Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга1.

• Название: Sindroma unicuma. Книга1.
• Автор: Блэки Хол
• Жанр: Фэнтези

---

Стопятнадцатый шумно засопел, а Евстигнева Ромельевна чуть слышно выдохнула. С облегчением? Чему радоваться, если студентка струсила и пошла на поводу сухих правил, а не совести?

- Ничего подозрительного около вас не случалось? Странные разговоры, необъяснимые поступки, явления? - продолжал выпытывать дознаватель.

Я пожала плечами. Царица напряглась.

- Не знаю. Ну... пожалуй, вчера. Не уверена, можно ли отнести к странностям.

- Конечно, конечно! - поддержал с восторгом Бобылев.

- Мне показалось, что когда я ушла на занятия, в моей комнате в общежитии кто-то побывал.

- Не может быть! - всплеснул руками дознаватель, и от вскрика встрепенулся и проснулся толстяк. Пожевал губы и поднял на меня поросячьи глазки. - Вы уверены? Сколько их было?

- Двое. Хотя маловероятно, ведь здание охраняется.

- Господи! Вот ужас! - продолжал возмущаться Бобылев. - Представляете, среди бела дня несанкционированное проникновение в общежитие! Как таковое могло произойти?

Проректриса устремила долгий взгляд в окно.

- Неужто двое? Как думаете, что-нибудь украли? - допытывался дознаватель.

- Двое. В куртках на меху. Ничего не взяли, да, собственно, у меня нечего брать, - повела я смущенно плечом.

- Кошмар! - Бобылев разошелся не на шутку, выражая сочувствие. - Уважаемая администрация, прошу обратить внимание на вопиющий факт посягательства на частную жизнь студентки института. В общежитии творятся безобразия! - Поднял он указательный палец. - Прошу либо подтвердить, либо опровергнуть.

Стопятнадцатый выдохнул с заметным облегчением, опав в кресле, а на лице Царицы промелькнул бледный отблеск улыбки.

Декан огладил бородку и пробасил:

- Несомненно, Евграф Исподьевич. Замечание взято к исполнению и сегодня же будет устранено. Виновных в допущенной халатности накажем, соответствующие меры примем.

- То-то же, - кивнул Бобылев и сделал отметку в бумагах. - Рад видеть вас, Эва Карловна, в стенах славного многолетними традициями института. Более того, немыслимо рад, что вы пошли по стопам батюшки.

Я вздрогнула, а декан впился пальцами в подлокотники. Было бы удивительно, если бы первый отдел не владел подробностями моей биографии. Дознаватели знали всё.

- Спасибо, - потупила глаза.

- Спешу обрадовать и сообщить, что ваш батюшка преданно служит делу отечества верой и правдой. Недаром ему выпала великая честь доказывать на высоком посту свою лояльность и приверженность идеям висоратства.

- Я горжусь им, - механически выдала давно заученную фразу.

- Конечно же, первый отдел с интересом следил за судьбой вашей семьи, - продолжал Бобылев, как ни в чем не бывало, не подозревая, что каждое его слово скребло по сердцу как стальные когти по стеклу, и от скрежета содрогались в равной степени слух и память. - Ваш батюшка поступил весьма дальновидно, оставив вам фамилию матери.

- Да, - сказала я заученно. - Сделаю все возможное, чтобы стать достойной отца и добиться положения в обществе, не пользуясь его именем.

- Похвальная скромность! - воскликнул Бобылев и громко зааплодировал. Евстигнева с деканом поддержали редкими хлопками. - Для меня сегодня удивительный день! Я лично познакомился с молодыми представителями многих висоратских династий! На вашем факультете, Генрих Генрихович, собрался цвет нации. Прелестно!

Стопятнадцатый кисло улыбнулся. Бобылев продолжил, обратившись ко мне:

- Но больше всего я рад тому, что могу с уверенностью заявить: наследственность вашего батюшки подавила гены родительницы.

Противно, мерзко, отвратительно. Такое впечатление, что он говорил о результатах скрещивания двух ценных видов.

- Я тоже очень рада, - прошептала неслышно.

Евстигнева Ромельевна прокашлялась:

- Можно приглашать следующего?

- Конечно, конечно! Сердечно рад с вами познакомиться! - вскочил "нос картошкой" и протянул ладонь для рукопожатия. - Хочу попрощаться крепким мужским жестом, выражающим всю степень уважения к вашему батюшке и к вам, Эва Карловна! Мы рассчитываем на ваши дальнейшие успехи и наше плодотворное сотрудничество! - рассмеялся своим металлическим "Ха. Ха. Ха".

Я протянула руку. Ладонь Бобылева была влажной и такой же красной как его щеки. Как же разительно отличалось сегодняшнее прощальное рукопожатие от вчерашнего приветствия Олега! Казалось, будто паук захватил в плен конечность, чтобы утащить меня в уголок и обмотать липкой удушающей паутиной.

