Сергей Синякин - Дар случайный

• Название: Дар случайный
• Автор: Сергей Синякин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Потенциальные кавалеры и любовники на ее терзания не обращали никакого внимания, потягивали "клюковку" и вели, по ее разумению, глупые и нудные разговоры о каком-то Ване Кришномуде, Асинхаре Хабкарату, потом заговорили о какой-то Аэлите, начали вспоминать общих знакомых, а потом Борис Александрович Завгороднев принялся жаловаться Леше Баптисту на свою неудачную жизнь, и чем больше они пили, тем жалостливее изъяснялся хозяин квартиры.

- Порочный круг, понял? - шепотом кричал он в лицо кивающему Лехе. Бытовуха засосала! Ну что это за жизнь? Это не жизнь, это существование! Мы существуем, и только.

- Я понимаю, - охотно и привычно соглашался Леха Баптист, потягивая из стакана горьковато-кислую "клюковку".

- Я потерял интерес, - говорил Завгороднев. - Вся жизнь дерьмо, когда живешь на полтинник в неделю! Впрочем, если ты живешь неделю на сто баксов, то жизнь не становится лучше, просто дерьмо немножечко слаще, но остается все тем же дерьмом!

Они с Баптистом налили еще по стакану. Девица выжидательно глянула на них, пренебрежительно передернула плечиками, налила себе очередную порцию аперитива и отправилась в комнату обживать диван. Забравшись на него с ногами, она открыла альбом с репродукциями фантастическик картин Джулии Белл и принялась внимательно разглядывать эти репродукции, потягивая из стакана аперитив и жалея, что у нее нет соломинки. Все-таки все мужики были козлами. Леха был еще, правда, ничего, но как схлестнулся с этим Завгородкиным, стал похож на дебила. "Че он меня сюда притащил? - думала Марина. - Трахнулись бы в подъезде и все дела".

Отложив альбом, она еще раз исследовала комнату. Бабами в ней и не пахло. Ни губнушки нигде, ни заколочки маленькой. Даже странно, Борис этот мужик вроде бы справный, хоть и в годах, а вот поди ж ты... Она вздохнула, заглянула под диван, но и там не было ни сигаретки. Еще раз вздохнув, она встала и прошлепала босыми ногами на кухню, уныло соображая, что курить ей придется хозяйскую "Приму".

На кухне раскрасневшиися и злой Завгороднев, размахивая стаканом, говорил:

- Не, ты, Леха, скажи: для чего мы живем? Бессмысленные дни, никому не нужная суета - для чего все это?

Леха Баптист успокаивал товарища.

- Ну, живем и живем, - говорил он. - Почему обязательно об этом думать? Так уж вышло, что нас родили. Что же теперь, в Волге топиться?

Эавгороднев дал девочке сигарету и даже зажигалкой галантно щелкнул, но видно было по его растрепанному и растерянному виду, что не до женщин ему сейчас было, овладело им философское настроение и не отпускает. Он снова выпил, нервно затянулся сигаретой и уставился на собутыльника.

- Ты мне так и не ответил! Я тебя спрашиваю, смысл в чем? Можешь ты мне это сказать или нет? Почему одни живут, а другим полный звиздец прикодит?

- А ну вас, - сердито сказала Маринка и ушла в комнату альбомы досматривать. Не то, чтобы ее матерное слово обидело, у нее отец алкаш был, каждый день приходил домой в умате и родную доченьку иначе, как "стервой" не называл. Просто скучно ей было, когда пьяные мужики грязным исподним трясут, откровение в дерьме ищут. И обязательно им, козлам, слушатель нужен, а еще лучше - слушательница.

Но долго ей в одиночестве сидеть не пришлось, в комнату ввалился пьяный хозяин, опираясь на мосластое плечо Лехи. Он бесцеремонно согнал ее с дивана и рухнул на подушку, мутно глядя в потолок.

- Эх, блин, - тоскливо сказал Завгороднев. - На хрена мне они нужны были, эти книги. Жил бы в деревне, на тракторе бы работал, баб по вечерам на околице тискал...

- Вот это правильно, - сказал Леха Баптист. - Это уже мужское занятие!

- А иди ты, - сказал грубый от водки Борис. Он еще к этому пожеланию добавил совсем уж непечатный хвостик, но Леха не обиделся и никуда не пошел, только обнял подружку повыше пупка, терпеливо выжидая, когда Борис заснет и можно будет без особой опаски предаться грешным альковным играм.

- Я вот что думаю, - сказал Завгороднев. - Должен ведь быть смысл какой-нибудь в нашем существовании? Зачем мы? Чтобы водкой давиться, да этих вот, - ткнул он рукой в томящуюся девицу, - тискать? Для чего-то ведь нас родили на свет!

- Не хочешь и хрен с тобой, - с явной радостью сказала девица. Оскорблять только не надо. Тоже мне, принц Гамлет выискался! Ну и мотай в колхоз "Семь лет без урожая". Дадут тебе там трактор и сей на нем.

