Блэки Хол - Эпилог (СИ)

• Название: Эпилог (СИ)
• Автор: Блэки Хол
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Юмористическое фэнтези

Это городское фентези, близкое к научной фантастике. Не пугайтесь вступления. Дотерпите. В нем просто рассказывается что произошло в мире. Без этого будет трудно понять мироустройство романа. Действия происходят в научно-магическом институте. Г. героиня девушка Эва - студентка, на долю которой выпало не мало бед. Рассказывается о её жизни, учёбе, о людях что ей помогают и наоборот терзают. Г. герой как раз из последних. Мир романа достаточно жесток. Но в повествовании есть и юмор, и ирония. Все герои очень живые, яркие.  

---

    - И что с того? - помертвела я и бросилась вслед за мужем. 

    Он же, извлекши пояса из дождевиков, связал их в виде веревки и обмотал лапы и тушку, обездвижив птицу. Зачем? Глухарь и так парализован заклинанием. 

    - Что собираешься делать? - спросила я, видя, как Егор укладывает птицу в летник. 

    - Подожду деда Митяя. Пусть решит, - ответил он, напившись воды из бурдюка. - Почему плакала? 

    - А-а, вспомнилось разное. Ты же знаешь, у меня теперь глаза на мокром месте. 

    - Ох, Эвка, твои слезы для меня как соль на раны. 

    - Нет, Гошик, это счастливые слезы. - Я обняла мужа и поцеловала. От него пахло дымом и лесом. 

    - Хорошо, если так. Не напрягалась? - спросил строго и получил отрицательный ответ. Изо всех сил соблюдаю рекомендации супруга. 

    - А ты как? Устал? 

    - Уморился, - он вытер лоб. - Плечи ломит. Вечером сделаешь массаж. 

     Конечно, сделаю. Мой трудяжка! Выложился полностью, помогая. 

     

    Оставшееся время мы с мамой собирали ягоду и заговорщически переглядывались. До чего же сладкая малина в горах! Суховатая и мелкая, но крепкая, и зернышки не разваливаются. Когда приехал дед Митяй, мы заполнили все туеса и хором добрали последний, накрыв крышкой. 

    - Молодцы, - похвалил Дмитрий Ионович. - Славно потрудились. Медведи не шалили? 

    Может, он и думал подшутить, но Егор продемонстрировал глухаря, чем поверг деда Митяя в немалое изумление. 

    - Неужто сам поймал? - допытывался он у мужа. - Без силков? Без капкана? Однако ж силён зятёк, - похлопал Егора по плечу. 

    А когда Дмитрий Ионович узнал, что глухарь жив, но контужен, то надолго задумался. 

    - Может, птиц умеешь приманивать? - спросил, почесав макушку. 

    - Нет, не умею. 

    - Может, зверьё умеешь зачаровывать? 

    - Не умею. 

    - А волка смогёшь поймать? - не унимался дед Митяй. - А марала? А медведя? 

    - Смогу, - ответил охотничек, подумав. 

    - Никаких волков и медведей, - оттеснила я Егора. - И думать забудьте. 

    Возвращение на хутор состоялось с богатой добычей - ягодами и глухарем. К вечеру небо разъяснилось: тучи истаяли, превратившись в облака, и спрятавшееся за вершиной солнце расцветило их в причудливые желтовато-розовые тона. Разве ж можно забыть красочную картину, созданную самой природой? Разве ж можно не любить эти места? Молчаливое величие гор, шумные реки, вековые необхватные деревья... Дурак мой отец. В погоне за карьерой променял этакую красоту на валерьянку и расшатанные нервы. Променял маму на невоспитанную халду, променял чувства на холодный расчет. Пусть думает, что выиграл, пойдя по правильному пути. Он живет в особняке с прислугой и не подозревает, что беден, как не подозревает о том, что я богата. Мое богатство - Егор и мама. Мое богатство - малыш, который появится на свет через восемь месяцев. Мое богатство - эта земля. Мое западное побережье. 

    _________________________________________________ 

     nerve candi*, нерве канди (перевод с новолат.) - нервосгусток 

     defensor* , дефенсор (перевод с новолат.) - защитник 

     

    -53- 

     Послесловие 

    Поутру глухарь полностью оклемался, и дед Митяй привязал пернатого за лапу к забору. Посмотреть на лесного жителя пришел весь хутор. 

