Станислав Гагарин - По дуге большого круга

• Название: По дуге большого круга
• Автор: Станислав Гагарин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Детектив
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00531-5

Роман Станислава Гагарина «По дуге большого круга» написан в остросюжетном ключе, насыщен морскими приключениями.

В центре романа судьба капитана рыболовного траулера Игоря Волкова, который в экстремальных ситуациях проявляет недюжинный характер, с честью выходит из тяжелых испытаний, выпавших на долю его самого и экипажа корабля.

---

И вместе с ним приходили сомненья… Волков не задумывался над тем, как сложится теперь его личная жизнь. Он не мог представить себя холостым, независимым от одной только женщины человеком и тем более не был в состоянии увидеть рядом кого-либо другого… Но капитан приходил в остервенелое исступленье, когда осознавал, что теперь с Галкой Решевский, и ему ярко представлялось, как он уже изменяет бывшей жене. При этом Волкову и в голову не приходило, что никакой измены не совершит, ведь Галка давно уже освободила его от всех перед нею обязательств.

Не думал капитан и о том, кто это будет. Ему было все равно. Волкову важен был факт своеобразного отмщения Галке, хотя он и понимал, что ей от этого будет ни жарко ни холодно. Галка и знать ничего не узнает, но это необходимо ему, чтоб вновь утвердиться в свободном мире и вытравить из собственного существа осознание неполноценности.

И теперь, когда с ним случилось такое, капитану было нестерпимо стыдно. Он знал о том, как бывает, слыхал разговоры мужчин, как случается подобный конфуз, всегда речь шла, конечно, о третьих лицах. Мало кто рискнет рассказывать друзьям об ударившем по самолюбию бессилии. Капитан помнил, как и что говорили об этом и в длительных рейсах, и в бараке колонии… Горячий стыд заливал капитану нутро, он отвернулся от женщины, уткнулся лицом в подушку и стиснул ее край зубами, едва сдерживаясь от того, чтобы не завыть от тоски и обиды.

— Подожди, подожди, милый, — зашептал у самого уха ее голос. — Я поглажу тебя… Вот так, так… Успокойся, все пройдет, и хорошо будет, вот увидишь. Пройдет…

Впоследствии Волков с присущей ему потребностью и уменьем разлагать явление на составляющие элементы пытался уяснить для себя суть произошедшего. Но капитан так и не решил до конца, за счет чего возник вдруг нелепейший барьер. Была ли тут виной чистая физиология, связанная с двухлетним заключением, или проклятая любовь к Галке, которой Волков не изменял и в мыслях, ведь это чувство продолжало жить в капитане.

Да не все ли равно… Сжигающего стыда, который охватил его в то самое мгновение, капитан никогда не забудет. Потом Волков поймет, что ничего страшного не произошло. Всякое может случиться, но его мужская самоуверенность останется поколебленной навсегда.

— Давно не имел никого? — спросила женщина. — С рейса вернулся?

— С рейса, — сквозь зубы сказал капитан.

— И долго плавал?

— Два года.

— Ух ты! — воскликнула женщина. — Деньжищ небось огреб, на две «Волги» хватит! И боны у тебя есть?

— Только наши. Не успел еще получить боны, — соврал Волков.

— Получишь, — уверенно произнесла она. — Может быть, и в валютный магазин с собой захватишь? Когда отовариваться будешь… Нет, ты не думай! У меня боны есть. А только без паспорта моряка загранплаванья меня туда хрен пустят. А вот с тобой…

«Глупая, — усмехнулся Волков, и ему стало немного полегче. — Паспорт моряка… Из тюрьмы я вернулся, а не из-за границы. И у меня в кармане пока даже обычного паспорта нет, его заменяет справка об освобождении из колонии. Хотел бы видеть твою физиономию, когда б показал тебе эту тюремную «ксиву». Только лучше не надо этого…»

— Посмотрим, — неопределенно сказал капитан.

Женщина вздохнула.

— Небось законную ждешь… Она у тебя ведь в другом городе проживает?

— Нету у меня жены, — глухо ответил Волков.

— Разведенный, что ли?

— Он самый…

Когда Волков сказал Вике, что он разведенный, а до того темнил, будто два года был в рейсе, кольнула мысль о том, что Вика может превратно истолковать его нынешнюю неженатую ипостась. И Волков оказался прав. Вика действительно подумала о том, что нынешняя ночь и развод капитана связаны между собой. Но по сути своей Вика была доброй и жалостливой. Этим часто пользовались мужчины, но Вика была тем существом, которое невозможно обмануть. Потому невозможно, что обман только тогда воспринимается в подлинном злом качестве, когда означает крушение чьих-то надежд.

Вика ни на что и ни на кого, кроме себя самой, не надеялась. В мужчинах она видела больших детей, их отличало от маленьких существование мужской жажды. И если она могла когда-нибудь кого-то напоить, Вика не задумывалась над этим.

