Admin - i 77717a20ea2cf885

• Название: i 77717a20ea2cf885
• Автор: Admin
• Жанр: Прочая старинная литература

---

  И, наконец, делаю шикарную косу, вплетая Гелину ленту. Что ещё?

  Для большей силы кукле дарят лоскут от одежды самой старшей и мудрой женщины в семье. Гм. Ну, кроме меня, тут таких всё равно нет, правда? От подола рубашки отрезаю квадрат, нашиваю на него простенький орнамент-снежинку - это фартучек. Ведь мало сделать - нужно и одеть, и принарядить, да с любовью! На головку повязываю бант из алой атласной ленточки; черпаю из покупных товаров россыпь бусин и бисера - и вот уже готово монисто в пять рядов. Экая красота у меня получается!

  Не хватает только пояса. Пояс - это завершённость, цельность, защита. Сплетённый пёстрый шнур и украшаю зелёными и жёлтыми бусинами: цветами Макоши, властительницы судеб. Я прошу её, ту, под чьим началом прядут Доля и Недоля, я заклинаю: будь рядом с этой малышкой, сплети для неё новую судьбу, так же, как я сейчас сплетаю этот пояс.

  Женщина из далёкого далёка, чужая мама, если бы я могла хоть весточку тебе передать! Услышишь ли меня? Здесь, в другом мире, я пытаюсь помочь твоей дочке.

  Почему-то мне нужно видеть её, и сейчас, немедленно. Я листаю страницы тетради и нахожу рисунок, на котором она, как мне кажется - на ступенях античного храма. Я вижу лицо, похожее на Гелино: лицо матери, потерявшей ребёнка, и глаза, полные слёз, и рано залёгшую морщинку на лбу... Ты слышишь меня?

  И тут меня уносит.

  Нет, я остаюсь на месте, но стены вдруг начинают кружиться, а желудок подступает к горлу, и уши закладывает, как будто я проваливаюсь в бесконечную воронку. И я оседаю на пол, уронив куклу, словно из меня вышибли стул. Воронка из свёрнутого пространства всосала меня и вытянула насухо, до донышка. Я не в силах подняться, мало того - меня начинает колотить, как будто в комнату ворвался ветер с самой Арктики и теперь и пронизывает до костей. Ещё немного - холод доберётся до сердца и оно остановится.

  И когда я это понимаю, дно воронки внезапно превращается в жерло вулкана. Оттуда на меня лавиной идёт настолько ослепительный свет, что обжигает глазные яблоки. Он вытесняет холод и наполняет душу жаром великой любви и надежды.

  Этой любви настолько много, что меня распирает изнутри. Я не могу выдохнуть, меня вздёргивает и распрямляет, и, кажется, достаточно топнуть ногой, чтобы взмыть к потолку... или лопнуть. Слишком много. Я пытаюсь отвести избыток в кольцо Паладина. Становится чуть легче, но и только. Куда же сбросить остальное?

  Недолго думая, нашариваю с пола куклу и перегоняю в неё всё, поступившее откатом из иного мира.

  Она наливается зелёным, мерцает радугой и внезапно втягивает ауру в себя, как чёрная дыра. Эта кроха впитывает практически всё, что мне передалось. И вновь становится прежней нитяной забавной хорошенькой куколкой. А я - жива, как ни странно, только по всему телу бегают колючие мурашки, как после сканирования, и голова гудит.

  Куколка расправляет шерстинки-ниточки, и внутри неё словно загорается тёплый огонёк. Красота моя необыкновенная. Королевишна! Первенькая моя!

  Спасибо тебе, Макошь.

  И спасибо Тебе, чьего имени я не знаю. Как ты меня услышала, как дотянулась... Кто ты, в конце концов? Я никогда не узнаю. Но мы с тобой своё дело сделали хорошо.

  Стряхивая по пути непонятную одурь, возвращаюсь к Геле. Меня слегка мутит от пережитого, но ритуал нужно завершить. Осторожно отведя девичьи ладони от щеки, надеваю на тонкую шею шнурок-плетёнку с куклой и говорю положенные при вручении слова:

  - Да будет у тебя счастливая Доля!

  ...А спросит завтра сэр Майкл, что это такое, отвечу: подарок от мамы.

  Глава 14

  Уже второй час ночи, а я всё ворочаюсь, взбиваю жаркую подушку, открываю и закрываю окно, пью воду, и никак не могу уснуть. В теле лёгкость, а голова тяжёлая; даже когда лежу, кажется, она вот-вот перевесит, и я завалюсь, как кукла-неваляшка. Вдобавок ко всему, не стихает непонятный звон в ушах, то едва слышный, то заглушающий немногие ночные звуки - и тихое дыхание Гели, и похрапывание Норы у неё в ногах.

  Может, это и есть та самая энергопотеря, неизбежная при изготовлении первой обережной куклы? Или переизбыток энергетики чужого мира? Не знаю. Мысли у меня вялые, и я предпочитаю отлежаться, вместо того, чтобы анализировать, думать и хоть как-то себе помочь. Снова ложусь, зарываюсь лицом в подушку, но звон - занудный, назойливый - вклинивается в дремоту и мешает уснуть.

