Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.

• Название: Sindroma unicuma. Книга 2.
• Автор: Блэки Хол
• Жанр: Фэнтези

---

А мне и не следует задумываться для сохранения крепкого сна и хорошего настроения. Достаточно того, что до конца своих дней я буду бояться огласки незаконного деяния, если с кого-нибудь из участников преступной цепочки снимут дефенсор*.

И всё же количество нулей в доле казалось настолько большим, что у меня попросту не получалось оценить масштаб подпольной операции по продаже раритета. В моем представлении денег было не просто много, а МНОГО.

Наверное, можно снять комнату или квартирку в районе невидящих. Да-да, неподалеку от мастерской Олега и Марты - там же, где арендует жилье мой начальник Швабель Иоганнович. Небольшое уютное гнездышко, только мое и больше ничьё!

Или купить машину! Или устроить праздник живота, заказав ужин в самом изысканном и дорогом ресторане столицы. В конце концов, можно стать завсегдатаем "Инновации" и каждый раз приезжать туда на такси и не за "десять и два сверху", а полноценно, потратив на поездку не менее пятидесяти висоров. В один конец.

Я смогу выбирать, что мне угодно надеть, потому что льет проливной дождь или палит солнце, а вечную юбку оставлю как напоминание о суровых буднях бывшего младшего помощника архивариуса. По улитой компотом одежде давно плачет помойка. Все равно скоро я накуплю сотни кофточек и брючек, поэтому незачем мелочиться и цепляться за потертые джинсы и свитер непонятного цвета.

Стоп! - поток фантазий затормозился, а взгляд застыл на страшнючем нарисованном дереве в углу. Меня одарили правом приготовить снадобье по своему усмотрению. А я возьму и вместо пятновыводителя приготовлю обезболивающую мазь. Не бог весть какую, с минимумом стандартных ингредиентов, зато вот оно, решение проблемы А., попросившего о помощи. А созревшие листья разъедалы-мутанта преподнесу в качестве благотворительного подарка, и Ромашевичевский проникнется щедрым бескорыстным даром.

Жаль, конечно, отказываться от затеи с удалением вишневого компота, когда приложено немало усилий. Но помочь новенькому горнисту важнее, чем очистить запачканную одежду, которая больше не понадобится богатой студентке.

Я вдохновилась неожиданно пришедшей в голову идеей. Значит, не закисли еще мозги. Значит, серое вещество годится на что-то!

Лежа в постели, глядела на узкую полоску света на потолке, проникшую через щелку у шторки, и сравнивала свою судьбинушку с механизмом, в котором вертятся колеса и маховики, скрипят шестеренки, крутясь то в одну сторону, то в другую, и бросают меня из крайности в крайность. Вся моя жизнь, начиная с осознанного детства, моталась из плюса в минус, но почему-то именно здесь, в столичном институте, остро ощутились резкие перепады. Нервотрясения, чтоб их. Скачки удач и невезения воспринимались мной как само собой разумеющееся, но, похоже, сейчас кто-то свыше решил поиграть игрушкой моей судьбы и, развлекаясь, раскручивал её туда и обратно, не задумываясь, что когда-нибудь механизм переклинит, и он сломается.

И опять приснился знакомый сон. Лес, шорохи, небо, закрытое листвой где-то в немыслимой вышине, сумрак уединения. Странное призрачное место приняло меня, разрешив примоститься на толстом корне у земли, покрытой красноватой хвоей.

Но в сегодняшнем сне кое-что изменилось.

У леса был хозяин. Сильный, единовластный. Тот, что уверенно обходил территорию, проверяя владения бесшумной поступью, с несбившимся дыханием.

Но вдруг треснула ветка под нечаянным движением, высоко под кронами пронеслись невидимые птицы, налетел порыв ветра - и снова наступила тишина. С одной лишь разницей - хозяин почуял в лесу чужака. Меня.

Не успев испугаться, я проснулась с учащенным сердцебиением. Может, это вещий сон? Сновидение имело целью что-то сказать, а я не поняла особых знаков в силу толстокожести. Чтение сверхъестественных штучек подходило для товарищей с тонкой нервной организацией, например, для Аффы или Радика.

Однажды в интернате мне приснилась оседланная комнатная собачка директрисы с удилами во рту, а напослезавтра животное издохло из-за проглоченной пуговицы, попавшей не в то горло. Хорошо, что в этот день была не наша с Аликом очередь.

Он тогда сказал, что мне приснился вещий сон, и упряжь на спине собаки указывала, что псина отправится в дальний путь в мир мертвых. В ответ я покрутила пальцем у виска. Вредная животина приснилась потому, что допекла невероятно, ибо тех, кто по каким-либо причинам провинился, заставляли присматривать за домашним питомцем директрисы. Конечно же, мы с Аликом не вылезали из личных рабов её величества моськи.