- До свидания, Эва Карловна. Прошу никогда не забывать о величии и избранности висоратства! - разговорился на прощание Бобылев, тряся мою руку.

До самой смерти не забуду. Оно дается не каждому.

- Сочувствую вашей беде, Эва Карловна, - сказал дознаватель. - Вернее, темному пятну в биографии. А ведь я знавал вашу родительницу. Но, думаю, при соответствующем прилежании вы искорените то немногое, что делает вас с ней генетическими родственниками.

- Несомненно, - подтвердила я и как заводная игрушка пошла к двери.

Проректриса встала, помогла открыть дверь и сказала, погладив по спине:

- Передайте, следующий Перовский.

Последнее пожелание дознавателя Бобылева никогда не сбудется. Прежде всего, потому что я пошла в мать: и лицом, и фигурой, и способностями. Вернее, отсутствием таковых.

***

На ватных ногах я вернулась в аудиторию, машинально назвала фамилию следующего студента и с невидящими глазами уселась на свое место. Первый отдел знал обо мне всё.

Аффа оказалась на редкость прозорливой, недаром она училась на элементарном факультете. Вчерашнее посещение инкогнито моей швабровки стало ничем иным, как проверкой на вшивость. Грубой, но все же проверкой. Возможно потому, что под сомнение поставили мою принадлежность к висоратам?

Я мысленно поблагодарила соседку, послав ей горячую признательность. Волей случая Аффа помогла мне, не просто выручив. Я чувствовала сердцем, что выкарабкалась из страшной передряги. Ведь беседа могла закончиться тем, что меня вывели бы из кабинета под руки и без дефенсора на плече.

Уф! - содрогнулась.

Бобылев сказал, что знает мою мать, а я совсем не помню её. Возможно та женщина, что изображена на кусочке фотографии, спрятанной в кармашке сумки, вовсе не она, но мне хотелось думать иначе.

Живя у тетки, родной сестры отца, однажды я застала ее выдирающей фотографии из семейных альбомов. Она рвала и резала их, бросая в горящий камин. Ковер усеяли черно-белые и разноцветные обрезки и обрывки. Не знаю, что мной двигало, но я схватила кусочек одной из фотографий и бросилась бежать.

- Стой, паршивка! - закричала тетка. - Немедленно верни! Найду, будет хуже!

Из-за неповоротливости она поднялась на второй этаж, когда я успела забиться в узкую щель под широкой двуспальной кроватью. Тетка, конечно, нашла меня, но как ни выкуривала, я вцепилась намертво, и никакие посулы, угрозы, швабры и заклинания не помогли. Заставить меня вылезти она не могла, потому что отец надел дефенсор на мое худое плечико сразу же, как привез в мрачный двухэтажный дом на краю поселка и строго-настрого запретил снимать браслет.

Я выбралась из-под кровати на второй день и угодила в одну из ловушек, расставленных теткой. Но самое важное дело было сделано: обрезок фотографии с молодой улыбающейся женщиной надежно спрятался под плинтусом.

Разозлившись, тетка потащила меня в чулан, громко ругаясь по дороге:

- Ублюдочное отродье! От тебя сплошные проблемы! Невоспитуемость и дебилизм налицо! Отвратительная наследственность!

Она заталкивала меня в большой кованый сундук, а я плакала и выдиралась, царапаясь. В ответ заполучила увесистую пощечину и отлетела в угол тесной тюрьмы.

- Мелкая дрянь! Посиди-ка здесь, а завтра я выдеру щипцами твои когти! Ишь, расцарапала до крови!

Тетка с грохотом захлопнула сундук, закрыв на замок.

Пугала, она, конечно, и никаких щипцов не принесла, но я, приняв угрозу за чистую монету, помертвела от ужаса. Держась за горящую щеку и подвывая от боли, плакала и умоляла выпустить, хотя знала, что просить бесполезно. Тетка заперла меня минимум на полдня, и продолжительность банкета зависела от ее настроения. Непонятные звуки за стенками сундука страшили до безумия. Неволя темного и тесного пространства сделала свое дело, и вскоре я провалилась в забытье.

***

Погрузившись в воспоминания, я не сразу сообразила, что прозвенел звонок, и лекция закончилась. Подхватив сумку, поплелась из опустевшей аудитории, и скарб оттягивал плечо не хуже пятидесятикилограммового мешка.

Прислонившись к стене, на меня смотрел Мелёшин. Засунул руки в карманы брюк и перекрестил ногу, поставив на носок. Словом, картинка, а не парень. Может, Мэл вовсе не меня ждал? Не стал бы он изобретать небрежно-элегантную позу специально для крыски.

- Как собеседование?

Я огляделась. Коридор опустел, значит, Мелёшин ко мне обращался.