Сергей Жоголь - Сыны Перуна

• Название: Сыны Перуна
• Автор: Сергей Жоголь
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4474-0236-5

«…Когда в бой уходили, мы с верой в богов, Каждый верил в судьбу, умереть был готов. И от той самой веры крепчали тела, Наши храбрость и воля вершили дела…» IX век, славянские земли, опасность и смерть подстерегают на каждом шагу. Горечь и боль потерь, разочарование и крах всех надежд могли его погубить, но он не сдался. Потеряв в результате хазарского набега родных и близких, Радмир присоединяется к русам и становится одним из них. Пройдя путь от отрока до сотника княжьей дружины, юный витязь находит новых друзей, обретает близких, в его сердце зарождается любовь. Хазарские стрелы, варяжские мечи, коварство и предательство, всё это можно побороть, одолеть и осилить. Он верил в себя, в свою удачу и своих вождей, он стал одним из тех, на чьих глазах зарождалась могучая и славная держава, имя которой — Киевская Русь.

---

— Ты ослушался меня, и это стало поводом для многих бед, — Сар-Авчи говорил медленно, растягивая слова, словно желая того, что бы каждое из произнесенных слов острым ножом врезалось в уши провинившегося сына. — Ты повел своих воинов на славян и поэтому не успел к началу основной битвы.

— Я хотел принести тебе еще одну победу, отец! — грозный взгляд заставил Буйука замолчать и снова опустить глаза. — То, что ты опоздал на бой, не говорит о том, что ты трус. — Молодой хазарин в страстном порыве попытался возразить, но, под взором отца, снова осекся на полуслове. — Ты повел воинов в бой ночью, без разведки и потерял почти половину своих воинов. — Хан тяжело вздохнул. — Я еще раз повторю, что ты не трус, ты — дурак.

Молодой хазарин дернулся, как будто его ударили плетью.

Накануне, после разгрома Дубравного, молодой Буйук с сотней воинов отделился от основного войска и прочесывал местность. Получив приказ от отца исследовать дороги к следующему, находящемуся на западе от Поречного поселению, он должен был к утру вернуться к основному войску, но своевольно напал на третье поселение радимичей. Здесь его ждала засада. Ночью славяне заперли дома и расстреляли с крыш ворвавшихся в поселок воинов Буйука. Они натягивали веревки, и мчавшиеся на полном скаку всадники падали вместе с конями на землю, где их добивали разгневанные селяне. Не имея достаточного количества оружия, защитники поселка использовали все, что попадало под руку: косы и вилы, лопаты и цепа для обмолота зерна, не говоря уж об излюбленном мужицком оружии — простых топорах для колки дров.

Сейчас, после такого поражения Буйук ждал вынесения приговора.

— По твоей вине в моем войске не было сотни воинов, которые могли решить исход боя, и сейчас, вместо того чтобы думать о том, как мне выкурить этих простолюдинов из их прогнившего улья, я мог бы уже праздновать победу.

Сар-Авчи отхлебнул из серебряной чашки прохладный кумыс. Он не стал занимать захваченного поселка, а велел разбить лагерь на ровном поле, неподалеку от места сражения. Хан сидел на расстеленных коврах в своем походном шатре, вход в который неустанно охраняли его лучшие воины из числа белых хазар.

— Ты провинился, но я дам тебе шанс искупить вину. Дети и женщины ушли за реку, найди их и будешь прощен, ступай.

Сияющий от счастья Буйук словно на крыльях вылетел из шатра и, вскочив на коня, помчался к месту, где стояли лагерем остатки его сильно поредевшей сотни.

3

Щуплый, тщедушный мужичонка смотрел на покрасневший в пламени костра наконечник копья с застывшим в глазах ужасом. Отеня — так звали этого пленника, захваченного в ходе последнего боя. Именно его Буйук выбрал из десятка других в качестве средства достижения своих целей. На слипшихся от запекшейся крови волосах мужичка сидела черная жирная муха, но несчастный не замечал назойливое насекомое, а лишь, вздрагивая всем телом, бросал взгляды то на своих мучителей, то на покрасневший от жара металл. Отеня был среди тех ополченцев, которые вместе с Борятой в составе основных сил поселян попали под мощный удар белых хазар. Получив кистенем скользящий удар по голове, от которого он потерял сознание, Отеня свалился к ногам оглушившего его железного всадника и очнулся связанным уже после окончания боя. В той, мирной жизни он был опытным охотником и знал наизусть все звериные тропы, а также ему были хорошо известны те тайные проходы через непроходимое болото, куда предусмотрительный Борята отправил женщин и детей. Отеня был неплохим стрелком, и когда в бою он стрелял в наступавших хазар, его стрелы точно летели в цель, он видел, что именно от его руки рухнули с коней один или двое черных хазар, первыми атаковавшие славянский стой. Но когда перед ним, как скала, вырос страшный стальной великан, маленький охотник оробел и, беспомощно прикрыв голову обеими руками, зажмурил глаза.

Почему именно его выбрали для допроса, Отеня не знал, может быть, выбор на него пал случайно, а может, кто из своих уже указал на него, выделив среди остальных как лучшего знатока пореченских топей.