14.1

Как мне жилось в дни, оставшиеся до приема? Как-то.

Спалось, елось, умывалось, слушалось, смотрелось по сторонам, разговаривалось и пыталось шутить. Тянулось, медленно накручиваясь, минута за минутой, и торопливо подгонялось неуловимыми мгновениями.

Я томилась ожиданием обещанных денег, приближающегося приема, встречи с Мэлом и совершенно не тяготилась сессией, потому что забыла о ней. Идет учеба стороной - и ладно, лишь бы не мешала бурной жизни. Словом, крыска невиданно обнаглела.

Шутка, конечно. Сессию никто не отменял, но переживания, связанные с экзаменами, отошли на второй план, поблекнув на фоне иных эмоциональных процессов. Символично, ибо для допуска к экзамену по основам элементарной висорики предстояло защитить исследовательскую работу по удовольствиям как по важной человеческой эмоции. Совместную с Мэлом.

Не знаю, как обстояли дела у соавтора, а у меня и конь не валялся: ни строчки, ни полстрочки. В голове не укладывалось, как мы с Мэлом сядем напротив преподавателя, чтобы отстаивать сделанные выводы по итогам плодотворных практических занятий.

Вообще, при мысли о Мэле у меня язык прилипал к нёбу и начинали противно дрожать коленки. Я до ужаса боялась встретиться с парнем. В любой момент могла отвориться любая дверь: в институтский холл, в аудиторию, в библиотеку, в столовую или в комнату в общежитии, чтобы подарить мне сомнительное счастье утопленничества в фосфоресцирующей зелени глаз.

Еще неизвестно, какой монетой отплатит Мэл за оскорбление висоратского самолюбия серой бесталанной крыской, преспокойно обманывающей институт и столицу в придачу. Да что там говорить - бессовестно врущей всему миру. Наверняка он придумает самую изощренную месть и не замедлит её реализовать.

В элементарной висорике есть понятие неспециальной реализации образов. Чем чаще думаешь о каком-либо событии или ситуации или о конкретном человеке, тем выше вероятность воплощения дум в настоящей жизни.

Нельзя зацикливаться на страхах, - вразумляла я себя. В самом деле, не произошло ничего из ряда вон выходящего. Обычная жизненная ситуация: девушка и парень расстались, причем о том, что они успели связать себя шаткими обязательствами, знают только парень и девушка. Так что, кто кого бросил и кто виноват в расставании, останется между неудавшейся парочкой. И что же, теперь жить, не дыша полной грудью, и не высовывать носа из швабровки, шарахаясь от собственной тени? Нужно быть сильной и уверенной в себе и для начала перестать думать о Мэле. Совсем. Словно бы не существовало никогда Егора Мелёшина на белом свете. Пустое место - и то есть, а Мэла нет. Испарился, исчез, сублимировал, растворился. Уплыл бестелесным облачком, чтобы строить карьеру видного политика.

Самовнушение не помогало. Как оказалось, проще вообразить пустое место, чем выбросить из головы Мэла, мрачно хмурящего брови. Едва прекращался какой-нибудь мыслительный процесс, как просвет между раздумьями занимал образ парня. Память услужливо преподносила улыбающегося Мэла или встревоженного Мэла или Мэла задумчивого, но чаще - Мэла невменяемого с горящими ободками в глазах, за спиной которого тянулись руины и пепелища, и я тут же забывала о том, где нахожусь, или теряла нить разговора.

Как бы то ни было, дни текли, и мне пришлось примириться с постоянным беспокойством, открывающим утром мои глаза, и с трудом утихомиривающимся ближе к ночи. Причиной непрекращающегося волнения стал неудобоваримый коктейль из предстоящих разноплановых "развлечений", к которому прибавилось напряжение, связанное с Мэлом.

Я и сама запуталась в мешанине чувств, сплетшихся в сложный клубок: тоска по парню с лихвой перекрылась нервозностью и дерганностью.

Мозг, донельзя перегруженный потрясениями ушедшего дня, забастовал, и в результате я проспала консультацию по основам элементарной висорики. Первые мгновения после пробуждения были спокойны как штиль на море, но сразу же после потягушек и порции утренних зевков стихия взбудоражилась.

Раз, - и волна с рокотом намыла картинку экзамена по символистике. Два, - и следующая волна, накатив, принесла трепет уединенной встречи под люком. Три, - и пенные гребешки, отступая, обнажили смятение правильными и жестокими словами умного человека с жизненным опытом. Четыре, - и на берег выплеснулась эйфория после победы в схватке интересов.