Александр Максик - Недостойный

• Название: Недостойный
• Автор: Александр Максик
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-082987-3

Молодой преподаватель парижской элитной школы Уильям Силвер — кумир студентов, которых он учит размышлять и сомневаться даже в непреложных истинах.

Однако даже лучший и умнейший из учителей — всего лишь человек со своими страстями и слабостями.

Поддавшись искушению, он оказывается в ситуации, в которой одни считают его поведение преступным и недостойным, а другие — образцом для подражания…

---

— Ну скажи. — Я рассмеялся.

— Я собираюсь открыть собственную школу. За пределами Парижа, например, в Сен-Дени. Для бедных детей, на которых Франции наплевать, и там будет полно учителей, как мисс Келлер и ты.

Я смотрел на нее и слушал. Глаза ее горели огнем.

— Ты сейчас думаешь, вот, судя по тому, какая она в МФШ, потом от нее проку не будет? Ведь думаешь так, скажешь, нет?

— Ты нравишься мне, Мари, такая, как сейчас. Все больше и больше, если честно. И я знаю, что ты права. Знаю, что ты все это сделаешь. Все, что захочешь сделать. Мне достаточно посмотреть на тебя, чтобы это понять.

— Буду царицей этого долбаного мира, Уилл. Увидишь.

— Верю, Мари.

Она легла, ее голова покоилась на моей груди.

— Вот увидишь. Прекрасная школа. И там я каждый день буду чувствовать себя так, как чувствую здесь.

Я крепче обнял ее.

— Ты счастлив? — спросила она.

Я посмотрел на нее, коснулся ее лица и сказал — да.

Это была правда.

Недолгое время дни так и проходили. Мы смотрели фильмы днем после школы, занимались любовью в кресле у окна, отдыхали в постели без сна ранним вечером, наблюдая, как комната погружается в сумрак.

Мари приходила после школы и поздно вечером в субботу, когда я уже спал, принося с собой запах вечера. Она забиралась под одеяло, пробуждая меня прикосновением своего прохладного тела. Мы накидывались друг на друга, и Мари, особенно когда бывала пьяна, двигалась подо мной с каким-то отчаянием. И в те серые воскресные утра я ставил музыку, которой она никогда не слышала, — Кита Джаррета, Дину Вашингтон. На улице всегда было холодно и ни разу не показывалось солнце — только тусклый парижский гризайль, и часто ровный дождь стучал по крыше, как гравий по барабану.

Однажды я ждал, когда закроются двери вагона метро, и в вагон вошли Миа и Мари. Мы сели вместе — Миа рядом со мной, Мари — напротив нас.

— И что ты делаешь в этом поезде? — спросила Миа.

— Мы с Ариэль ходили по магазинам, выпили горячего шоколада в кафе «Де Флор», — ответила она, глядя Мие в глаза.

«Значит, она может и солгать», — подумал я.

Несколько дней спустя мы с Мией обедали в «Ла Палетт».

— Мне кажется, тебе лучше, — сказала она.

— Так и есть, — ответил я.

— Я рада. — Оно быстро глянула на меня, а потом отвела глаза. — Ты можешь рассказать мне все, ты же знаешь.

Я кивнул:

— Знаю, Миа.

— Ты многого мне не говоришь?

— Полагаю, есть многое, о чем я никому не говорю. Как большинство людей.

Она дотронулась до моей руки.

— У тебя все будет хорошо, Уилл.

— Как дела с Оливье, адвокатом?

Она пожала плечами.

Кафе наполнялось людьми. Зазвучал «Lover Man» Чарли Паркера, и темноволосая женщина, читающая за стойкой газету, прибавила громкости. Мы слушали музыку, глядя друг на друга. Наши пустые тарелки стояли перед нами.

— Знаешь, ты мог бы поехать к нам. Провести Рождество с моей ненормальной семьей.

— Миа, — произнес я.

— Ты мог бы поехать, Уилл. Не знаю, мы могли бы… — Она замолчала.

На следующий день она улетела в Чикаго, а я остался в Париже.

За несколько дней до отъезда с семьей на лыжный курорт Мари пришла и не присела. Лихорадочно металась по квартире. Толкнула меня на пол и сердито села на меня верхом. Смотрела на меня сузившимися глазами. И ни разу не моргнула.

— Возьми меня за волосы, — велела она. — Потяни.

В результате она до крови разодрала колени.

Мы лежали вместе, пока не замерзли. Она встала и завернулась в одеяло.

— Ариэль считает, что ты сексуальный, — сказала она.

— Сомневаюсь.

— Не сомневайся. Она мне сказала. Она постоянно это говорит.

— В классе она ведет себя со мной ужасно, Мари. Сомневаюсь…

— Потому, вероятно, что ты спишь со мной, а не с ней, Уилл.

Я сел.

— Мари, ты ей рассказала?

— Господи, нет. Это была шутка, дурацкая шутка. Putain! Успокойся. Она ненавидит своего отца. Поэтому всегда такая злая. С тобой это никак не связано, Уилл. Поверь мне, она бы трахнула тебя в секунду. Вчера она мне призналась.

— Вчера?

— По телефону.

— С чего возник такой разговор?

