Колин Гордон - Эпоха Аттилы. Римская империя и варвары в V веке

• Название: Эпоха Аттилы. Римская империя и варвары в V веке
• Автор: Колин Гордон
• Жанр: Образовательная литература
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9524-510

Столетие, исчисляемое со дня смерти Феодосия I и до завоевания Италии остготом Теодорихом, стало временем хаоса, грабежей, разорения и разрушения. Центральной фигурой всего века является Аттила. Демоническая, яркая и неотвратимая сила этого человека столь же восхищает, сколь и ужасает. Книга профессора К. Д. Гордона описывает трагическое и кровопролитное падение цивилизации на западе Римской империи и едва не случившееся крушение ее на востоке. Автор перевел и со своими комментариями включил в повествование свидетельства очевидцев смертельной агонии империи и малоизвестные подробности о встречах Аттилы с римскими послами византийских историков Приска, Малха, Олимпиадора, Иоанна Антиохийского и Кандида.

Перевод: И. Куликова

---

И лишь в Африке у Аэция не было власти. Гейзерих вскоре нарушил договор 435 года. В 439 году Карфаген находился в его руках, и вандальские пираты начали нападать на берега по всему Средиземноморью. В 442 году был заключен новый договор, согласно которому вандалам передавались все богатейшие земли Африки, а римляне снова обретали власть над менее ценными территориями к востоку от современного Туниса и на западе. Также была сделана попытка достичь постоянного мира с Гейзерихом путем заключения брака между старшей дочерью Валентиниана и сыном короля вандалов Гунерихом. Однако поскольку Гунерих уже был женат на дочери короля вестготов Теодориха, Гейзериха убедили отослать эту девушку обратно в Галлию изуродованной и отвергнутой. Таким образом, дипломатия Аэция разделила жестокой враждой два германских племени, и Гейзерих довольствовался своим королевством в Африке до смерти Валентиниана III. История о войне Аэция с Аттилой будет рассказана в следующей главе.

И. А. Фр. 200 (1). Ничто не может лучше показать тот хаос, слепоту и вырождение западного двора, чем запутанная история со смертью Аэция. Валентиниан, влюбившись в жену сенатора Максима, обычно играл с ним в шашки (латрункули) . Когда Максим проиграл и не смог расплатиться, император взял у него кольцо. Встав, он отдал его одному из друзей Максима, чтобы тот показал его жене Максима, якобы как знак от ее мужа, повелевающий, чтобы она пришла во дворец обедать вместе с ним. Думая, что это правда, она пришла, и, когда об этом доложили императору, он поднялся и, не сказав Максиму, соблазнил ее. После соблазнения жена вышла на встречу своего мужа, когда тот пришел, и стала плакать и укорять его в том, что он ее предал. Когда тот узнал всю историю, то затаил злобу на императора. Зная, что, пока Аэций жив, он не сможет осуществить свою месть, Максим составил план с помощью императорских евнухов уничтожить Аэция, как будто тот был предателем.

И. А. Фр. 201 (1). Дела западных римлян находились в беспорядке, и Максим, знатный муж, обладающий могуществом и дважды бывший консулом в 433 и 443 годах, был враждебно настроен по отношению к Аэцию, командующему армией в Италии. Поскольку он знал, что Гераклий, евнух, обладавший большим влиянием на правителя, также был настроен против Аэция, то договорился с ним с этой целью (ибо они оба старались заменить его власть своею). Они убедили императора, что если он вскоре не убьет Аэция, то будет сам убит им.

П. Неясный фр. 1. Они преуспели в своей интриге, воздействуя на подозрительного императора следующим образом. Евнух предложил, чтобы приближенные Валентиниана [31] (я имею в виду армию в женских покоях), которые всегда являлись подстрекателями низких поступков, обвинили Аэция в действиях против императора, чтобы тот мог захватить его богатства… Они стремились убедить императора, ибо вес золота, данного за их услуги, был тяжел, сжигая их сердца медленным огнем. (Евнухи ужасны в причинении вреда, когда перед ними стоит обещание золота. Это племя ненасытно и всегда готово к наживе, и никакое зло во дворце не совершается без их дурного влияния.) С помощью ложных обвинений императора убедили, и тот, взволнованный необходимостью смерти Аэция, сразу убил его.

И. А. Фр. 201 (2). Поскольку Валентиниану было суждено попасть в беду, лишившись защиты своего положения, он согласился со словами Максима и Гераклия и задумал убийство Аэция, когда тот собирался посоветоваться с императором во дворце о его решениях и представить предложения по сбору денег. Когда Аэций представил ему государственные доходы и производил подсчеты общей суммы, собранной в качестве налогов, Валентиниан вскочил с места, крича, что он больше не станет терпеть подобного вероломства. Он возложил на Аэция ответственность за свои проблемы и упомянул, что тот желает получить власть и над Западной, и над Восточной империей [32] . Пока Аэций стоял в изумлении от неожиданного гнева императора и пытался успокоить его беспричинный гнев, император вытащил меч из ножен. Он набросился на Аэция вместе с Гераклием, ибо этот человек носил под плащом большой нож (он являлся примикирием священной опочивальни). Оба направили свои удары в голову Аэция и убили его – человека, совершившего много отважных подвигов против внутренних и иноземных врагов.