    - А почему у него красные брови? - спросила одна из дочек Тамары. 

    - Эк, милая моя, - ответил Дмитрий Ионович. - Под солнцем живет орда божьих тварей. У кого-то есть хобот, кто-то таскает иглы на спине, а кому-то достались красные брови. Так задумано природой. 

    Глухарь оказался большим и упитанным, как откормленный гусь. Он раскрыл хвост веером и тянул шею, хлопая крыльями. Потому что боялся и защищался. 

    - Что с ним будет? - спросила я. Мне было жалко птицу. 

    - Употребим, - ответил дед Митяй. - Отвисится малость, промаринуется, а опосля потушим. 

    Как ни терзала меня жалость к красивому пернатому созданию, а пришлось признать - не сразу и не за один день - что на сострадании сытым не будешь. Для живущих на побережье сердобольность к братьям нашим меньшим чревата голодной смертью. Пришлось примириться и с тем, что домашнюю птицу обезглавливают, ощипывают и опаливают, а тушки жарят и варят. Но свыкнуться я так и не смогла и всегда уходила из общейки, когда дед Митяй надевал фартук, проверял заточенность топора, и, взяв курицу за лапки, относил к колоде. 

    Появление глухаря стало значимым моментом в отношениях Егора и хуторских мужчин. Мужа признали и зауважали как добытчика, способного прокормить семью. С ним делились мнением и, в свою очередь, давали дельные советы. Теперь он мог запросто попросить стремянку у Григория, чтобы поправить водосток, оторвавшийся от карниза. Или вместе с Игнатом поднимал просевший пол в бане, отдав взамен половину месячного сигаретного пайка и верхонки. Разумная цена за помощь, учитывая ненадежность полусгнивших лаг. 

    На удивление, Егор сумел приспособиться к деревенской жизни. Влился в неё даже чересчур быстро. Я с подозрением приглядывалась к мужу, ожидая повторных вспышек недовольства местными удобствами, вернее, отсутствием таковых. Мол, в гробу он видал благородные горные пейзажи, и вообще, осточертело бить молотком по пальцам. Но Егор не вспыхивал. Бывало, раздражался, если что-то не получалось легко и быстро, бывало, ворчал, если настроение не задалось с утра. Он воспринимал житьё-бытьё на хуторе как некую игру, которая скоро закончится. Снисходительно посматривал на повседневную суету аборигенов и посмеивался втихаря. Наверное, решил задавить висоратскую гордость и немножко потерпеть. А там уж и отъезд маячит на горизонте. 

    А мне не хотелось уезжать. Каждый день, прожитый на хуторе, приближал к неизбежному. К разлуке с мамой. Я вернусь на Большую землю, и неизвестно, когда мы увидимся в следующий раз. Но мое сердце здесь, в Магнитной! Оно намертво укрепилось на побережье. Ну, как тут не отчаяться? 

    Разговор в малиннике пошел маме на пользу, пусть я оказалась не совсем удачным громоотводом. Озвучив свои страхи и сомнения, мама наконец-то решилась посмотреть им в глаза. Очевидно, она поразмыслила и пришла к кое-каким выводам, потому что при следующей встрече с Муреной (мы все-таки съездили в запасник через неделю) гораздо спокойнее отнеслась к агрессивному зырканью ката. А тот растерялся. Меня посетила мысль, что всё это время Мурену бесили не внезапно нахлынувшие чувства, а боязливая реакция мамы. Пугливая лань, бегущая от волчары... 

    Но осмелевшая лань сделала выбор не в пользу хищника. Мама познакомила меня с Николаем. В целом, её поклонник мне понравился, несмотря на шевелюру, истощившуюся к сорока годам, и лысину, замаскированную зачесанными набок реденькими волосинками. Интеллигентности Николаю добавляли круглые очки в тонкой хлипкой оправе, отчего лицо казалось беззащитным и удивленным. И голос приятно удивил - тихий и извиняющийся. Словом, воспитанный и образованный современный человек. Не пойму, как Николай умудрился загреметь под фанфары, то есть схлопотать пожизненный срок?