Я смотрел, как она грызет ноготь.

— Она о тебе заговорила, кажется. Она тебя хочет. Ну и что? — Она взглянула на меня. — Это возбуждает тебя, Уилл? Ты хотел бы трахнуться с Ариэль? — Мари пристально смотрела на меня.

— Нет, Мари.

Она ходила по квартире, брала вещи, делала вид, будто разглядывает книги на полках. Подошла к окну и посмотрела на город. Шторы драпировались вокруг ее обнаженного тела. Потом она обернулась. Ее трясло.

— Однажды ее отец пытался меня соблазнить. — Она скрестила на груди руки.

Я ничего не сказал, лишь натянул одеяло на колени.

— Я находилась в комнате Ариэль, ждала ее с пробежки. Сидела на ее кровати. Он вошел и попытался меня соблазнить.

Я кивнул, наблюдая за ней.

— Но потом домой вернулась Ариэль и застукала нас. Ну, его застукала.

— За какими действиями?

— Ни за какими. Он просто сидел со мной на кровати. Сказал, что хочет помочь мне с домашним заданием. Его рука лежала на моей ноге, когда вошла Ариэль. Вот и все, ясно? Но она страшно разозлилась. Недели две со мной не разговаривала.

Она села на пол рядом со мной. Я натянул на нас одеяло и стал поглаживать ее по спине.

— И это все? Больше ничего? Только рука на твоей ноге?

— Больше ничего, Уилл.

— Ариэль знает, Мари? Я имею в виду — о нас. Ты кому-нибудь говорила?

Она глянула на меня и отвернулась к окну, за которым был тусклый и слабый свет.

— Просто скажи мне, Мари. Мне нужно знать. — Я медленно вздохнул. — Пожалуйста, скажи мне, Мари…

— Нет, — прошептала она, отодвигаясь. — Никто не знает. Я никому не говорила. Ясно?

— Ясно, — сказал я. — Хорошо.

Я снова привлек ее к себе.

— Я никогда никому не скажу, Уилл. — Она расплакалась. — Никогда. Я знаю, чем это грозит. Тебе. Нам. Зачем мне это делать? К черту, Уилл, зачем мне это делать?

— Все нормально. Забыли.

Она рыдала, вздрагивая всем телом. Я обнимал ее, и мне все было понятно.

Вскоре Мари уехала домой, а я остался сидеть на полу.

В те недели я сидел в кафе и читал. Ходил в кино. Вечерами шел в «Ла Палетт» и пил. Спал допоздна, часто за полдень. Я скучал по Мари, и когда город опустел, на улицах становилось все спокойней и спокойней, по мере приближения к Рождеству, мне все больше хотелось, чтобы она вернулась.

Она слала мне сообщения. «Я люблю тебя, Уилл». «Я скучаю по тебе, Уилл». «Боже, как я скучаю по твоему телу. Comme tu me manques!»[56]

В день Рождества я поковырял жареную курицу и выпил бутылку бордо.

Когда мои родители были живы, я садился вместе с ними возле елки, и мы открывали подарки. В Рождественский сочельник, за несколько месяцев до их смерти, мы поехали, чтобы провести с ними неделю. Мы вчетвером ужинали, а за окном валил снег.

Мои родители. Изабелла и я.

После ужина папа разжег камин, и мы сидели все вместе в гостиной и ели пирог с пеканом. Потом Изабелла улеглась на диван, положив голову мне на колени. Мы вчетвером сидели несколько часов, любуясь снегом, который падал в бледном свете фонаря на крыльце.

Теперь я сидел за маленьким столом в своей квартире. Шумы комнаты. Слышался звук разрезающего курицу ножа. Звук льющегося в мое горло вина. Стук бокала, когда я ставил его на стол. Я попытался совсем замереть. Затаил дыхание и представил себя одним в Париже. В комнате в городе, затаившего дыхание.

Через несколько дней после Рождества она прислала сообщение.

Я сидел один в кафе, читая «Игру в классики»[57].

«Я беременна», — было написано в сообщении.

Мари

На Рождество мы поехали в Межев. Семейное мероприятие. С нами была моя сестра. Мы были вчетвером. Родители сняли на каникулы шале. Уютное, с широким камином из камня. И все были счастливы. Мне понравилось проводить время с отцом, который пообещал остаться на все праздники. Иногда мы вместе катались на лыжах, только вдвоем. Он очень мило себя вел. Пил меньше обычного. Спрашивал про школу. Помню, я пожалела, что не могу рассказать ему все о своей тайной жизни. Мы сидели вместе на подъемнике, обогретые солнцем, упакованные в свои парки, и говорили, говорили… Он меня смешил. Рассказывал разные истории про Китай, где жил по большей части. Он так часто отсутствовал, что я забыла, как обожаю его, и мне все время хотелось сказать ему правду. Мне почему-то казалось, что он не рассердится. Не устроит скандал, не пойдет в школу, ничего такого не сделает.

Не важно. В итоге я ему так и не сказала.

У меня не пришли вовремя месячные.

В тот день я осталась дома и, пока все остальные катались, пошла в маленькую аптеку на площади перед церковью и купила тест на беременность.