Агата Кристи - И тогда никого не осталось

• Название: И тогда никого не осталось
• Автор: Агата Кристи
• Издательство: Царицын
• Жанр: Триллер
• Год: 1992
• ISBN: 5-88462-014-4

Роман «И тогда никого не осталось» впервые был опубликован в конце 1939 года.

Сначала он вышел под названием «10 little niggers», но nigger — расистское ругательство, и посему Кристи не захотела, чтобы впоследствии именно это слово фигурировало в названии романа. Следующие варианты «Nursery Rhume’s Murders», «10 little Indians» и, наконец, «And then there were none» («И тогда никого не осталось»), которое стало любимым названием Кристи. Это один из величайших детективов XX века. К тому же он очень актуален и пронизан глубокой философской идеей. Не зря именно его постановку осуществили узники нацистского лагеря Бухенвальд. В следующем, 1940 году Кристи переработала роман в пьесу с тем же названием, точнее, с теми же названиями.

Роман также публиковался под следующими авторскими названиями: «10 негритят», «Убийство по детской считалочке», «10 маленьких индейцев».

---

— Все другие обвинения… они… они несправедливы? Но если в случае Роджерсов была сказана правда… — Она смолкла, не в силах привести в порядок хаос мыслей.

Лоб Эмили Брент, озадаченно сморщившийся, теперь разгладился.

Она сказала:

— А, теперь я вас понимаю. Ну что ж, вот, к примеру, этот мистер Ломбард. Он признает, что бросил двадцать человек, оставив их умирать.

Вера заметила:

— Но они были всего лишь туземцами…

Эмили Брент резко сказала:

— Черные или белые — все они наши братья.

Вера подумала: «Наши черные братья… наши черные братья… О, я буду смеяться. У меня истерика. Я не в себе…»

Эмили Брент задумчиво продолжала:

— Конечно, остальные обвинения очень нелепы и притянуты за уши. К примеру, в отношении судьи, который лишь исполнял свой долг перед обществом. И отставного человека Скотленд-Ярда. И мой случай тоже.

Она помолчала и добавила:

— Естественно, учитывая обстоятельства, я не собиралась вчера вечером ничего говорить. В присутствии джентльменов такие вещи не обсуждаются.

— Да?

Вера с интересом слушала. Мисс Брент сурово продолжала:

— Беатрис Тэйлор у меня служила. Как я узнала позднее, она была неприличной девушкой. Я сильно в ней обманулась. У нее были хорошие манеры, всегда очень опрятна и услужлива. Я была очень ей довольна. Конечно, оказалось, что все это сплошное лицемерие! Она была беспутной девицей, начисто лишенной морали. Отвратительно! Я не сразу узнала, что она, как говорится, «в положении», — она смолкла. Ее тонкий нос брезгливо сморщился. — Я испытала настоящее потрясение. Ее родители тоже были порядочными людьми и воспитывали ее в строгости. Рада сказать, что они не стали смотреть сквозь пальцы на ее поведение.

Уставившись на мисс Брент, Вера спросила:

— Что же произошло?

— Естественно, я и часа не стала держать ее под своей крышей. Никто не сможет меня упрекнуть в снисходительном отношении к безнравственности.

Вера низким голосом произнесла:

— Что произошло… с ней?

Мисс Брент сказала:

— Распутное создание, не довольствовавшееся одним грехом на своей совести, совершило грех еще более тяжкий. Она покончила с собой.

Охваченная ужасом, Вера прошептала:

— Она убила себя?

— Да, бросилась в речку.

Вера поежилась и уставилась на тонкий профиль мисс Брент. Она спросила:

— И что вы почувствовали, когда узнали, что она наделала? Вам было ее не жаль? Вы не винили себя?

Эмили Брент выпрямилась.

— Я? Мне не в чем себя упрекнуть.

Вера сказала:

— Но если ваша… твердость… довела ее.

Эмили Брент резко заявила:

— Ее собственные действия, ее собственный грех — вот что ее довело. Если бы она вела себя как порядочная, скромная молодая женщина, ничего подобного бы не случилось.

Она повернулась к Вере. В ее глазах не было ни угрызений совести, ни беспокойства. Взгляд был тверд в собственной непогрешимости. Эмили Брент восседала на вершине острова Ниггер, облаченная в свою броню из добродетели. Маленькая старая дева больше не казалась Вере немного нелепой.

Неожиданно… она стала ужасной.

II

Доктор Армстронг вышел из столовой и вновь оказался на террасе. Теперь судья сидел на стуле, безмятежно глядя на море.

Ломбард и Блор расположились налево. Они курили, но не разговаривали. Как и раньше, доктор немного поколебался: Его взгляд задумчиво остановился на господине судье Уогрейве. Он хотел с кем-то посоветоваться. Он прекрасно понимал, каким проницательным и логичным умом обладает судья, но тем не менее колебался. Может, ум господина судьи Уогрейва и был хорош, но сам он старик. Армстронг счел, что сейчас нужен человек действия.

Он принял решение.

— Ломбард, могу я с вами переговорить?

Филип вздрогнул.

— Конечно.