И. А. Фр. 200 (1) (продолжение). Когда Аэций был убит, император спросил человека, способного говорить правду: «Не была ли смерть Аэция исполнена хорошо?» Тот ответил: «Хорошо или нет, я не знаю, но знаю, что вы отрубили себе правую руку левой».

И. А. Фр. 201 (4). После убийства Аэция Валентиниан также казнил префекта Боэция, которого Аэций очень ценил. Он оставил их тела на Форуме непогребенными, немедленно созвал сенат и воздвиг против многих людей ужасные обвинения, чтобы из-за случая с Аэцием не возник мятеж. После устранения Аэция Максим постоянно обращался к императору, чтобы получить должность консула. Потерпев неудачу, он пожелал получить титул патрикия, но Гераклий не уступал ему его. Действуя из тех же честолюбивых побуждений, он препятствовал целям Максима и убеждал Валентиниана, что, освободившись от гнета Аэция, он не должен передавать власть этого человека другим. Максим, обманувшись в обеих своих надеждах, очень рассердился. Он позвал Оптилу и Траустилу, храбрых скифов, воевавших вместе с Аэцием и назначенных сопровождать Валентиниана, и поговорил с ними. Он дал и получил обещания, возложил вину за убийство Аэция на императора и настаивал, что лучше всего было бы отомстить ему. Он сказал, что те, кто отплатит за погибшего человека, справедливо заслужат величайшие благословения.

(5). Через несколько дней Валентиниан проезжал по Полю Ареса (Campus Martius) с несколькими телохранителями и спутниками Оптилы и Траустилы. Когда он спешился и занялся стрельбой из лука, Оптила и его друзья напали на него. Оптила ударил Валентиниана в висок и, когда тот повернулся, чтобы увидеть нападавшего, нанес ему второй удар в лицо и повалил его. Траустила же убил Гераклия. Забрав императорский венец и лошадь, они поспешили к Максиму. То ли по причине неожиданности [33] , то ли из-за того, что присутствующие боялись славы этих воинов, нападение не подвергло их опасности. Во время смерти Валентиниана был явлен божественный знак. Пчелиный рой прилетел на кровь, которая стекала из него на землю, стал всасывать ее и выпил всю. Так умер Валентиниан, прожив тридцать семь лет.

И. А. Фр. 200 (2). Что случилось с женой Максима, из-за которой, по крайней мере отчасти, он осмелился убить императора, нам неизвестно. Однако, обнаружив, что император лишился Аэция, Максим убил его и женился на императрице Евдоксии, которая была дочерью Феодосия Младшего. Желая заслужить ее расположение, он сказал: «Я стал убийцей Валентиниана из-за любви к тебе». Однако она, имея независимый характер, ответила: «Мне жаль, что я была причастна к смерти своего мужа и императора». Она написала Гейзериху, который тогда владел Ливией, чтобы тот прибыл со всей возможной быстротой и завладел Римом. Тот пришел, взял город в 455 году и забрал Евдоксию и ее дочь в плен. Максима, ненавидимого за убийство императора, преследовали и легко предали смерти.

За все годы, что прошли с момента, когда Аларих покинул Восточную империю в 408 году, единственная варварская угроза, хотя и самая серьезная, исходила от гуннов. Ни одно германское племя не могло поселиться в этих областях против желания правительства, хотя, разумеется, многие служили ему в качестве наемников и союзников. Более того, после падения Гайны командование армиями несколько лет находилось в руках римлян. Однако вскоре появились несколько иноземных полководцев, которым было суждено на полвека получить основную военную власть в Константинополе. Гот Ареобинд выдвинулся во время короткой войны с персами в 422 году. В 441 году он возглавил поход восточной армии против вандальских пиратов, напавших на Сицилию. Более высокого положения добился алан Ардавурий, который также принимал активное участие в войне с персами и которого мы уже встречали в качестве командира армии Феодосия, отправленной против Иоан на в 424–425 годах. За это достижение в 427 году он был награжден должностью консула, но из всех иноземных полководцев только его сыну Аспару, который, как мы видели, также противостоял Иоанну, было суждено сыграть величайшую роль в делах Восточной империи.

В 424 году Аспар, должно быть, был еще молод, поскольку он все еще был довольно активен в год своей смерти (471). И действительно, в 465 году во время большого пожара в Константинополе, как рассказывают, он бежал по улицам с бадьей воды на плечах, побуждая всех помочь справиться с пламенем. Несмотря на его молодость, ему доверили командование западной армией в походе против вандалов в Африке, и Гейзерих в 431 году нанес ему сокрушительное поражение. Однако это, похоже, повредило его карьере и благосклонности к нему Плацидии не больше, чем повредило карьере Бонифация, и в 434 году он был назначен консулом Западной империи. В то же время на Востоке консулом был Ареобинд, так что два иноземца вместе занимали эти должности. Однако его будущая судьба была связана с Востоком, и, хотя временами он уходил в тень, в основном он был той силой, что стояла за Феодосием, Маркианом и Львом до 471 года. Мы еще узнаем о нем в дальнейшем. Хотя он, похоже, находился в довольно хороших отношениях с Аттилой и его окружением, возможно благодаря своим германским связям, и у нас нет источников, что он когда-нибудь выступал против них, он, так же как Ареобинд, оставался магистром армии в 449 году, когда Приск услышал, как его имя прославляет командир Аттилы Берих.