Сергей Покровский - Жертвы дракона

• Название: Жертвы дракона
• Автор: Сергей Покровский
• Издательство: НПП "Параллель"
• Жанр: Разная фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-86067-006-0

Сборник "Жертвы дракона" продолжает серию "На заре времен", задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.

В четвертый том вошли ставшие отечественной классикой повести С. Покровского "Охотники на мамонтов", "Поселок на озере", А. Линевского "Листы каменной книги", а также не издававшаяся с 20-х годов повесть В. Тана-Богораза "Жертвы дракона", во многом определившая пути развития этого жанра в отечественной литературе.

Содержание:

Сергей Покровский Охотники на мамонтов

Сергей Покровский Поселок на озере

Александр Линевский Листы каменной книги

Владимир Тан-Богораз Жертвы дракона

Иллюстрации к С. Покровскому, А. Линевскому: Т. Быковой и П. Рыбакова

Иллюстрации к повести В. Тана-Богораза: В. Ан

---

На склоне горы, над темным ущельем им представилось поразительное зрелище. На твердом камне покоилась огромная фигура. Она казалась черною на фоне ночного неба и выглядела, как грузная глыба, оторванная от ближней скалы. Но, присмотревшись, они разобрали крутую спину, могучий хвост и плоскую голову на вытянутой шее.

Дракон сидел, нагнув голову к земле. И его алые глаза отсвечивали блеском месяца. Голова его шевелилась вправо и влево. Они припали к земле и со страхом следили за этими однообразными движениями.

Спанда понял странные слова Дило: «Каменный Зверь, Живой Камень». Чудовищный зверь казался каменным даже в своих движениях.

А перед Драконом они увидели новое диво. Ибо весь склон горы был покрыт маленькими движущимися фигурками. Это были пеструшки. Их легко было узнать в свете месяца. Их были тысячи и тысячи, без конца и без счета, как песчинок в пустыне. Они двигались вперед и шли прямо на Дракона. И чудовище, пригнув голову книзу, глотало их одну за другой своей глубокой темной пастью. Она была такая большая, что пеструшки, кажется, даже не понимали, в чем дело. Быть может, им казалось, что передние колонны проходят в какую-то темную арку, сквозь сердце скалы. Они шли, не останавливаясь, и Дракон глотал их мерным движением. И в свете месяца казалось, будто льется странная, живая, кишащая река, поднимается снизу вверх, вопреки законам тяжести, и вливается в Дракона.

Когда колдуны увидали это странное зрелище, они сдвинулись с места и поползли наискось горы. Они не смели подняться ближе к страшному Реку, но они подобрались почти вплотную к живому потоку. Это были пеструшки-странники, мельче обыкновенных и поразительно однообразного вида. Они шли правильными рядами, как катятся волны по мелкому песку. Но, приглядевшись внимательно, Спанда и Юн увидали, что не все крысы были в одном состоянии. Огромное большинство шло, соблюдая странный порядок, но были и такие, которые выскакивали из рядов, кружились и даже кувыркались. Иные падали и катались на месте, препятствуя движению задних рядов, а затем замирали в неподвижности. Другие поднимались и снова ползли вверх и через силу доползали до этой всепоглощающей пасти.

Время катилось вперед, пеструшки поднимались вверх, и Дракон их глотал без устали, как бездна. Этому, казалось, не будет конца. Тогда Юн Черный выпрямился и сделал шаг вперед по направлению к Дракону.

— Слушай, бог, — сказал он громко, обращая лицо свое к лицу чудовища.

Рек шевельнулся и будто прислушался. Или, быть может, он, наконец, ощутил сытость в своей огромной утробе.

— Там есть маленький мальчик, — сказал Юн и указал головой в сторону стойбища. — Ты хочешь взять его в жертву. На что он тебе? Возьми другого.

Дракон молчал.

— Десять возьми, — предлагал Юн, — двадцать возьми. Дракон не шевелился.

— Даю тебе живую часть моего тела! — крикнул Юн. Он выхватил топор, опустился на одно колено, положил левую руку на камень и с размаху ударил топором по мизинцу. Кость хрустнула, и палец повис у нижнего сустава на сплющенных волокнах. Юн вынул нож и быстро перерезал расплющенные ткани. Потом правой рукой бросил палец по направлению к Дракону.

— Вот кровь моя, — прибавил он, махнув левой рукой, и брызнул в сторону Дракона свежей кровью из обрубленного пальца.

Рек поднял голову выше и поглядел на колдуна своими яркими глазами презрительно и высокомерно, потом повернулся и пополз в гору, направляясь к Кандарскому устью. Он был сыт и даже устал от мясного потока, и ему не было дела до этих ничтожных людских приношений.

Юн еще постоял, потом опустил руку, вынул из мешка приготовленные листья, обернул ими обрубок пальца и, не говоря ни слова, пустился в обратный путь.

Спанда покачал головой, но тоже не сказал ничего и последовал за Юном.

Они вернулись обратно с рассветом, но лагерь уже не спал. У входа в пещеру горели два костра, и люди растерянно бегали взад и вперед. Ибо за минувшую ночь страшная сеть неведомой заразы унесла прежние жертвы и опутала новые. Пенна и Илеиль лежали на своих ложах мертвые. И даже после смерти их лица и тела покрывались синими пятнами и ужасными нарывами. Это дьявол заразы пожирал их трупы, как свою законную добычу.

