Юлия Зонис - Ме-ги-до

• Название: Ме-ги-до
• Автор: Юлия Зонис
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Троянская война закончена. Но Одиссей в ней не участвовал. Телемак в который раз отправляется на поиски отца. Но он найдет не того, кого ищет. Герои мифов остались героями, и у каждого есть свое «но». Ахиллес позирует перед фотокамерами, Язон разводит почтовых голубей, боевой шлюп «Арго» плывет сквозь пространство и время, на палубе скрежещут бочки с соляркой, с кормовых орудий осыпается ржавчина, а над горами Колхиды реет дым зенитных разрывов…

В сборник вошли фантастические повести и рассказы Юлии Зонис — лауреата премии Бориса Стругацкого «Бронзовая улитка» и дважды лауреата премии «Портал»

Сборник лучших рассказов автора вышел 28.02.2012 в издательстве АСТ, серия «Амальгама».

---

— Выстоим? — крикнул сквозь рев ветра Жерар.

— Конечно, выстоим, — спокойно ответил мертвый отец Герасим, и все бы хорошо, только лицо мертвеца было изъедено будто мышиными зубами.

С равнины катилось темное облако, и чудились в этом облаке странные формы — крылья? Когти? Клыки? Нет, ничего, что способна вообразить человеческая фантазия, не нашлось в облаке, все было слишком чужим и чуждым.

— Мы будем сражаться, — сказал Йони, и на бледном лице отчетливо выступили скулы и маленький, упрямо сжатый рот. — Мы будем сражаться, мы только не знаем — как. Мы ведь еще дети.

Отец Павел положил руку ему на голову, ожидая почувствовать под пальцами колкий ежик — но вместо этого рука его зарылась в жесткие вихры. Взглянув вниз, он увидел, что не Йони стоит рядом с ним, а веснущатый служка из церкви, и что нет никакого холма, а кругом закат, и благолепие, и тонкий малиновый звон колоколов, и прихожане спешат на службу. Вовсе не жаркий, а свежий ветерок треплет листву берез; листочки оборачиваются к ветру самой нежной, самой глянцевой стороной и весело блестят. И носится этот блеск над толпой, и становится все ярче, все пронзительней и никак нельзя его удержать и понять, что же он все-таки такое, этот блеск…

— Вставайте! Ну, просыпайтесь же!

Отец Павел сел и больно врезался головой в потолок. Из глаз посыпались искры.

— Что? Что такое?

Кто-то тряс его за рукав, и, приглядевшись, священник понял, что это щуплый Анджей. Кругом было темно, только в руках у мальчишки светился фонарик-карандаш. Узкий луч света прыгал по стенам, пока не добрался до глаз священника и не ослепил его.

— Да вставайте же. Ваш друг проснулся. Йони хочет, чтобы вы посмотрели.

— Посмотрел? На что?

— Просто идите за мной.

Кряхтя, священник слез с койки и последовал за бегущим впереди проводником. Ноги отца Павла занемели, голова гудела от недосыпа, и пару раз он чуть не врезался в стену. Из темноты скалились какие-то решетки, противогазы подмигивали разбитыми окулярами, торчащая арматура так и норовила зацепить под ребро. Повеяло свежим воздухом, и, пыхтя, священник одолел последние ступеньки, ведущие к выходу из бункера. Анджей снова ухватил отца Павла за рукав и, приложив палец к губам, прошипел: «Тс-с».

За разрушенной деревней чуть серела неровная линия горизонта — значит, до рассвета недалеко. От холода руки священника покрылись мурашками, а зубы невольно клацнули. Анджей потащил старшего к белеющей в паре шагов от входа куче мешков с песком. Просеменив туда и рухнув на землю, священник обнаружил, что за мешками уже прячутся Йони, Венди и те двое, что с автоматами охраняли бункер. Автоматы и сейчас были при них. Йони обернулся к священнику. В сумерках лицо его было еще бледнее, чем днем. Он молча указал пальцем на что-то, скорчившееся на земле в десятке метров от их укрытия. Приглядевшись, отец Павел понял, что это человек. Взрослый. Полковник Жерар.

Полковник стоял на коленях и, похоже, чертил что-то на песке.

— Что он делает? — прошептал священник.

— Мне это тоже очень интересно, — процедил сквозь зубы мальчишка и сделал знак автоматчикам. Те неслышно заскользили в обход мешков, и дальше, укрываясь за низким накатом окопов. Девочка последовала за ними.

Йони встал в полный рост. Через секунду к нему присоединились Анджей и священник, и троица направилась к полковнику. Тот был так увлечен своим делом, что не сразу услышал их шаги — а когда услышал, поспешно начал стирать написанное. Анджей ухватил его за руку, только для того, чтобы отлететь в сторону и врезаться головой в каменный бруствер.

— Черный песок, — протянул Йони. — Неплохо. Демонские штучки? Кому это и что вы передавали?