- Цыть, дура, - сказал Завгороднев. - Не подмахивай без дела, когда мужики водку пьют. В деревне я бы другим человеком был. Там смысл был бы. И вообще - труд сделал из обезьяны человека...

Завгороднев засыпал долго и беспокойно. Некоторое время он ворочался и слабо постанывал, потом принялся косноязычно ругать какого-то Тужилкина, потом пообещал на кого-то пожаловаться в Библиотеку Американского Конгресса и наконец густо захрапел, раскинув длинные нескладные руки, и лицо его стало таким несчастным, что не только Леха Баптист, но и его подружка, которая пьяных, что ей приходилось любить, ненавидела люто и беспощадно, вдруг пожалели хозяина квартиры, который никак не мог понять, почему еиу плохо и вообще, зачем он, собственно, на белом свете живет. Но ведь положа руку на сердце, кто на этот вопрос мог бы ответить определенно? Может быть разве что Сократ, если бы он давным-давно не помер!

А Завгороднев уже храпел и сновидение робко заглянуло в его смятенную, качающуюся от выпитого спиртного душу, испуганно отшатнулось, но потом все-таки вошло, кривясь и морщась от запаха водки, поежилось и нехотя принялось выполнять свою задачу - сниться. А может, и не сон это был, а просто дар такой выпал Борису Завгородневу - воплощать в реальность то, о чем другим просто мечталось...

2. Деревенская проза.

Завгороднева мучила изжога и, может быть, именно поэтому солнце палило нещадно. Пора было косить, а колос лег, комбайн, этот кусок заразы, не работал из-за того, что в бункере полетел шкив. Бригадир обещал, что шкив подбросят, но техпомощь почему-то задерживалась. Обнаглели, гады, небось по пути к Аньке в чайную поехали пивка холодненького попить, да засиделись. Борис посидел под натянутым брезентовым тентом, который совершенно не спасал от жары, выпил стакан солоноватой теплой воды и громко выругался, испугав млевшую под столом дворнягу. Пес обиженно гавкнул и отполз подальше. Шкура его была в опилках и черных прошлогодних репьях. Завгороднев плеснул на него остатками воды из стакана и лег на скамью. Лежать на жесткой скамье было неудобно, но зато был виден сломавшийся комбайн. Красным пятнышком он выделялся на желтом, наполовину скошенном поле левее жухлой от жары лесополосы. И какого хрена, спрашивается, он делал в деревне? Тоже мне выискался ударник кому нести чего куда! Закончится жатва, начнут лить дожди, грязь непролазная начнется, такая, что сапоги в ней оставлять будешь. А председатель будет нудить и грозить карами, и тогда придется в самую грязюку ползать по комбайну, думая, из какого дерьма сотворить чудо - заставить комбайн двигаться до центральной усадьбы. Ремонтировать его до весны, конечно, никто не будет и там, но не бросать же машину в поле, тем более, что его уже в конце сентября начнут вспахивать под озимые.

Завгороднев сел, тоскливо глотнул еще полстакана отвратительно теплой воды, плеснул прямо через грязную майку себе на грудь. Жаль, что не Грунин клин ему довелось проходить, там, по крайней мере, искупаться в пруду можно было бы!

Ему послышалось, что где-то тарахтит мотоцикл, и Борис немного позавидовал человеку, который сейчас мчит через степь, обдуваемый свежим ветром. Он встал, подумал немного и вылил несколько стаканов теплой воды на всклокоченные, слипшиеся от пота волосы.

Тем временем тарахтение мотоцикла слышалось все ближе и вот уже из-за лесополосы показался "Ковровец" с коляской. "Ковровец" был только у его свата, у остальных давно уже были "Днепры" или "Явы", и только Игумнов не обзаводился новым мотоциклом, хотя и возился со своим "Ковровцем" каждую зиму.

Васька Игумнов подкатил к натянутому на шестах брезенту и крикнул, снимая шлем:

- Загораешь?

- Шкив полетел, - хмуро сказал Борис. - А "летучка" где-то застряла. Жди вот!

- Не дождешься, - заверил его Игумнов. - "Летучка" сейчас на Алимо-Любимовку пошла, там Ванька Гаранин на своем "Кировце" с моста улетел.

- Пьяный? - приличия ради спросил Завгороднев.

- Трезвый что ли? - удивился сват. - А я вот думаю, дай заеду, посмотрю, как там Борька. А ты загораешь. Поехали, искупаемся?

- А вдруг шкив привезут? - засомневался Борис.

- Не привезут, - успокоил сват. - Поехали, Борь. Тут всего-то три километра. Погляди на себя, ты уже солью пошел, нос даже белый!

Завгороднев подошел к мотоциклу, откинул чехол и полез в коляску. Игумнов дрыгнул ногой. Мотор завелся, что называется, с пол-оборота. Игумнов вырулил на еле заметную двойную полоску степной дороги и прибавил газу.

- Я тебе точно говорю, - проорал он, - они там до вечера провозятся! Там кран нужен! Ванька ухитрился в самую балочку загреметь! Не вытащить им "Кировец" без крана!