Они оставили террасу и отправились вниз по склону к кромке воды. Когда они очутились за пределами слышимости, Армстронг сказал:

— Мне нужен совет.

Брови Ломбарда поднялись. Он заметил:

— Дорогой вы мой, у меня нет никаких медицинских познаний.

— Нет, нет, я имею в виду совет касательно сложившейся ситуации.

— О, это совсем другое дело.

Армстронг продолжил:

— Если честно, что вы думаете о настоящем положении?

Ломбард немного поразмышлял и потом сказал:

— Наводит на некоторые размышления, а?

— У вас есть какие-нибудь идеи насчет женщины? Вы согласны с теорией Блора?

Филип выпустил облако дыма и заявил;

— Она вполне вероятна, сама по себе.

— Точно.

По голосу Армстронга казалось, что он испытал облегчение. Филип Ломбард был не дурак.

Ломбард продолжил:

— И, конечно, следует согласиться с предположением, что мистер и миссис Роджерс в свое время вышли сухими из воды, совершив убийство. И не вижу, почему бы делу обстоять не так. Что, по-вашему, они сделали? Отправили старую даму?

Армстронг медленно ответил:

— Все могло бы быть гораздо проще. Сегодня утром я спросил у Роджерса, чем болела эта миссис Брэди. Ответ на многое пролил свет. Нет надобности входить в медицинские подробности, но при определенной сердечной болезни используют амилнитрит. Когда начинается приступ, разбивают ампулу амилнитрита и лекарство дают понюхать больному. Если не дать амилнитрит вовремя, последствия могут быть фатальными.

Филип Ломбард задумчиво заметил:

— Все так просто. Искушение, должно быть… было слишком велико.

Доктор кивнул.

— Да, никакого прямого действия. Не надо доставать мышьяк, ничего определенного, просто — ничего! И Роджерс действительно ночью отправился за доктором, и они были совершенно уверены, что никто никогда ничего не узнает.

— Даже если кто и узнает, ничего доказать не сможет, — добавил Филип Ломбард.

Неожиданно он нахмурился.

— Конечно… это очень многое поясняет.

Армстронг озадаченно сказал:

— Прошу прощения.

Ломбард ответил:

— Я имею в виду… это поясняет загадку острова Ниггер. Здесь собраны преступления, за которые невозможно осудить совершивших их людей. Пример — Роджерсы. Другой пример — старый Уогрейв, который совершил убийство строго в рамках закона.

Армстронг резко спросил:

— Вы верите этой истории?

Филип Ломбард улыбнулся.

— О да, верю. Уогрейв убил Эдварда Ситона, убил так же, как если бы вонзил в него стилет! Но он достаточно умен, чтобы проделать это с судейского места, облачившись в парик и мантию. Так что как ни крути, его за преступление не осудишь.

Словно молния пронзила мозг Армстронга.

«Убийство в больнице. Убийство на операционном столе. Безопасно, да, безопасно, как дом!»

Филип Ломбард тем временем говорил:

— Отсюда-то и этот мистер Оуэн, отсюда-то и остров Ниггер!

Армстронг глубоко вздохнул.

— Итак, мы дошли до этого пункта. Что действительно преследует этот человек, собрав нас здесь?

Филип Ломбард спросил:

— А что вы думаете?

Армстронг резко ответил:

— Давайте вернемся на минутку к смерти женщины. Какие могут возникнуть теории? Роджерс убил ее, так как боялся, что она все выдаст. Вторая возможность — она потеряла голову и сама выбрала самый легкий выход.

Филип Ломбард заметил:

— Самоубийство, а?

— Что на это скажете?

Ломбард ответил:

— Может быть… да… если бы не смерть Марстона. Два самоубийства за 12 часов слишком уж много. И если вы мне заявите, что Энтони Марстон, этот юный бык с железными нервами и чертовски малым количеством мозгов, взвинтился из-за того, что скосил пару ребятишек и покончил с собой, — ну, да это же смешно! И, во всяком случае, откуда он взял яд? Из того, что мне известно, цианид калия совсем не та штуковина, которую всякий носит в жилетном кармане. Но это уже по вашей части.

Армстронг заявил:

— Ни один человек в здравом смысле не станет носить с собой цианид калия, если только не хочет уничтожить осиное гнездо.

— Иными словами, ревностный садовник или землевладелец? И снова Энтони Марстон не из их числа. По-моему, надо как-то объяснить наличие этого цианида. Или Энтони Марстон решил покончить с собой до того, как сюда приехал, и посему держал его наготове… или…

Армстронг ему подсказал:

— Или?

Филип Ломбард ухмыльнулся.

— Почему вы заставляете меня это говорить? Когда слова сами готовы слететь с вашего языка. Или, конечно, Энтони Марстон был убит.

Армстронг втянул воздух:

— А миссис Роджерс?

— Я мог бы поверить в самоубийство миссис Роджерс с легкостью, если бы не Энтони Марстон. Я мог бы поверить, что Роджерс убрал свою жену, если бы не неожиданная смерть Энтони Марстона. Но нам нужна теория, объясняющая две смерти, последовавшие одна за другой.