Ей казалось, что, бескорыстно даря себя мужчинам, она в какой-то мере защищает их от тягот бытия, помогает бороться с несовершенством мира.

Веры в людей было отпущено этой женщине вдоволь. В каждом встречном человеке она видела только хорошее. Потому отогнала ехидную мыслишку и, будто прося у капитана прощения, обхватила его за шею и порывисто прижалась к Волкову горячим уже телом.

— Ты милый, — шепнула она, — и все хорошо у тебя будет, успокойся, ничего страшного, так случается иногда… Ты ведь давно-давно ни с кем не был. Успокойся, родной, успокойся…

Женщина погладила Волкова по спине. Делала она это не просто нежно, но с некоей осторожностью, что ли, будто боясь обжечь ладонь о горячую спину, готовая в любое мгновенье отдернуть руку.

— Может быть, ты как-нибудь по-другому хочешь? — спросила она тихонько.

Капитан молчал. Он лежал спиною вверх, вытянувшись струной, голый и такой неуютный, без одеяла, давно уже сброшенного на пол. Капитану было неловко и в то же время хорошо.

Ведь капитан явственно понял, что попытки побудить его к деятельности она предпринимает вовсе не ради себя самой. Эротическое начало уступило в женщине иному чувству. Она пытается утешить его, ободрить, поверить в себя, будто успокаивает обиженного злыми людьми мальчишку, и, как подлинная мать, готова сейчас пренебречь любыми придуманными человеческой моралью запретами.

Оцепенение, поразившее капитана, проходило. Растаял кусок льда, и Волков понял, что его снова выпустили на свободу.

— Спасибо, — сказал капитан женщине, — спасибо… Ты хорошая.

Волков был прав.

…Потом капитан уснул, будто провалился в небытие, спал долго и спокойно, без сновидений.

А утром они пили кофе.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Северная Атлантика — далеко не лучшая часть океана. И пожалуй, нет в этом краю квадрата, который не пропахал бы я тралом. Но ко всему на свете привыкаешь, вот только к Лабрадору не нравилось ходить, а все потому, что на Лабрадоре зима — паршивая штука…

С января, иногда и пораньше, начинал пугать капитанов лед. Ураганные ветры, туманы, рваные тралы, заверты — ничего так не выводило из равновесия, как первые льдинки. Вначале махонькие, безобидные, они увеличивались потом в размерах, на глазах грузнели и, прижимаясь друг к другу, создавали такие поля, что мы бросали богатые рыбой места и спускались на юг, к проливу Белл-Айл, на Флемиш-Кап, а то и бежали до Нантакета таскать «солому»[17].

И я, капитан Волков, смертельно боялся льда.

После освобождения из колонии вернулся в Калининград, где когда-то учился в мореходке, где были мои друзья и Галка, ставшая женой Решевского. Два рейса сделал дублером капитана, меня готовились утвердить полноправным мастером, но вскоре понял, что не смогу работать здесь больше, и отправился искать рыбацкого счастья в «Севрыбу». В Мурманском тралфлоте приняли меня хорошо, люди здесь оказались сердечные и открытые. Их участие помогло забыть случившееся недавно. Я ходил старпомом на БМРТ, вникал в разноглубинную рыбалку и незаметно для самого себя вдруг снова стал на море «первым после Бога».

Судном своим я похвастать не мог. Траулер «Нептун» незаслуженно носил гордое имя морского владыки, потому как был устаревшим судном, с изношенной машиной, гнилым корпусом и не имел никакого ледового класса. Честно говоря, узнай Морской Регистр, что «Нептун» болтается во льдах, не миновать конторе скандала. Но план по тресковому филе есть план по филе, и его не выполнишь у Нантакета.

На Лабрадор «Нептун» пришел перед Новым годом и промышлять начал с южных квадратов. Но рыбы здесь было мало, грунт тяжелый, таскали несчастные тоннишки, и через раз трал оказывался разорванным «в драбадан».

Разумеется, я хорошо знал, что в море люди пошли заработать, а обо мне уже говорили в Тралфлоте как об удачливом капитане. И опять же висел на капитанской шее довольно солидный план. Словом, как ни верти, а приходилось бежать на Северный Лабрадор, где понимали по десять — пятнадцать тонн за одно траление и со дня на день ждали появления первых льдов.

«Нептун» перешел на север и разыскал основную группу промышляющих судов. Там мы быстро пристроились к глубинам и грунту, отработали позицию и принялись забивать морозильные трюмы треской. Рыба шла хорошо, на фабрике ее не успевали обрабатывать. Пришлось объявить подвахту. Люди работали весело. Рыбаки понимали, что еще веселее будет им на берегу, когда придут они за получкой.