Игорь Забелин - В погоне за ихтиозаврами

• Название: В погоне за ихтиозаврами
• Автор: Игорь Забелин
• Жанр: Научная Фантастика

Во время научной экспедиции на Тихом океане ученый-океанолог встречает удивительное животное, напоминающее ему ихтиозавра — представителя морских рептилий, которые когда-то были грозными хозяевами океанов. Но ведь они давно уже вымерли. Эти животные — загадка для науки. Ученые настойчиво ищут ответы. А морское чудовище встречается еще и еще, с ним связаны необычные приключения.

Обо всем этом рассказывает книга "В погоне за ихтиозаврами". Автор, ученый-географ, в увлекательной форме описывает жизнь глубин океанов и морей, работу по изучению тайн жизни.

---

Немало людей спускалось под воду и после Александра Македонского. А развернутое наступление на океанические глубины начался совсем недавно — всего несколько десятилетий назад.

Если представить себе океан разрезанным от поверхности до дна, то его можно сравнить со стаканом густого черного кофе, на поверхности которой плавает тонкая молочная пленка. Она символически изображает так называемую зону фотосинтеза, то есть верхний, освещенный солнечными лучами и населенный зелеными водорослями слой океана, а кофе — остальной океан, его темную часть. Зона света заканчивается на глубине ста пятидесяти — двухсот метров, а максимальная глубина океана достигает почти одиннадцати тысяч метров.

Добираться в зону света люди научились и на подводных лодках, и в металлических скафандрах, и даже в легких водолазных костюмах. Однако вся темная часть океана до последнего времени оставалась неприступной. Человек умел опускать на большие глубины различные приборы и добывать со дна различных животных, колонки грунта. Но этого было недостаточно: люди мечтали сами побывать в океанической бездне. Это долго оставалось только мечтой потому, что на больших глубинах давление воды в сотни раз больше давления воздуха на поверхности суши и может, как скорлупку, раздавить стальной корпус корабля.

Впервые люди спустились в океан на километровую глубину только в 1934 году. Это сделал в особом шаре (батисфере) американский биолог Уильям Биб. Значение этого подвига для науки трудно переоценить, но уже тогда ученые поняли, что батисфера — неподвижный металлический шар, который висит на тросе — именно из-за своей недвижимости не очень удобен для глубоководных исследований. Мысль ученых и конструкторов начала работать над созданием батискафы — самоходного глубоководного корабля.

И батискафы были созданы одновременно в Италии, по проекту бельгийца Шкара, и во Франции, инженером Вильмом и его товарищами. Один из батискафов опустился в Атлантическом океане у западных берегов Африки на глубину, казавшуюся ранее недостижимой: более чем на три тысячи метров!

Мы немного отстали от своих зарубежных коллег, однако в абиссалогии столько нерешенных проблем, такое количество загадок скрыто в темноте океанических глубин, что особенно сокрушаться никому из нас не приходило в голову. Гоняясь за рекордами, наука редко обогащается великими открытиями. Меня и моих сотрудников значительно больше привлекала спокойная, планомерная работа, которая — в этом никто из нас не сомневался — обязательно должна была привести нас к решению многих важных проблем абиссалогии.

Вот как обстояло дело в год выезда на Дальний Восток первой советской абиссалогической экспедиции.

При выборе района исследования у нас не возникло особых сомнений и колебаний: все сразу высказались за Тихий океан, за Курильскую глубоководную впадину. Район этот удобен по многим причинам. Во-первых, это ближайшая к Советскому Союзу океаническая впадина, во-вторых, работы в батискафе трудно проводить без береговой базы, и мы решили организовать такую базу на одном из Курильских островов. Была и еще одна важная причина, которая заставила нас избрать именно этот район. Дело в том, что все ученые-абиссологи единодушно утверждают, что проводить наблюдения на больших глубинах, в условиях полной темноты чрезвычайно трудно: только некоторых животных удается хорошо рассмотреть, частые случаи обмана зрения. Бывало даже так, что один из наблюдателей вполне отчетливо видит животное, показывает его другому наблюдателю, а тот ничего не может рассмотреть! Здесь важно знать, с какими животными можно встретиться в глубине океана — это поможет определить их. В исследовании Курильской впадины на экспедиционном судне пришлось участвовать и мне и моим помощникам, следовательно, животный мир впадины был нам отчасти известен.

