Alma - Эпизод 2. Антиканон

• Название: Эпизод 2. Антиканон
• Автор: Alma
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Рецепт Альмы прост. Берем каркас первого эпизода; изменяем несколько нюансов, к примеру, Падме наследница монархического рода; наделяем главных героев другими характерами. И теперь уже Анакин в открытую отказывается мириться с кодексом, Падме не сидится на троне, Совет джедаев давно признал за собой, пусть и не открыто, влияние на политику Республики, а Оби-Ван потерял свое очарование и теперь всего лишь обычный невозмутимый джедай одиночка.

Как ни странно, подобное развитие сюжета оказалось заманчивым. Удачливый, уверенный в себе Анакин теперь перспективный капитан лучшего в Республике дредноута. Он очаровывает своей мужественностью и сухостью к жизни. Он другой. У него нет ничего общего с мальчишкой из 2го и 3го эпизодов. Но он интересен. Падме больше не политик, но политической жилки не утратила. Свои амбиции она выражает в журналистике. Она точно знает, что нужно народу и как именно можно управлять его массами. Вот только по-настоящему воплотить свой талант в жизнь у нее получается только в последних главах. До этого ей откровенно скучно. Она сбежала от престола, но так и не поняла ни кто она, ни где ее место. Даже повторное знакомство со Скайуокером обещает лишь непродолжительную интрижку.

Мейс стал на место Палпатина. Теперь он ворочает механизмом Республики и войны с Сепаратистами. Палпатин на фоне Ордена — мелкая сошка. Ситховости Сидиус лишился, но хитрость и смекалка остались при нем. Молл — заигравшийся щенок, поверивший в сказочку про древний Орден. А сказочку то изначально джедаи и придумали. После подобного выворачивания мира на изнанку становится жаль Оби-Вана. Теория об избранном оказалась ошибочна, ученика потерял, слово данное учителю не выполнил, доверие Совета потерял, падаваном больше обзавестись не дали, еще и попытались стравить с бывшим учеником. Фанфик пропитан атмосферой одиночества и усталости. В главную очередь из-за Анакина, полностью посвятившего себя войне. Для него в порядке вещей пренебречь личным временем отведенным на отдых, ради того чтобы лишний раз удостоверится в работе того или иного участка, отведенного под его командование. Его личность теперь лишена романтичной ауры трагического непонятого бога.

Язык богатый. Читаешь словно полноценное качественное произведение. Хорошо расписана военная структура флота и сама жизнь военных. Неплохо продумана политика мира. Сюжет движется быстро, но не летит. Успеваешь подумать, но не успевает надоесть. Фанфик лишь подтверждает, что среди фанатов есть куда более достойные писатели, нежели те, кто пишут расширенную вселенную. Тут тебе и приключения, и детектив, и новые идеи. Органичный мир хорошего писателя.

---

Завтра.

Это будет завтра.

Улыбаться, выглядеть свежей и привлекательной, и снова улыбаться.

— Спасибо, — вдруг сказал Скайуокер.

— Что? — она не поняла.

— Спасибо.

Он аккуратно поставил чашечку на поднос и поднялся.

— Вы уже уходите?

Ну вот, сказала она себе. Дурацкий вопрос номер один ты уже задала. Молодец.

— Вы устали, — сказал он.

— Вы тоже.

Он легко поклонился и этим поставил домашнее кофепитие на уровень того официоза, где полагается беседовать только о погоде, театре и музыке. Вышел в прихожую.

Надо будет закрыть за ним дверь, подумала Падме. Нет, пусть он сначала уйдет, а потом я встану и закрою дверь. Да, я так и сделаю. Или просто сказать дроиду. Интересно, у кухонного дроида хватит на это мозгов?

— Анакин!

Скайуокер резко обернулся, и теперь она действительно заметила усталость. Такую, которой не было даже в госпитале.

Падме пожалела, что вообще окликнула его.

— Я хочу вам что-то сказать.

Он не ответил. И не улыбнулся.

Внутри вспыхнуло: ты скажешь это, и он больше не придет. Она еще крепче сжала чашечку в руках. Фарфор почти остыл.

… А я не смогу жить — с этим. Просто не могу пересилить себя и светски спросить у него о матери, зная, что там было на самом деле. В госпитале могла бы, а сейчас уже нет.

— Я тогда на Трииб… я хотела что-нибудь о вас узнать. Что-нибудь о вашей операции. И я слышала ваш разговор. С джедаем. В палате. Дверь была приоткрыта. Я осталась в коридоре. Из любопытства. Я просто хотела знать. О вас. Больше ничего. Я не смогла уйти. Я там стояла и все слышала… вы говорили про Татуин. Я все… поняла. Простите меня.

Скайуокер снова смотрел в сторону. Там стоял ее письменный стол, и теперь его как будто заинтересовали датапады.

Завтра он придет на интервью, подумала Падме. Потому что обещал. А мы выпустим материал, и в редакции забудут про этот проект. И все.

… А потом он больше никогда не придет.

Сухие глаза обдало жаром.

