Вадим Крабов - Рус Четвертый. Рус-4

• Название: Рус Четвертый. Рус-4
• Автор: Вадим Крабов
• Жанр: Фэнтези

Четвертая книга цикла завершена. Выкладываю сырой текст…

---

— А мы им подарим, — усмехнулся Рус. — У нас этих эликсиров, да заготовок для амулетов — хоть вяль, хоть соли. Все равно сбыта нет. Тебе что, жалко?

Андрей соображал быстро: перспектива нудной ходьбы по обширному полю, ученическое занятие — «поиск и подъем подземных вод», вчистую проигрывала предстоящей интересной работе, достойной мастера. Деятельный Текущий, удивившись: «Как я сам-то не догадался?», радостно поддержал друга:

— Дарки! Чик, ты на все готов, лишь бы побездельничать!

— Лень — способствует развитию! — глубокомысленно произнес Рус. По гелински это соответствовало русскому выражению: «Лень — двигатель прогресса», только звучало еще более парадоксально.

— Да уж, мне бы такую лень… ну как это у тебя так получается?! — Андрей задал риторический вопрос, воздев руки, будто обращался не к другу, а кому-то повыше и саркастически усмехнулся. — За эликсирами, заготовками, стикерами[1] идти, конечно, мне…

— Ты в Кальварионе заведуешь мастерской… — зевая, ответил Рус. — Я пока посплю. Местные координаты не забудь снять, — пробормотал, словно в самом деле уже проваливался в сон.

Андрей иронично покачал головой и через несколько ударов сердца под ним возник круг цвета морской волны, отдаленно напоминающий плоский, будто резвящийся на большой сковородке водоворот. В него и провалился.

Рус пробовал просить Великих шаманов, но те смогли устроить лишь несколько коротких ливней в непосредственной близости от своего плато.

«Надо сгонять тучи почти со всего побережья, — объясняли они, — слишком сухо. Увы, в призрачном виде мы не такие крутые… вот раньше, эх!», — дальше Рус их хвастовство пресекал.

В Эолгуле функционировал один-единственный орден, Исцеляющих. Другие эндогорские филиалы, вернувшись после отражения набега коалиционных сил, собрали все свое хозяйство и «эвакуировались» окончательно. Многие ученики, недолго погоревав, помучившись от стыда за «предательство» своей альма-матер, «бросившей» их родину, горько вздыхая, поехали следом. Коль наделил тебя бог склонностью к своей Силе, то негоже разбрасываться возможностью научиться управлять этим божьим даром. У тиренцев не осталось ни одного магистра-Текущего и Ревущего. Они совместными усилиями еще и могли бы что-нибудь устроить, да и то недалеко от моря. Не удержали бы и не дотянули тучи, полученные конденсацией морского пара, на полсотни миль вглубь степи, до первых поселений хлебопашцев. Не в человеческих это силах. А если создавать воду структурами, то пользы от неё никакой не будет — через пару статеров она спокойно превратится обратно в Силу. Поднятие глубинных вод — единственное спасение от засухи, не считая мольбы Гидросу, который почему-то не отвечал. Ходили слухи, что он «обиделся» на тиренцев за то, что они соблазнились пятном. Может, это и правда. В этом мире, созданном богиней Геей, наполненном богами со сложными, почти человеческими характерами — и не такое возможно.

Рус не стал ничего выдумывать. «Откопал» глину, слепил из неё точную копию земной деревенской «колонки» с отводящим краном и рычагом-заслонкой, укрепил эту конструкцию структурами. «Поколдовав» над эликсиром из порошкового каганита смешанного с вытяжкой из «каганского масла» — продукцию из особой розовой глины, на которой должен был вырасти и от плодоносить по крайней мере один куст Горького ореха (что-то наподобие грецкого, но крайне невкусного) и нанеся его стикером на свое сооружение, «нарисовав» таким образом Знаки долговечности. Андрей же поместил внутрь «колонки» изумрудный амулет под завязку наполненный Силой, с единственным свойством: подъем воды. Друзья дождались прихода старосты поселения — сухого пожилого тиренца, во взоре которого легко угадывалась безысходность, продемонстрировали ему ирригационное сооружение, объяснили как им пользоваться и быстро ушли «ямой», напоследок добавив:

«Сие есть дар от князя Пиренгула, он помнит о нуждах своих подданных!», — Андрей не удержался от театрального пафоса. Уж больно оторопевшим выглядел старый, но крепкий мужчина с заскорузлыми натруженными руками (и это староста!). В нем смешалось все: надежда, недоверие, радость и сожаление об упущенном времени. Он словно говорил: «Что же вы так поздно, сынки?». Последним проклюнулся страх: «Сколько же за это чудо запросят?!», — его и заметил Андрей, и успокоил.

В «Закатном ветерке», как и весь Тир тронутым запустением, он поинтересовался у друга:

— А не раскурочат твою глиняную трубу? Поди догадаются, что там внутри дорогой амулет.

