Томас Лиготти - Сон манекена

• Название: Сон манекена
• Автор: Томас Лиготти
• Жанр: Ужасы и Мистика

К психоаналитику приходит девушка, встревоженная странным сном с участием манекенов. Но больше всего ее страшат не бездушные куклы, а пошатнувшееся чувство реальности.

Так начинается кошмар длиной в неоконченное письмо…

© Pickman

Впервые на русском — в журнале DARKER. № 5 май 2014, 20 мая 2014 г.

---

Когда я сломя голову кинулся к своему седану, дождь припустил пуще прежнего. Слегка намокнув, я некоторое время сидел в машине и протирал очки носовым платком. Как было сказано, у меня началась легкая паранойя, и дальнейшее это подтверждает. Сидя без очков, я как будто бы что-то увидел в зеркале заднего вида. Зрительная беспомощность в сочетании с клаустрофобией от пребывания в машине с залитыми дождем стеклами спровоцировала во мне кратковременный, но совершенно отчетливый приступ паники. Естественно, я быстро надел очки и убедился, что на заднем сиденье ничего нет. Суть, однако, в том, что мне пришлось проверять это, чтобы снять спазм тревоги. Ты добилась своего, дорогая, заставив меня пережить мгновение «я-ужаса», и в это мгновение я также стал твоим сообщником в заговоре против себя. Браво!

Ты и вправду своего добилась — при условии, что мои заключения в основе своей верны; даже в большей степени, может, чем думаешь или рассчитывала. Теперь, сделав это признание, я могу перейти к истинному предмету этого письма и «весомому поводу», стоящему за ним. Это уже в гораздо меньшей степени связано с Э. Локер и в большей — с нами, драгоценная моя. Прошу тебя проявить сочувствие и, прежде всего, терпение.

В последнее время я чувствую себя нехорошо, и причина тебе прекрасно известна. Эпизод же с мисс Локер отнюдь не поспособствовал более полному взаимопониманию между нами и только усугубил ситуацию. Меня каждую ночь терзают жуткие кошмары. Это меня-то! И они напрямую обусловлены благонамеренным (я полагаю) воздействием, которое оказали на меня ты и мисс Локер. Я опишу один из этих кошмаров и, соответственно, их все. Больше о сновидениях не будет, обещаю.

Во сне я сижу у себя в спальне на расстеленной кровати и одет в пижаму (ах, неужели ты так ее никогда и не увидишь?). Через окно в комнату проникают лучи от уличных фонарей, частично освещая ее. Еще мне кажется, хотя непосредственно я этого не наблюдаю, что свет также исходит от целой галактики созвездий, — мертвенное сияние, которое неестественно выбеливает всю верхнюю половину дома. Мне надо в туалет, я сонно плетусь в коридор… и там меня ждет потрясение всей жизни.

В выбеленном проходе — не могу сказать «в залитом светом», потому что похоже скорее, будто все покрывает какой-то очень мелкий люминесцентный порошок, — тут и там валяются эти штуки: на полу, на верхней площадке лестницы и даже на самой лестнице, уходящей в более темные пространства. «Штуки» — это люди, одетые куклами, или куклы, одетые под людей, которые одеты под кукол. Помню свое замешательство на этот счет.

Но будь это люди или куклы, все головы уже повернуты в мою сторону, когда я выхожу из спальни, и глаза их сияют в белом мраке. Парализованный — да! — ужасом, я лишь отвечаю неподвижным взглядом, гадая, а не сияют ли и мои глаза точно так же. Затем одна из человекокукол, сутуло привалившаяся к стене слева от меня, поворачивает голову на негнущейся короткой шее и смотрит мне в глаза. Что хуже, она заговаривает. И ее голос — ужасающее кудахтанье, пародия на речь. Еще ужаснее ее слова: «Стань как мы, малыш. Умри в нас». Внезапно я чувствую слабость, как будто из меня высасывают саму жизнь. Собрав все свои двигательные силы, мне удается нырнуть обратно в спальню и завершить сон.

Потом я с криком просыпаюсь, сердце в груди колотится, как сумасшедший арестант о решетку, и не успокаивается до утра. Это меня очень тревожит, потому что в исследованиях, связывающих ночные кошмары с остановкой сердца, есть доля истины. Некоторым несчастным этот воображаемый инкуб, усевшийся на груди, может причинить реальный ущерб — в медицинском смысле. И я не хочу стать одним из них.