Полковник несколько секунд смотрел на Йони и и священника, будто что-то прикидывая. А затем потащил из кармана небольшой плоский пистолет. Отец Павел шагнул вперед, заслоняя собой мальчишку. Он сделал это бессознательно, даже не задавшись вопросом — зачем? Йони за спиной священника хихикнул. Полковник чертыхнулся — и тут же у него под ногами нарисовалась Венди и ткнула парализатором туда, куда маленьким девочкам тыкать и вовсе невместно. Жерар заорал и рухнул на колени, прижав ладони к ширинке. Сзади набежали автоматчики, и один из них, широко размахнувшись, огрел военного прикладом по голове. Тот упал, дернулся пару раз и затих.

Йони оттолкнул священника, подошел к упавшему и прижал пальцы к его шее.

— Живой. Тащите его внутрь. И, Анджи, — он обернулся к черноволосому, который тер разбитую голову и чуть не плакал, — в следующий раз, когда не найдешь оружия при обыске, можешь сразу отправляться в Мегидо.

Отец Павел не хотел присутствовать на допросе. Его уже мутило — и от детей этих, и от полковника, и от затхлого воздуха бункера. И все же он остался. Во-первых, для того, чтобы помешать детям взять грех на душу и добить несчастного Жерара. Во-вторых, для того чтобы помешать Жерару освободиться и убить кого-нибудь из детей. В-третьих, он настолько устал, что мысль о необходимости снова карабкаться на нары была ему отвратительна.

Связанного полковника прикрутили к стулу изолентой, предварительно тщательно обыскав. Куртку и майку с него содрали, и в желтом свете отчетливо видны были расплывающиеся под ребрами кровоподтеки. Детишки знают свое дело, мрачно подумал священник. Какие там демоны? Лет через пять-шесть демоны покажутся сладким сном, когда эти полезут из своих нор. Мысль отдавала ересью, но отцу Павлу было уже все равно. С трудом передвигая ноги, он взял со стола кружку с водой и подошел к полковнику. Когда священник приблизился, Жерар поднял голову и сощурился на него.

— Вот, — сказал отец Павел, поднося к губам избитого кружку и чувствуя себя последним идиотом. — Вам, наверное, хочется пить.

Кровоточащие губы дрогнули. Полковник набрал в рот воды, прополоскал и длинно сплюнул на пол красным. Затем он снова поднял глаза на отца Павла и прошипел:

— Вытащи меня отсюда.

— Что?

Священнику показалось, что он ослышался.

— Вытащи меня отсюда.

Отец Павел замотал головой.

— Как? Вы в своем уме? Выход сторожат автоматчики. Даже если мы выберемся из бункера, весь склон простреливается.

— Вытащи меня отсюда, — в третий раз повторил полковник, странно налегая на С и Щ.

И снова мир отца Павла раздвоился. Одна его часть с изумлением наблюдала, как вторая с легкостью разрывает толстый слой изоленты (как? это невозможно), отдирает полковника от стула (я же только что едва на ногах стоял?) и волочит к двери. От двери закричали. Полковник тоже заорал, и крик его громом отдался в голове отца Павла. Совсем под ухом, казалось, прострочила автоматная очередь, и что-то мягко толкнуло отца Павла в грудь, еще и еще раз, и тонкий девичий голос провизжал: «Вы что, не видите, это же дроид! Выключите его! Да врубите же заглуш…» В висках негромко щелкнуло, и свет для отца Павла померк.

На сей раз околицу окружили вязы. Темная их листва навевала сон. Неподалеку журчала вода. Солнечные пятна пробивались сквозь зелень и плясали на сомкнутых веках отца Павла. Священник открыл глаза. По тропке двигался крестный ход с иконой Божьей матери. Отец Павел знал наверняка, что ход движется к проруби, потому что нынче Крещенье — а какое Крещенье без купания? То, что на реке вовсе нет льда, не казалось ему странным, ведь во сне и не такое бывает. Священник не мог лишь понять, что за чудный свет мигает над толпой, и блестит, и струится, и вырастает в огромный, с неба падающий луч. Луч достиг синевы, и высоты разверзлись, и отец Павел едва не закричал от радости — так вот оно что, вот он откуда, этот небесный свет — то волшебный град Иерусалим плывет над толпой. Слезы восторга выступили у священника на глазах — и в тот же миг он осознал, что никакое это не небо, а крышка дисковода, и сверкающий луч — это луч лазера, записывающий информацию на диск.

Неподалеку от разрушенного поселка в землю врезался самолет. Врезался, но не взорвался почему-то и не сгорел, а так и остался торчать из песка, задрав к небу хвост. К этому-то хвосту и прикрутили полковника. Висел он вниз головой, руки были разведены в стороны, и отец Павел подумал, что все это напоминает кощунственную карикатуру распятья. Темная кровь прилила к лицу привязанного. Он задыхался. Когда отец Павел подошел ближе, полковник приподнял голову — наверное, зрение ему удавалось сфокусировать с трудом. Только голос его звучал по-прежнему насмешливо.

— А, кибернетический падре. Пришел посмотреть, как я отдаю концы? Или, может, исповедовать меня хочешь?

Отец Павел уселся на камень под крылом самолета. В тени крыла было прохладней, а на солнце воздух уже вовсю слоился и плыл миражами.

— Исповедь еще никому не помешала.

Полковник закашлялся. Отдышавшись, он спросил:

— Что ж ты не остался с детишками?