— Не, её молотом не разобьешь. Укреплена, как городские врата. Пожалуй, получше «пыльной стены» будет… — друзья выпрыгнули на привычной поляне в гоштовом саду среди наполовину высохших деревьев, приземлились на пожухлую, хрупкую, как сено, траву присыпанную пока еще тонким слоем пыльного ярко-желтого карагульского песка. Разговаривая, шли к дому, предвкушая вкусную еду, которую готовили двое оставшихся на вилле поварих под руководством неизменной Асмальгин, и старались не обращать внимание на явные признаки наступления пустыни, достигшие сердца Тира, его столицы.

Бассейн во внутреннем дворике пересох, но водопровод работал исправно. Домоправительница жаловалась на страшную дороговизну всего, особенно продуктов на оскудевшем рынке, на нехватку слуг из-за чего дом и сад стояли полузаброшенными, сетовала на «тяжелую жизнь вообще» и на свою судьбу в частности, мол, когда же хозяин заберет её в Кальварион о котором ходит столько восторженных слухов.

Заметив хозяина еще издали, Асмальгин распорядилась быстро разогреть давно готовую еду и вышла встречать нынешнего, но так редко появляющегося собственника виллы в сопровождении бывшего совладельца и «особы приближенной к самому князю». После приветствия не удержалась и выплеснула на Руса, которого считала очень покладистым хозяином, свое сожаление и как бы намек на просьбу:

— Умирает Эолгул, господин Рус, видят Предки — умирает. Это все пятно проклятое, лооски его прокляли перед тем, как самим издохнуть! Всем до одной! — она не замечала этого явного преувеличения: скончались только самые сильные жрицы, а остальные, из юных красавиц превратились в обычных, не склонных к Силе женщин. Многие отравились — повесились — утопились, а некоторые «сгинули» в неизвестном направлении. Возможно, и в Эолгуле осталась парочка бывших младших жриц, тщательно скрывающих свое прошлое. Асмальгин не видела и неувязок с «проклятием», которое сначала было направлено исключительно на рабов, а теперь переметнулось на все пятно. — А может, господин Рус, эта засуха, подобно которой на моей памяти не было, а я уже пять десятков годов на этом свете мучаюсь, простите Предки за роптание. Это знак от них, от Предков, да не иссякнет память о них! А?

— То есть? — не понял Рус.

— Второй год не посылают они дождей, а в пятне, в Кальварионе, говорят, все благоухает! Это правда?

— Ну…

— Это знак нашему кочевому народу! Предки хотят, чтобы мы все, все тиренцы ушли туда! — и вдруг стушевалась. — Я правильно думаю, господин Рус?

— Ох, Асмальгин! Видят боги, не до тебя сейчас! То у тебя пятно проклято, то там наоборот «счастливые долины предков» — не поймешь. На стол накрыто? Мы с господином Андреем голодны, как волки… — домоправительница с достоинством поклонилась и торжественным движением руки открыла путь в столовую. Оттуда недавно стали доноситься аппетитные запахи.

Вот за этим обедом Рус и вспомнил о давних задумках «универсальной защиты». Поделился соображениями с Андреем, тот горячо поддержал это начинание, идущее наперекор «воле богов» в том виде, в котором её преподносили в орденских школах. И в перерывах между заботой о мелиорации вверенной им части тирских посевов, старые друзья приступили к реализации невозможного. Благо, необходимые алхимические ингредиенты теперь были с собой, в пространственном кармане Андрея.

К сожаленья (а для Руса так к счастью), зять Пиренгула не мог тратить свое время исключительно на помощь тестю в его попытке сохранения собственного княжеского венца. На плечах князя Руса Четвертого лежали Кушинар, который просто опасно было надолго оставлять без присмотра и Этрусия, куда его, пасынка их бога — Френома, часто звали поприсутствовать то там, то сям; хотя сам «пасынок» считал, что в царстве славных воинов он лично уже не требовался: Эрлан отлично справлялся с царской должностью, а «заветов» Рус написал лет на полста вперед. Орден Призывающих «расправлял крылья» — даже самые ярые противники нового подхода к «воспитанию» Духов, соглашались с тем, что орденские ученики стали намного сильнее среднего воина-Призывающего. Школьные жрецы — наставники только-только освоили Русовский «курс», который он им закончил «начитывать» еще полтора года назад, а учить их дальше — только портить. Пусть эти знания дойдут до автоматизма. Страсти между грусситами и гросситами, периодически вспыхивая, все же сходили на нет. В общем, личное присутствие Руса в той большой северной стране нужно было исключительно на праздниках. А был еще и Кальварион, где его и боялись, и благоволи, как «побратима» Эледриаса и «эксперта» по каганам, и где его всегда ждала любящая жена, в конце концов. Тем более, она была на сносях… точнее, всего на третьем месяце, но Рус уже опасался лишний раз её потревожить… а если еще точнее, то делал вид, что боялся и благоговел. Так Гелинии было приятней. Муж жалел её, придавленную грузом проблем собственного, толком неустроенного княжества, помогал, чем мог, уговаривал не принимать все близко к сердцу — не помогало. Поэтому в супружеской спальне старался быть обходительным и, насколько получалось, нежным. Жаль, что с этой засухой и другими своими проблемами, ночевать в обнимку с женой удавалось редко. Надо упомянуть еще и «лесное царство» Сильвалифирию, где Рус тоже время от времени появлялся. Так что Андрей в полях часто оставался один и работа над «универсальной защитой» растянулась на целый год.