Кэтлин Кент - Жена изменника

• Название: Жена изменника
• Автор: Кэтлин Кент
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-01597-5

Кэтлин Кент — американская писательница, ведущая свою родословную от одной из «салемских ведьм», удивительная судьба которой легла в основу двух романов, полных приключений, тайны и борьбы за право быть самим собой.

В двадцать три года Марта Аллен считается едва ли не старой девой — слишком она несговорчива, своенравна и остра на язык, чтобы недолго думая отдать свое сердце мужчине. И только когда судьба сводит ее с другим одиноким «волком», ей начинает казаться, что она повстречала наконец родственную душу. Валлиец Томас Кэрриер, человек огромного роста и невероятной физической силы, перебрался в Америку после гражданской войны в Англии, когда сторонники Кромвеля свергли с престола и казнили короля Карла I. Это все, что Марте о нем известно, пока Томас не решается доверить ей свою страшную тайну, подвергая себя — и ее — смертельной опасности. Ведь вокруг уже рыщут наемные убийцы, посланные за океан с секретным поручением нового английского короля Карла II. Но что должен был совершить простой валлиец, чтобы навлечь на себя столь яростный монарший гнев?

---

Однажды, когда ей было четырнадцать и она жила в Андовере, отец поймал и убил молодого волка. Волк был небольшой, и отец смог донести его до дому на плече. «Тут толком никакой шкуры не снимешь», — сказал он, но все-таки снял шкуру и сделал меховую оторочку для ее накидки с капюшоном. Мех, скорее белый, чем серый, имел запах волчьего логова, как будто волчонок все еще пах молоком матери. Со стороны отца это было проявлением редкой доброты, и он ужасно обиделся, когда Марта отдала накидку своей сестре Мэри. Сама она никак не могла примириться с этим запахом — невыносимым запахом жестоко поруганной невинности.

— Это умные бестии, — сказал Томас, подойдя и встав рядом с Мартой, и та вздрогнула при звуке его голоса. — Я таких хитрых еще не видел. До наживки даже не дотронулись.

Марта отступила на несколько шагов в сторону, спрятав клочок меха под передник.

— Так что теперь делать? — нетерпеливо спросила она, покраснев от непрошеных мыслей.

— Мне нужна милашка-завлекашка.

По тону его голоса Марта не могла понять, что стоит за этими словами. Томас явно не насмехался над ней, говорил спокойно и сухо, но ей показалось, что он подразумевает что-то не совсем пристойное.

— Полагаю, ты хочешь заморозить двух куриц вместо одной? — прищурившись, сказала она, приподняла край передника, чтобы снять какой-то невидимый комочек грязи, и еле-еле сдержалась, чтобы не отступить от Томаса еще на шаг.

— Не-е-ет, — ответил он, протянув «е», как будто пропел последнюю строчку церковного гимна. — Я бы взял что-нибудь покрупнее да повкуснее. — Он говорил медленно, с расстановкой, словно обращался к дурочке.

Бусинка пота дрожала у него на подбородке, как масло на раскаленном металле; густой запах мускуса и горелого дерева исходил от его одежды и кожи. Марта молча ждала, когда он заговорит снова. Ей даже показалось, что он с ней заигрывает, иначе зачем эти разговоры про соблазн, про милашку-завлекашку. Мужчины редко говорят прямо о своих намерениях, а потому в любом случае следует быть настороже, чтобы избежать приставаний. Но Томас стоял, скрестив руки на груди, а морщины, избороздившие его лицо, только глубже пролегли по впалым щекам.

Когда стало ясно, что больше ничего не последует, Марта вернулась в дом и затеяла серьезную уборку. Вымела, отскоблила, отдраила песком доски пола. Сливочным маслом с золой отполировала стол. Большой горшок вычистила и смазала жиром. Протерла оловянную посуду, вытряхнула одеяла, прокипятила тиковые чехлы, вынесла на двор матрацы, чтобы набить их заново. Огромное облако оставшейся с зимы пыли поднялось и опустилось ей на голову, а вместе с ним пришло и растущее раздражение.

Поставив стул с узкой спинкой под самым карнизом, Марта забралась на него и стала выметать сор из водосточного желоба, с яростью орудуя метлой и перебирая в уме варианты ответов, которые она могла, нет, должна была дать Томасу. Остроконечные ломкие листья, из которых выскакивали пауки и мыши, летели вниз шуршащим дождем и падали на землю, как осколки тонкого стекла. Уилл принялся раскидывать их по только что подметенному подворью, швыряя и пиная на ветру. Марта как раз собиралась его прогнать, когда мальчишка заговорил первый:

— Ты с кем это разговариваешь?

Он подошел к ее стулу и вытянул шею, чтобы разглядеть, что лежит на крыше. И по выражению его лица она поняла, что говорит сама с собой.

— С мышами, — ответила она, разозлившись не на шутку, и так ткнула в желоб метлой, что ручка разломалась пополам. — Ну вот что из-за тебя получилось, — пробормотала она, спустившись со стула.

Уилл тут же отступил назад, спрятав руки за спину и в страхе вытаращив глаза, точно это он сломал метлу. При виде его испуганного лица Марта смягчилась:

— Правда, вряд ли ты сможешь ее починить.

Уилл замотал головой, а она, испугавшись, что он вот-вот заплачет, спросила:

— Ты когда-нибудь видел волчий мех?