  Сквозь сон мне чудится скрип двери и приближающиеся шаги, постель проминается под чьим-то телом. Но я не в силах пошевелиться и лишь обречённо жду, что вот-вот коснутся моей шеи холодные пальцы. Но ведь сэр Майкл обещал мне!.. Он заверял, что Мага больше не придёт! Как же так?

  Большая тёплая ладонь знакомо и ласково треплет меня по затылку, как щеночка. Меня обнимают за плечи, щекочут бородой и бережно целуют в висок. Доносится запах полыни, кострового дыма и горячего железа. Похоже, он так и явился, мой ночной гость, как и в прошлый раз - в кольчуге, наручнях, даже с перевязью. Торопливо вскидываюсь и попадаю в его объятья.

  - Ты? - говорю, не веря. - Это и вправду ты? - И он гладит меня по щеке, царапая мозолями.

  Усталый. Припорошенный бурой пылью, что забилась меж звеньев кольчуги. На скуле свежий рубец. Но только он наклоняется поцеловать, как в моей бедовой голове зарождаются какие-то смутные подозрения: я упираюсь в кольчужную грудь и спрашиваю снова:

  - Это и вправду ты?

  Он озабоченно хмурится.

  - За морок приняла? И кто ж тут к тебе клинья подбивает? Вернусь - разыщу! - Васюта тянется к моей левой руке, легко расщёлкивает браслет. Крутит, рассматривая. - Глянь-ка, уже камушек навесила, молодец... Моя вещь, чужого не послушает, не знаешь разве? Теперь веришь?

  Он. Подозрения отпускают, и я кидаюсь к нему на шею.

  - Ну, ну, - шепчет он, - тише, подружку свою разбудишь... - И находит мои губы. И сжимает в объятьях так, что вот-вот - и затрещат рёбра.

  - Васенька, - говорю, едва отпав от поцелуя, - ты что же, ирод, делаешь? Ты зачем уехал? Я ведь против, ты знаешь? И не позволю...

  - Молчи, - как тогда, в последнюю ночь, отвечает он. И снова целует. Везде, где только может.

  И почему в такой сладкий момент меня посещают мысли совершенно неуместные?

  Я ведь не слышала его приезда. Сейчас Чёрту полагалось бы если не пыхать огнём во дворе, то хотя бы шумно переступать с копыта на копыто. Что здесь не так? И почему он сказал: "Вернусь - разыщу...", разве он уже не вернулся? Или он опять набегом, и потом снова умчится неизвестно куда? Нет, никуда я его не пущу, пока не объяснимся!

  Я вцепляюсь в могучие плечи, но пальцы проходят сквозь чешую кольчуги. Растерянная и злая, так и сижу какое-то время, без толку всматриваясь в пустоту. Как он сказал? Морок? И сам мороком стал? А может, я просто заснула? Но тогда почему до сих пор губы горят?

  И снова неумолчно трезвонят вдали колокольчики.

  А где браслет? Сама во сне сняла? Ага, и сама с собой целовалась, конечно...

  Отбрасываю лисье покрывало, встаю и озираюсь. Хочу понять: что происходит? Был здесь хоть кто-то, или впрямь почудилось?

  Дверь в светлицу закрыта, окно тоже. Душно. Подхожу к окну и вижу на подоконнике букет полевых цветов, мокрый от росы, скреплённый Васютиным браслетом. Наипростейший: не ромашка к ромашке, василёк к васильку, а просто охапка, как если увидишь местинку на лугу или в поле, густо заросшую, захватишь в горсть, сколько войдёт - и с соцветьями, и с колосьями, и с высокими травинами - и отхватишь под корень ножом... Ну и пусть, что малость потрепанный; главное, что Муромец обо мне помнит. Хоть непонятно как появился и неизвестно куда скрылся. Вася-а!

  И браслет опять снял, упрямец. Но я уже не возмущаюсь. Уж так у них принято: мужчина решает и за себя, и за свою женщину. В его родном мире иначе и быть не может, в моём - может. К чему спорить? Иллюзия это или другая напасть - но я счастлива была увидеть его снова. Ведь, в сущности, смирилась, что при любом исходе Сороковника мы больше не встретимся, а потому - никаких обид.

  Вымачивая рубаху прижатым к груди букетом, я рыщу по кухне в поисках хоть какой-то подходящей ёмкости. В доме одиноких холостяков вазы - большая редкость, поэтому приходится удовольствоваться высоким широкогорлым кувшином. Браслет принципиально водворяю на законное место, кувшин - на стол, сижу и любуюсь, пока не засыпаю там же, уронив голову на руки.

  Вечность спустя меня трясёт за плечо Ян.

  - Ваня, ты чего тут?

  Я таращусь спросонья - на него, потом на цветы, и невольно улыбаюсь.

  - Он приходил? - недоверчиво спрашивает Ян. Трогает ромашку, и я даже замираю: а ну, как она растает! Но Ян потирает пальцы, стирая жёлтую пыльцу, и говорит недоумённо, даже обиженно: - А что же ко мне не зашёл? Ты почему не разбудила?

  - Ох, Ян, - только и могу сказать. - Сама не пойму, приходил, не приходил... Вот, - киваю на букет, - нашла на окне, на закрытом, а как они там очутились - не знаю. Не знаю!