Ясный погожий день 18 августа 195… навсегда остался в памяти всех участников экспедиции. В этот день рано утром экспедиционное судно, на котором был батискаф, оставило береговую зону и через три часа легло в дрейф над Курильской впадиной. Эхолот подтвердил показания карты: глубина океана под нами достигала 8560 метров…

Наш батискаф уже прошел предварительные испытания без пассажиров, и теперь мы с Румянцевым заняли свои места в его тесной кабине. Стрела вынесла нас за борт и опустила на воду. Батискаф погрузился на несколько метров, и сразу из солнечно-синего мира мы попали в другой мир — зеленоватый. Потом мы ненадолго всплыли и опять погрузились. Когда рассеялись пузырьки воздуха возле иллюминаторов, я взглянул вверх и увидел зеленовато-прозрачную "кровлю", размеренно покачивающуюся над нами…

Проверив показания приборов и убедившись, что в батискафе все в порядке, мы начали медленно погружаться. Сначала света было достаточно — батискаф проходил через пронизанную солнечными лучами зону фотосинтеза, и за стеклом проплывали кусты зеленых водорослей, стаи мелких рыбок. Батиметр — прибор, который показывает глубину погружения, — подтверждал, что глубина постепенно увеличивается: пятьдесят, восемьдесят, сто метров, сто пятьдесят… Нам казалось, будто еще довольно светло, но когда я попытался писать, то убедился, что уже ничего не видно; мы приближались к границе зоны фотосинтеза. Ниже этой границы еще можно заметить солнечный свет, но он уже такой слабый, что зеленые растения здесь жить не могут.

Мимо иллюминатора батискафа, как и раньше, стайками и поодиночке проносились рыбы, медленно проползла большая оранжевая медуза, чуть не задев стекло бахромой длинных щупалец.

Сумерки все густели, и это затрудняло наблюдение, а нам не хотелось включать прожекторы; мы сделали это только на глубине семисот метров.

Надо сказать, что проблемы абиссалогии совсем не исчерпываются изучением животного мира океанических глубин. Нет, абиссалогия — наука комплексная, и ее интересует все, что скрыто в глубинах океана и изменение давления с глубиной, и последовательность снижения температуры, и то, как все это сказывается на характере химических реакций, как меняются свойства воды при низкой температуре и высоком давлении, как живые организмы взаимодействуют с внешней средой и между собой, как распределяются они в глубинах и чем питаются, какова роль бактерий в жизни абиссали (там она, пожалуй, больше, чем в верхних горизонтах), что происходит в донном иле, как влияют на жизнь процессы радиоактивного распада, какова судьба космических лучей, достигающих океана, и многое другое.

Естественно, что путем непосредственных наблюдений и киносъемок можно решить только очень незначительную часть этих проблем. Поэтому, снаружи, наш батискаф был оснащен различными приборами для фиксации всех изменений в окружающей среде и передачи сведений к нам в кабину.

Я на мгновение отвернулся от иллюминатора, чтобы взглянуть на счетчик внешнего термометра, а когда снова посмотрел в него, успел заметить, как на дальнем конце прожекторного луча мелькнула длинная тень. Я подумал, что этому неизвестному жителю должно быть, не очень тепло здесь (за бортом было всего плюс два градуса), и погасил свет. На довольно большом расстоянии от батискафа медленно двигались две цепочки огней — будто ночью у самого горизонта по морю шел пароход. Огни были видны вполне отчетливо, но они не освещали окружающего пространства. Я направил батискаф к этим огням, но в тот же миг они исчезли. Судя по огненным цепочкам, владелец имел в длину по крайней мере три метра.

В отличие от поверхности, в глубине океана никогда не бывает бурь: вода здесь почти неподвижная, инертная, и поэтому я очень удивился, когда почувствовал, что батискаф слегка закачался. Батиметр показывал глубину около девятисот метров. Я включил прожектор и невольно отшатнулся от иллюминатора: яркий луч уперся прямо в тупорылое существо с мощной верхней и маленькой нижней челюстями. Я узнал кашалота и догадался, что это первый акт трагедии, конец которой, много лет назад, мне довелось видеть вблизи берегов Камчатки. Видимо, кашалот погрузился на эту глубину, преследуя гигантского кальмара. Что было дальше, я так и не увидел.

Минут через сорок я выключил прожектор и попросил Румянцева сделать то же самое. Мы были почти на двухкилометровой глубине и оба одновременно подумали, что никогда до сих пор, даже приблизительно, не представляли себе, что такое тьма! "Темно, как ночью", говорят там, на земле, — смеялись мы вслух. Но, по сравнению с тем, что окружало нас, ночью на земле все видно! Я даже не могу сказать, что вокруг нас была чернота. Нет, эта темнота не имела цвета, это был настоящий мрак — густой, непроглядный, однообразный — ведь никогда за всю историю нашей планеты не проникал сюда луч света!

В глубине этого мрака перемещались какие-то светлые пятнышки; их можно было бы сравнить со звездами в ночном августовском небе, но звезды озаряют небо, а свет пятнышек не распространялся за их пределы.