Вера Шапошникова - Ярославичи

• Название: Ярославичи
• Автор: Вера Шапошникова
• Издательство: «Советская Россия»
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1984

Книга писательницы В. Шапошниковой посвящена Ярославской земле, ее людям, их заботам. Автор рассказывает о древних городах: Ярославле с его современной промышленностью и уникальными памятниками старины, с первым в России театром, созданным Федором Волковым; Ростове Великом с его выдающимися произведениями зодчества XVI—XVII веков, со знаменитой фабрикой русской эмали — финифти; Угличе, который известен не только древними храмами, но и прекрасными сырами, а также ручными часами фирмы «Чайка»; Андропове — городе машиностроителей; Переславле-Залесском на Плещеевом озере — родине Александра Невского.

---

— И мы замечаем, — сказал переславец. — И новые здания, и новых людей. Сколько туристов едет, и наших и зарубежных. Мы ведь звено Золотого кольца. Нам есть чем гордиться — и прошлым и настоящим. Известно ли вам, к примеру, — он обратился ко мне, — что фильм «Чапаев», шедший, наверное, на всех экранах мира, отснят на нашей, переславской пленке? Фабрика — первенец пятилетки — сегодня переросла в химзавод. Делают фотобумагу — в год миллионы квадратных метров, различных видов и только высшего качества. Там внедрена система, которая этим качеством управляет. — Он начал было объяснять устройство системы, однако, заметив, что товарищ не слушает, сказал, повернувшись ко мне, что завод еще выпускает магнитную пленку для бытовой звукозаписи. И тоже высокого качества по всем показателям. — Так что, видите, и нынче нам есть чем гордиться.

Машина тем временем скатилась с горы. Налево от шоссе ответвилась асфальтовая дорога, она ведет к селу Веськово, к музею «Ботик», где сохраняется первенец военного русского флота. Мы — мимо нее, и вот уже автостанция, закончен маршрут. Водитель получил со всех за проезд, выдав товарищам портфели и сумки с продуктами, захлопнул багажник, старушка подхватила свой узелок. Я слышу, как она попросила робко:

— Сынок, а не довезешь ли до Берендеева?

Но он торопится, его ждет очередь — ехать в Загорск.

— Ты, бабушка, к диспетчеру обратись, вон там, в окошке. Он скажет, когда автобус пойдет.

В окошке диспетчерской никого. Кто там сегодня дежурит? Знаю Вахромееву Галю. Она всегда подскажет, поможет и кажется мне примером добра в диспетчерской службе, столь важной для пассажиров автомобильных дорог.

Иду к диспетчеру вместе с бабусей и узнаю, что ее автобус пойдет через час. Беру ей билет и, присев вместе с ней на скамеечку у вокзала, начинаю расспрашивать о сказочном крае, куда дорога идет мимо кладбища валунов, прилежно обкатанных ледником и почитаемых некогда жителями-язычниками, как почитали они и «Синий камень», лежащий нынче на северном берегу Плещеева озера.

Тот гигантский валун, серо-синий во время дождя, жившие в этих краях язычники племени меря тоже считали своим божеством, к тому же и наделенным чудодейственной силой. Стоило отколоть кусочек, растереть и проглотить или носить амулетом, как сила камня переходила к тому, кто в это свято и фанатически верил.

Нынче камень-реликвия — экспонат в музее природы, так же как и кладбище валунов при дороге, ведущей в поселок, сохранивший имя когда-то здесь живших людей.

Берендеи были народом-кочевником, поклонявшимся силам природы. Валуны они чтили столь высоко, что, уходя от них, пятились задом, чтобы не оскорбить их величия. В старых летописях вести о берендеях скудны, а после XI века совсем не встречаются. Однако легенды живут и сегодня. Они пленили воображенье Островского, и он поселил Снегурочку в их стране, без Берендеева посада, названного по имени царя справедливого и мудрого.

Ехать туда мне не советовали, говорили, что интересного мало. Хмурые, скучные места. Там, где когда-то был шумный торговый городок, теперь лесная пустошь и зовется она «Волчья гора».

— Так-таки ничего и не осталось в тех местах, никакого деления?— пытала я переславцев.

— Почему же? Поселок есть. Пожалуй, самое примечательное Берендеево болото. Там после революции начали было разрабатывать торф. Нынче же разработки не имеют промышленного значения, поселок, как говорят, «затухает», какие уж там хоромы царя Берендея с лестницами, точеными балясинами, резными крылечками, раскрашенными башенками, как на рисунках Билибина и Васнецова. Не слышно свирели Леля, звучащей в каждом весеннем раскате грома: «Туча со громом сговаривалась...» Может быть, потому и не ехала в Берендеево, чтобы не разрушить сказочные образы.