Высокий хазарин[14] с тонкими черными усиками и красивым бледным лицом, одетый в богатый, расшитый многочисленными узорами халат, перетянутый золоченым поясом с множеством бляшек, подошел к лежащему пленнику и сильно ударил его в лицо ногой, обутой в мягкий кожаный сапог. Мучитель возвышался над ним и что-то громко кричал на непонятном Отене языке. Переводчиком служил рябой толстоносый мужик лет тридцати, по всей видимости, из вятичей или буртасов, которого называли непонятным Отене именем Тилмай[15]. Завороженный видом раскаленного железа, которым его собирались пытать, маленький охотник не сразу понял, что от него хотят, но потом, придя в себя, догадался, что его заставляют провести хазарских воинов через болота. Осознав это, Отеня судорожно замотал головой, но когда острый раскаленный наконечник прикоснулся к его обнаженной груди и резкий запах горелой плоти ударил в ноздри всех присутствующих, из уст страдальца вырвался истошный, нечеловеческий крик:

— Да-а-а, да-а-а, я согласен, не надо!

4

Его называли Тилмай, буртас по происхождению, он уже три года состоял переводчиком при молодом сыне хазарского хана и уже начал забывать свое настоящее имя — Кежайка. В результате одного из набегов, совершенном Сар-Авчи Ханом на родное поселение Кежайки, он попал в плен, и его ждали все ужасы рабства, если бы не его способности к языкам. Он знал несколько диалектов родного языка, а также языка черемисов, неплохо понимал славянскую речь и, проработав чуть больше года конюхом при стадах своего господина, быстро выучил хазарский. Это случайно заметил сын хана и попросил отца отдать ему смышленого раба. После этого жизнь Кежайки круто изменилась в лучшую сторону, он сменил лохмотья на недорогой, но все же вполне приличный наряд, питался остатками со стола своего нового хозяина и даже имел своего коня. Он повсюду сопровождал Буйука, прислуживал ему за столом и выполнял обязанности переводчика. У этого всего был один большой минус — очень часто вспыльчивый властелин Кежайки-Тилмая по поводу и без повода пускал в ход кулаки, а иногда, в приступе бешенства, и кожаную конскую плеть, и тогда верному рабу приходилось худо.

Сейчас Тилмай шагал по болоту, сжимая в руках конец толстой веревки, другой конец которой обвивал шею идущего впереди Отени. Следом за ними двигался сам Буйук, которому не терпелось поскорее найти ускользнувших от его отца беглецов. Сын хана был недоволен, и Тилмай, поглядывая через плечо, начал замечать первые, хорошо знакомые признаки хозяйского гнева. Следом шли тридцать воинов Буйука, в задачу которых входило обнаружить и пленить славянских женщин и детей, а при необходимости расправиться с сопровождавшими их несколькими мужчинами.

Отеня уже около шести часов водил по болотам охотников за легкой добычей и, нащупывая длинным шестом, сделанным из ствола молодой березки, зыбкую почву под ногами, перескакивал с кочки на кочку. Буйук с трудом сдерживал свой гнев. Это задание, поначалу показавшееся таким простым, теперь завело молодого хана в тупик. Не привыкший подолгу обходиться без коня, он не выдержал и заорал на Тилмая:

— Ты долго еще будешь делать из меня дурака? Где мои пленники? — Он выхватил из ножен свою саблю. — Отвечай и скажи этому змеенышу, что если он в течение часа не приведет меня к ним, я отрублю ему руку!

— Он говорит, что заблудился, — испуганно ответил Тилмай и отшатнулся от рассвирепевшего хозяина.

Эти слова еще больше взбесили Буйука, и он, оттолкнув в сторону своего насмерть перепуганного переводчика, подскочил к проводнику и, схватив его за горло одной рукой, занес над его головой саблю.

Никто из присутствующих не ожидал от мелкого мужичонки такого мужества и прыти. Увидев, что плюхнувшийся в воду Тилмай выпустил из рук веревку, он, словно дикий конь, почуявший свободу, что было сил оттолкнул налетевшего на него молодого хазарина и побежал по болоту, пытаясь как можно быстрей оторваться от преследователей. Буйук упал в воду прямо на барахтавшегося в тине несчастного Тилмая и, провалившись в трясину по пояс, заревев, как раненый зверь, принялся колотить руками по голове своего незадачливого раба. Молодой хан, казалось, не замечал, что его засасывает трясина и только тогда, когда вода достигла его груди, ухватившись за брошенный одним из воинов аркан, накинул его себе на грудь и позволил верным слугам вытащить себя на сушу.

Отеня бежал пригнувшись, петляя, как заяц, умелым взглядом на полном ходу определяя, где обманчивая топь, а где крепкий пень или твердая кочка. Оторопевшие хазары, озабоченные тем, как помочь своему господину, на какое-то время позабыли о пленнике, и у Отени появился шанс. Оказавшись на твердой земле, Буйук, весь мокрый и грязный, вырвал у ближайшего воина лук и пустил стрелу вдогонку почти спасшемуся Отене. Стрела предводителя хазарского отряда ударила в плечо, маленький охотник дернулся от боли и… оступился. Нога предательски соскочила с твердого пня, покрытого мхом, и мужичонка провалился в трясину. Только сейчас он обернулся и посмотрел на своих преследователей. По пояс в воде, неподвижный, теперь он представлял собой отличную мишень, и хазары, способные на скаку метать стрелы в бычье кольцо, выстрелили почти одновременно. Отеня смотрел в глаза смерти и улыбался. Пронзенный десятком стрел, он молча уходил под воду, и когда темные воды болота, окрашенные алой кровью, сомкнулись над его головой, он уже не дышал.