С этими словами она вынула из-под передника кусочек подшерстка и протянула мальчику, который с удивлением на нее посмотрел, осторожно погладил мех пальцем и спросил:

— Значит, Томас его убьет?

Он перестал ерзать и вертеться, а в его взгляде чувствовалось сомнение.

— Он постарается, — ответила Марта, кивнув, чтобы придать уверенности своим словам.

— А если у него не получится? — прошептал мальчик.

Его лицо вновь исказилось от страха, а брови насупились.

— Тогда, — сказала она с мрачным видом, проведя рукой по его кудряшкам, — нам придется очень быстро бегать.

Уголки ее губ, сначала опущенные книзу, поползли вверх в дразнящей улыбке, и мальчик, словно избавляясь от страха, кинулся с гиканьем расшвыривать по двору прошлогодние листья.

Наблюдая, как он носится взад-вперед, Марта вдруг почувствовала страшную усталость, и если у нее в душе и оставалась какая-то злость, то она полностью улетучилась под тяжестью работы, которую, как будто в наказание, она взвалила на свои плечи. Марта села на стул и поднесла к носу кусочек меха. Вдохнула волчий запах — запах бесконечных скитаний по темным полям и призрачным болотам, сквозь ворота косого сумеречного света, запах едкий и сокровенный, рассказывающий о яростном сопротивлении обреченной жертвы и столь же сильном влечении к совокуплению. Ей в голову пришли непрошеные мысли об упрямом Томасе, и пальцы ее разжались, дав ветру унести клочок меха во двор, где он и исчез, смешавшись с листвой.

Награда выросла до семидесяти шиллингов за каждого волка, и Пейшенс согласилась продать Томасу для ловушки самую маленькую из овечек. Марта забрала курицу, все еще взъерошенную и неспокойную после ночи на открытом воздухе, и посадила назад в курятник. Так мужчины обычно ведут себя с женщинами, думала Марта, наблюдая, как курица усаживается поглубже в солому. Невзрачные и сварливые, такие как она сама, заменяются другими, более кроткими и привлекательными.

Ночью прошел сильный ливень. А с ним вместе прилетел холодный ветер, обдувавший крышу и царапавший по ней голыми ветками. Поутру ветер стих, оставив в каждой ямке лужицы с зеленой пыльцой. Ранние почки, вырванные бурей, плавали, как плоты, в этих малюсеньких океанах, совершая удивительные кружения и развороты в бушующих волнах.

Из открытого окна большой комнаты Марта смотрела, как Томас стоит во дворе и поглядывает на небо, — может, из туч, нависших над крышей, опять пойдет дождь. Она знала, что он размышляет, как получше устроить ловушку с овечкой. Из зловонного ведра он снова разбросал требуху по дорожке к загону и, чтобы скрыть собственный запах, обтер дверцу сочащимися внутренностями.

На веревке он вывел упирающуюся и блеющую овцу, которая дико озиралась, почуяв медный запах крови, и привязал ее к столбику внутри загона. У бедного создания шерсть все еще торчала клочьями, потому что братья-барашки от голода и холода частично сгрызли ее со спины животного прошедшей суровой зимой. Однако овечка была шумная и оживленная, вполне годная, чтобы привлечь волков, если они еще не перешли на какое-нибудь другое поле.

Пейшенс тоже вышла во двор и внимательно следила за Томасом. Каждое ее движение свидетельствовало об опасениях, связанных с возможной потерей драгоценной овечки. Она сурово окликнула Уилла, который зашел вслед за Томасом внутрь клети. Мальчик смеялся, пребывая в лихорадочном возбуждении от мысли, что волки придут к самой двери их дома. Ткнув палкой в овцу, Уилл отчаянно закричал:

— Можно и мне убить волков, Томас?

Томас покачал головой и, выведя расстроенного мальчишку, осторожно приладил к дверце веревку. Довольный своей работой, он вернулся к дому. Ему надо взять ружье и одеяла, чтобы не замерзнуть долгой ночью, подумала Марта. Она слышала, как Джон шуршит на сеновале, радостно предвкушая поимку волков и напевая какую-то гнусную кабацкую песню с двусмысленными, непристойными словами.

Томас предостерегающе свистнул, чтобы Джон пел потише, и взглянул на открытое окно. Увидев стоящую без движения и глядящую на него Марту, он вздрогнул. Она же быстро закрыла раму, но продолжала наблюдать за ним сквозь небольшие освинцованные стекла. На дворе под окном виднелась темная взъерошенная ворона, сидящая на последнем снежном островке и клюющая все еще красные пятнышки крови от наживки.

Вдруг почти неосознанно Марта вообразила себе бесшумных хищников с лязгающими зубами, и тогда ее голова невольно отпрянула назад, а руки ухватились за раму. Томас, почувствовав ее волнение даже через стекло, обернулся, но увидел лишь мокрый сверкающий двор, в котором отражался свет уходящего дня.

Во время ужина, машинально разливая по мискам суп, Марта чувствовала, что Томас за ней наблюдает. Ее всегда такие четкие движения, собранные и уверенные, стали вдруг растерянными и бестолковыми. Даже когда Джоанна перевернула миску — а в подобных случаях Марта всегда ворчала на детей, — она лишь почувствовала еще большую подавленность и без слов вытерла тряпкой стол.