Но сейчас, когда предо мной сидела берендеевская старушка, я спросила, не знает ли она, что стало с каменной бабой. Дело в том, что в одном из писем краевед Сергей Евгеньевич Елховский прислал мне свою поэму о вдовой царице Рогнеде, жившей некогда с сыном у озера. Однажды его заманили на дно русалки, обитавшие в озере, и Рогнеда окаменела от горя. Озеро со временем превратилось в болото, но каменная Рогнеда так и осталась стоять. Ей, безутешной матери, Елховский посвятил поэму.

— Правда ли, что она стоит до сих пор? — расспрашивала я старушку.

— Не знаю, касатка, не слышала. Смолоду, помню, была. Мы туда не ходили. Поганое место. Что хорошего на болоте? Печаль. Вот Ангелина Петровна, может, что знает.

— Кто?

— Учительница у нас. Она, как только подсохнет, ребят соберет и все ходит, чего-то ищет. Они-то к ней так и льнут. А где он будет стоять-то? — спросила она об автобусе.

Я показала ей и спросила, откуда же она едет.

— В Загорске была. Навестила дочку. Внучаток проведала. Живут хорошо, квартиры у всех.

— Небось к себе звали?— поинтересовалась я.

Старушка как-то неопределенно кивнула. На том мы и расстались.

Первое знакомство

Десять лет назад я поселилась в одной из деревень на берегу Плещеева озера. Из окон моего дома были видны его широкие воды, далекие, в голубоватой дымке берега. Озеро словно специально отодвинуло леса и холмы, чтобы дать простор для величавого шествия крутых облаков, и они, могучие, напитанные влагой, медленно плыли, выставляя напоказ свою красоту, или останавливались, гляделись в живое зеркало вод, повторяющее их окраску и формы.

В прозрачные осенние дни в юго-восточном углу, как на ладони, уменьшенный расстоянием, белел своими стенами и храмами Горицкий монастырь. Стоял он на высокой моренной гряде. О времени его возникновения говорили по-разному. В одной из книжек, напечатанной в двадцатых годах в местной типографии переславскими краеведами, сообщалось, что монастырь возвели на месте языческого капища; это весьма вероятно, новая вера всегда утверждалась на ниспровержении старых святынь, а в этом случае языческих идолов.

Летописи свидетельствуют о том, что в первой половине XIV века Горицкий монастырь был одним из крупнейших феодалов, владевший обширными землями, на которых трудилось около пяти тысяч закабаленных крестьян, умножая и без того огромные монастырские состояния. Крупные вклады в него делала московская знать и прочий люд, стекавшийся поклониться монастырским «святыням», среди них действительно были большие культурные ценности.

После одного из нашествий орды, шесть раз дотла разорявшей Переславль, разграбленный и сожженный Горицкий монастырь был возрожден при деятельном участии княгини Евдокии, супруги Дмитрия Донского.

Но Горицкий монастырь заинтересовал меня не только своей сложной историей, красотой созданных народным талантом древних храмовых сооружений, белых крепостных, с бойницами и сторожевыми башнями, стен. Нынче он несет свою службу времени, став Историко-художественным музеем, тем самым, где собраны образцы материальной и духовной культуры людей, оставивших свой след на своей земле.

Многое из того, что скоплено в этом богатейшем музее, — заслуга одного из его основателей и энтузиастов, переславца, историка и краеведа Михаила Ивановича Смирнова. Ему был выдан Коллегией по делам музеев Наркомпроса мандат, в котором все местные власти призывались оказывать М. И. Смирнову помощь в формировании экспозиций. В музей поступали предметы искусства, бытовые вещи, библиотеки, мебель, культовые предметы. Из Москвы пришли сорок пять картин из собраний переславского мецената Свешникова. В создании экспозиций принимал участие известный художник Д. Н. Кардовский, прочно связанный с Переславским краем. Его именем названа центральная часть рассекающей город магистрали, а на доме, где он жил и писал, установлена мемориальная доска.

М. И. Смирнов привлек к работе не только интеллигенцию города, но и подростков, назвав их «друзьями музея». В общественную деятельность были активно вовлечены широчайшие слои населения. Фонды музея начали быстро пополняться предметами уходящего быта.

Один из «друзей музея», Леонид Иванович Головин, рассказывал мне, как он бегал по деревням, узнавал, где имелись интересные экспонаты, сообщал об этом директору музея, и всем ценным, несущим на себе печать подлинного искусства, пополнял фонды, стараясь запечатлеть историю в предметах материальной культуры. Так, в одной из старинных деревень была обнаружена курная изба, жил в ней древний старик Аким. Спал он в печи, утирался золой и знать не хотел ничего другого. Так, когда ему взамен за музейный его экспонат предложили дом под железом, принадлежавший некогда кулаку, переезжать не захотел. В дом престарелых, однако, пошел и был доволен. Избу старика разобрали по бревнышку, на телеге доставили в Горицкий монастырь. Она и сейчас находится в экспозиции музея.

Рассказал Леонид Иванович о другой бывальщине, слышанной тоже от бабки, о том, как строился Переславль.