Еще один ребенок умер у груди матери. Map лежал у скалы снаружи, вытянувшись во весь рост. С этого места он не тронулся со вчерашнего дня. Он еще дышал, но глаза его были закрыты. Были больные среди детей и подростков, и женщин, и мужчин. Иные из них лежали в пещере или сидели снаружи, изнеможенно прислонясь спиною к скале. Других не было видно. Они уползали в кусты и камни и прятались там, как издыхающие шакалы. Исса исчезла одною из первых. У нее была привычка даже без всякой болезни прятаться во время общественных бедствий. Иные покидали Кенайскую гряду и с посохом в руках, через силу, тащились на север к реке Саллии. Они шли умирать на смертном поле Анаков.

Когда два колдуна стали приближаться к пещере, все здоровые бросились к ним навстречу с криками. Даже больные, кто мог, вскочил с места и смешались с толпой.

— Что, говорите! — кричали Анаки с тоскливым нетерпением.

Спанда пожал плечами и сказал, указывая на Юна:

— Его спросите.

Вместо ответа Юн окинул глазами толпу. Юны не было. Он растолкал руками Анаков и бросился в пещеру. При бледном свете огня, который мешался с неверным дневным светом, он увидел свою супругу. Она сидела на длинном бревне с ребенком в руках и качалась взад и вперед, как пьяная. Она подняла навстречу мужу лицо, глаза ее были покрыты тусклой дымкой заразы. Он толкнул ее в грудь и выхватил ребенка. Мальчик был мертв. И даже тело его похолодело. Оно лежало на его руках, вялое, как кожаный лоскут.

Страшный вопль вырвался из его груди. И будто эхо отозвался слабый стон его жены. Но Юн с яростью подскочил к ней опять, изо всей силы ударил ее ногой в живот и выбежал наружу.

— Говори! — кричали Анаки ему навстречу.

— О-о! — ответил Юн воплем, еще пронзительнее первого. — Вот, о-о!.. Рек не хочет замены!..

— Чего он хочет? — кричали Анаки. — Говори!..

— Сам возьмет! — кричал Юн. — Вот, о-о!..

— Что возьмет, кого возьмет? — кричали Анаки.

— Все племя возьмет, — крикнул оглушительно Юн и, сжимая в объятиях труп своего сына, бросился в лес по той же дороге, что и вчера.

Анаки проводили ночного колдуна нестройным воплем, потом заметались кругом, как звери перед потопом. Им казалось, будто страшный Рек уже ползет с горы, чтоб проглотить их. Они дико озирались кругом, ища какой-нибудь защиты. У них еще оставались Спанда и Лото. И они обступили их с криками:

— Сделайте что-нибудь, спасите, защитите!

Лото закрыла лицо руками, Спанда молчал, и жалкие вопли Анаков стали грозны и яростны. Мужчины и женщины скрежетали зубами и сжимали кулаки. Еще минута, и они разорвали бы в клочки бессильных колдунов.

На востоке, в густом и сером тумане, всходило солнце. Оно было бледно-желтое и словно выщербленное и висело над землей, как призрак, и куталось в мутный туман, как будто в саван.

— Солнце, ты видишь, — сказал тихо Спанда, обращаясь к дневному светилу.

Но солнце молчало. В сером саване тумана, в прозрачном свете осеннего утра, оно было похоже на унылый месяц.

— Я мог бы изменить ваши лица, — сказал Спанда, — выбрить волосы, расчертить щеки полосами, мужчинам груди привесить, а женщинам бороды и скрыть вас от духов заразы.

Анаки не отвечали. Но было очевидно, что такие жалкие уловки были бы бессильны, чтобы отстранить нападение духов болезни — могучих, крылатых, всеведущих.

— Я мог бы изменить ваши имена, — сказал снова Спанда, — назвать вас волками или дубами лесными, Селонами чужими, и скрыть вас от врагов.

Он замолчал и задумался. Анаки тоже молчали и ждали. И вдруг Спанда принял решение и снова обратился к племени.

— Слушайте, дети. Чем нам отдавать все племя тому, — он мотнул головой на запад в сторону Дракона, — лучше дадим одного этому. — Он показал глазами на солнце.

— Дадим! — крикнули анаки. — Кого, скажи!..

Они свирепыми глазами смотрели друг на друга, как будто намечая заранее жертву.

— Такого… маленького… — тянул Спанда. — Детские тело и душа слаще.

Его взгляд упал на шустрого Антека, второго сына Майры, который по обыкновению пролез вперед и терся под ногами старших.

— Дадим! — крикнули Анаки. Двадцать рук протянулись к ребенку, но Майра с воплем бросилась вперед и закрыла его своим телом.

Женщины накинулись на нее со всех сторон.

— Отдай, — кричали она, — лишнего чертенка, семя чужое!

— Лишнего взяли, — вопила Майра не своим голосом. — Это — мой сын!

— Этот чужой, — кричали женщины с насмешкой и яростью.

— Оба чужие. Отдай, проклятая!