Ты мне можешь помочь, солнышко. Знаю, ты не хотела доводить до такого, но изощренная шутка, которую ты сыграла надо мной с помощью мисс Локер, меня всерьез проняла. Разумеется, сознательно я по-прежнему придерживаюсь намеченной выше критической позиции относительно твоих изысканий, абсурдных в самой основе своей. С подсознательной точки зрения, однако, ты как будто открыла мне глаза на некий пласт (зону, как наверняка бы поправила ты) необъяснимого ужаса в моем сознании-душе. По меньшей мере, я готов признать, что в твоих идеях заложена мощная психическая метафора, но не более. Хотя достаточно и этого, правда? Достаточно хотя бы для того, чтобы заставить меня взяться за это письмо, в котором я прошу твоего внимания, поскольку никакими другими способами привлечь его не удалось. Я так больше не могу! Ты имеешь странную власть надо мной — как будто ты и раньше не знала. Пожалуйста, сними с меня свои чары, давай начнем нормальные отношения. Кому вообще какое дело до метафизики незримых сфер? По-настоящему важны не абстракции, а эмоции. Любовь и ужас — истинная реальность, какие бы непознаваемые механизмы ни крутили их шестеренки, да и наши собственные.

Полагаю, ты направила ко мне мисс Локер в качестве иллюстрации к твоим самым глубоким убеждениям — любовного письма, если угодно. Но что если я начну признавать странности, связанные с мисс Л.? Допустим, некоторым образом, что она мне только снилась. (А значит, и моей секретарше, потому что та ее видела). Допустим даже, что мисс Локер была вовсе и не девушкой, а сущностью с множеством «я» — отчасти Человеком, отчасти манекеном, — и с твоей помощью какое-то время грезила о существовании, воспроизвела себя в человеческой форме, как мы воспроизводим сами себя в бесконечном множестве образов и обликов, всех этих олицетворений твоей плоти? Тебе хочется, чтобы я думал о таких вещах. О таинственных связях между всем, что есть в этом мире и других мирах. Ну и что, если они есть? Мне плевать.

Забудь про другие «я». Забудь про взгляд на жизнь от третьего (четвертого, n-го) лица; имеют значение только первое и второе (я и ты). И во что бы то ни стало забудь про сны. Лично я уверен, что я — не сон. Я настоящий, доктор —. (Ну как, приятно, когда тебя обезличивают?) Так что будь так добра признать мое существование.

Сейчас уже за полночь, а я не ложусь — боюсь, что опять приснится кошмар. В твоих силах избавить меня от этой участи, если того пожелает твое сердце. Но тебе лучше поторопиться. Наше время истекает, любовь моя, как для меня истекают последние минуты бодрствования. Скажи, что для нашей любви еще не слишком поздно. Прошу, не разрушай всего. Ты лишь сделаешь больно сама себе. И вопреки твоей возвышенной теории мазохизма, ничего божественного в нем нет. Так что довольно твоих чудных психических иллюзий. Будь проще, будь умницей. Ох, как же я устал. Говорю «доброй ночи», но не до

свидания, мой неразумный возлюбленный. Спи своим одиноким сном и грезь о множестве других. Они тоже часть тебя, часть нас. Умри в них и оставь меня в покое. Я приду за тобой позже, и ты навсегда останешься со мной в своем особом уголке, как когда-то моя маленькая Эми. Этого ты хотел, это и получишь. Умри в них. Да, умри в них, простачок, дурак, любовник, глупенькая куколка. Умри с прекрасным ярким сиянием в глазах.

Thomas Ligotti "Dream of a Mannikin" © 1982

Переводчик и редакция выражают благодарность Сергею Крикуну за переговоры с автором.

Примечания

1

Анимус — согласно К. Г. Юнгу, мужской элемент в женской психике.

2

Онейрический (греч. oneiron) — связанный со сном и сновидениями.

3

Афазия — расстройство речи, обычно обусловленное органическими причинами. Выделяют множество видов афазии.

4

Гипнопомпический (греч. hypnos — сон + pompos — сопутствующий, шествующий) — возникающий при пробуждении от сна.

5

Ouevre (фр.) — труды, работы, vie — жизнь.

6

De rigueur (фр.) — в порядке вещей.

7

Доктор Бовари — один из основных персонажей романа Гюстава Флобера «Госпожа Бовари» (1856), шедевра французской и мировой литературы.

8

«У Мэри был барашек» (Mary Had a Little Lamb) — детский стишок (впоследствии и песенка), известный с 1830-х годов.

9

Вариант перевода строчки из детского стишка «В понедельник кто рожден…» (Monday’s Child), который использовался (и используется до сих пор) для запоминания дней недели, а также для гадания. Ребенка, родившегося в среду, ничего хорошего не ожидало — «горе ему».