен. Он никого не пускает на весла.

Дикто. Да, старик чудит или надеется содрать за перевоз побольше монет.

Маэстро. Какие-нибудь деньги у нас еще есть, Гростен? Надо было с ним условиться на том берегу.

Гростен. Я не думал, что он так заупрямится. На один заплыв пара монет у меня бы нашлась, но на пять… Когда мы предлагали сменить его на веслах, у него не было сил даже ответить: хрипит что-то да головой машет.

Дикто. Перевезти на маленькой лодке пятнадцать человек через такую широкую реку… Любой из нас мог бы запариться.

Гростен. Маэстро…

Маэстро. Да…

Гростен. Может, ему нужна помощь по хозяйству?

Дикто. Вряд ли он обменяет деньги на помощь. Видишь, как старается.

Маэстро. Неловко. Придется предложить что-нибудь из инструментов.

Гростен. На кой они ему?

Маэстро. Пусть продаст, а это уже неплохие деньги.

Дикто. А он согласится ждать?

Маэстро. Посмотрим.

Подошли еще музыканты. Собрались около Маэстро, смотрят в сторону, откуда пришли. Появляется Старик. На нем выгоревшие на солнце, почти белые штаны поверх сапог, серый в дырках свитер, шляпа. Он останавливается перед музыкантами.

Пауза.

Гростен. Отец…

Старик снял шляпу, смахнул со лба пот. Остается с непокрытой головой.

Гростен. Мы должны расплатиться, но те деньги…

Старик. Сколько вас человек?

Гростен. Двадцать.

Старик. Хорошо.

Гростен. Вряд ли они тебя устроят.

Старик. А?

Гростен. Денег, говорю, у нас мало. Мы их тебе отдадим, но вряд ли они тебя устроят.

Старик (кивнув). А-а.

Гростен. Мы можем поработать у тебя в доме.

Старик. Не-ет. Не надо.

Маэстро. Отец, мы дадим тебе что-нибудь из инструментов. Ты сможешь продать его. Или мы продадим сами, но тогда придется подождать.

Старик. Что?

Маэстро. Юн, принесите тарелки.

Юн уходит и возвращается с тарелками.

Гростен (берет у него тарелки). Послушай. (Бьет в тарелки.) Ну, как?

Старик. Еще.

Гростен (повторяет). Хорошо?

Старик. Хорошо.

Гростен. Значит, договорились?

Старик. Не-ет. Я не беру плату.

Пауза.

Маэстро. Чего же ты хочешь?

Старик. Ваши парни, они все здесь?

Маэстро. Да. Отец, поверь, нам больше нечем платить.

Старик. Не-ет. Я не беру плату.

Пауза.

Я… Если можно… Вы у Него (показывает пальцем вверх) смерти мне легкой… попросите. Я ни у кого тридцать лет не просил платы. Давали… Я не брал. Только смерти у Него легкой для меня чтоб попросили. Это не трудно. «Дай, Бог, перевозчику легкой смерти», – вот и все. Денег я не беру. (К Маэстро.) Если в них (показывает на тарелки) ударить там, на том берегу, здесь будет слышно?

Маэстро. Разумеется.

Старик. Лучше, чем крик?

Маэстро. Конечно. Возьми их.

Старик. Я стал плохо слышать. Их можно привязать там к дереву.

Маэстро. И тогда не надо будет кричать.

Старик. Но я не беру плату за перевоз…

Маэстро. Считай, что мы тебе их подарили.

Старик. Нет, так нельзя. Это нечестно.

Маэстро. Тогда мы сами привяжем их на том берегу.

Старик. А как вы туда попадете?

Маэстро. Мы попросим тебя отвезти кого-нибудь из нас.

Старик. Значит, вам опять придется попросить у Него за меня?

Маэстро. Мы попросим.

Старик (не сразу). Но это уже получится пустая молитва.

Маэстро. Дай нам лодку, и мы все сделаем сами.

Старик (подумав). Нет. Все равно это нечестно.

Гростен. Старик, сначала ты положил глаз на эти тарелки, а теперь начинаешь крутить…

Старик. Я не положил глаз. Я подумал, что стал плохо слышать, и хорошо было бы, если бы они были там. Вот и все. (Уходит.)

Юн. Отец!

Старик останавливается.

Может случиться так, что завтра кто-нибудь позовет с того берега, а ты не услышишь?

Старик. Не знаю.

Юн. А если дождь, гроза?

Старик. Да, наверное.

Юн. Мы просим перевезти того человека, который будет звать вас в непогоду.

Пауза.

Старик молча берет тарелки, уходит.

Гростен (постучав по лбу). Дедушка со слабинкой.

Маэстро (строго). Вы помните его просьбу?

Музыканты. Да, Маэстро.

Маэстро. Осталось идти около двух миль. Сейчас всем отдыхать, привести себя в порядок. Когда спадет жара, пойдем в город.

Все расходятся.

Маэстро. Гростен! Вы очень устали?

Гростен. Хотите, я спляшу вам сарабанду?

Маэстро. Еще две мили…

Гростен. Хоть две по пять, если меня там ждет симпатяга.

Маэстро. Узнайте, могут ли нас принять власти. Если все будет в порядке, можете сказать, что концерты мы проведем на поляне у Восточной стены.

Гростен. Вы знаете город?

Маэстро. Да.

Гростен. В городе где мы встретимся?

Маэстро. На площади. Она там одна.

Гростен. Я исчезаю.

Маэстро кивнул. Гростен ушел.

Пауза.

Слышен плеск воды, смех и голоса Музыкантов. За спиной у Маэстро на возвышение выбегает Юн. В руках у него труба. Быстрый перебор звуков, как сигнал.

Юн (кричит). Ваша звезда, Маэстро?!

Маэстро (весело). Венера!

Входят Музыканты. Озорно поглядывая на Маэстро, громко и торопливо настраивают инструменты.

Юн (Музыкантам). Цикл – звезды! Венера! (Вновь перебор звуков на трубе.) Гармония!

Музыканты. Есть!

Юн. Начали!

И пронзил сердце Маэстро, и вывел в образовавшийся круг, полный боли и радости, дитя далекого юга, древний танец. Музыка продолжает звучать, а мы видим маленькую комнату, разделенную стеллажом с книгами. Высокое окно, за которым мерцают звезды. Стол. Слева дверь и прямо на двери прибита вешалка. Через комнату протянута бельевая веревка. В центре, на табурете, стоит ванна, в которой Ксенин полощет детское белье и развешивает на веревке. Сейчас он замер. Взволнован и сосредоточен. Чем громче он говорит, тем громче звучит музыка.

Ксенин. И пронзил сердце Маэстро, и вывел в образовавшийся круг, полный боли и радости, дитя далекого юга, древний танец. Возникший внезапно здесь, в стране северных морей, у лесной реки, он был как отдохновение после долгого пути, как долгожданное возвращение… (музыка оборвалась) как надежда.

Прополоскал и выжал колготки. Повесил на веревку. Берет ванну и выносит из комнаты. В раскрытую дверь слышен громкий занудный плач ребенка. Ксенин идет с ванной уже по авансцене. Справа лязгнула дверная пружина. Крик: «Чтоб тебя!». Навстречу Ксенину идет Алла Филипповна, хромает. В руках у нее мусорное ведро.