Я давно разучилась плакать. Хорошее слово: разучила-сама-себя. Зато я знаю много ненужных слов. Мне жаль. Мне жаль, что так получилось. Мне жаль, что твоей мамы больше нет. Фальшиво. Разве можно так говорить о человеке: мне жаль. Я никогда этого не скажу. Лучше молчать. Я и так знаю все, что будет потом.

… Он сейчас уйдет.

Зато у меня есть кофейник и две черные чашечки. Почему две. Для гостей. И я больше никого никогда не приглашу сюда. Почему? Не знаю. Не хочу.

… Он больше никогда не придет.

Потому что все так хорошо начиналось. Слишком хорошо. Какой мог бы быть роман. Военный и журналистка. Парень в красивом мундире с блестящими погонами и экзальтированная девушка. Еще и бывшая королева. Пикантная история, правда? Ррррррромантика, чтоб ее. Ха-ха-ха. Именно так, мертвым утробным хохотом. Красивая… пара. Парочка. Какое гадкое слово. Ненавижу. Ненавижу себя. Вообще всех.

… Он больше никогда…

Хотелось съежиться, закрыть глаза и дождаться, когда в коридоре стихнут шаги, а входная дверь вздохнет и галантно распахнется перед одиночеством.

Шаги чиркнули по полу.

Растворились в тишине. И снова чиркнули, но уже на кухне.

Потом знакомо скрипнул край дивана — Скайуокер вернулся с двумя стаканами. Разлил коньяк. Осторожно взял чашечку у нее из рук, потом вложил в них стакан.

Без пафосных тостов и приторного звяканья стекла.

Без официоза.

Ни во что не играя. Или… почти не играя.

— Хорошо, — негромко сказал Анакин.

Ничего не хорошо. И слово это ни к чему не относилось и ничего не значило. Просто он должен был что-то произнести, решила Падме, вот и выдал это самое «хорошо». Тоном, которым звучит музыка на похоронах.

Так и было. Скайуокер хоронил свои воспоминания.

Наконец, он допил коньяк и вдруг неожиданно скривил губы.

— Чуть не забыл. Вам привет от старшего лейтенанта Гранци.

— И как он? — тихо и несмело.

— Сделал вывод, что в жизни нельзя никому верить. Особенно симпатичным медсестрам.

Стало тепло. То ли от спиртного, то ли оттого, что сидящий рядом человек все еще продолжал улыбаться.

— А ему ничего не грозит? Разжалование или…

— Нет. Но я передам Гранци, что вы очень о нем беспокоились, гораздо больше, чем о его бывшем командире, который вполне мог впутаться в очень неприятное разбирательство со службами безопасности.

Падме прищурилась. В голову ударил коньяк. Как-то быстро ударил, обычно она могла выхлестать пару рюмок без последствий. Или это был не коньяк. Что-то другое заставило ее вот так прищуриться и ляпнуть какую-нибудь глупость.

— Вы знали, на что шли.

— Я всегда знаю.

— Хотите очень честное мнение? — она облокотилась о спинку дивана и подперла рукой подбородок.

— Давайте.

— Вашу потрясающую самоуверенность легко принять за блеф. И за пустое самолюбование тоже.

— Ну, это проблемы тех…

— … кто так видит. Понятно. Вам нравится имидж человека, который не ошибается?

— Да нет у меня никакого имиджа, — хмыкнул Анакин.

— Вы еще скажите, что не знаете такого слова на общегалактическом. Вы считаете, что не имеете права на ошибку. Но так невозможно жить.

— Наоборот, — возразил Скайуокер. — Это лучше, чем давать себе право на черновик. А потом на бесконечное его переписывание.

— И что вы будете делать, если ошибетесь? Зачеркнете жизнь и начнете все заново?

— Нет. Это жизнь меня зачеркнет.

Он улыбнулся. Гордо, с безумным разрушительным огнем в глазах. Это был вызов — но не ей. А вот передернуло ее. Стало холодно, захотелось отвернуться и съежиться. Еще лучше — забыть, что так вообще можно улыбаться.

— Как у вас все просто, — прошептала Падме.

Пламя в глазах рассыпалось уже привычными ироничными искорками.

— А зачем усложнять?

— Гранци мне рассказывал про Эхиа.

— Мне интересно, про что он не рассказывал.

— Он сказал, что это был риск. И что вы могли проиграть.

— Ну да, — Скайуокер пожал плечами. Тон показался Падме отстраненным. — Риск был.

— Вы потом над этим не задумывались?

— Задумывался, — опять отстраненный тон. — Но не так, как вы имеете в виду.

— Я хотела писать о вас. Так, чтобы оно было похоже на правду.

— Тогда не пишите о том, что капитан Скайуокер торчал на мостике, размышляя о судьбах галактики и выпавшей на его тернистый путь великой миссии по спасению свободы в регионе.

Падме расхохоталась.

— О, какая фраза! Кстати, почему нет? Из вас вполне можно сваять статую юного героя. Так, что всем понравится.

— Понравится герой или его статуя?

Она с трудом подавила смех и начала перечислять.

— Пункт первый: герой должен быть достаточно высок и широкоплеч, — Падме нарочно смерила его взглядом, как будто увидела первый раз в жизни.

Скайуокер с самым невозмутимым видом сложил руки на груди.

— Пункт второй. У героя должны быть светлые волосы и голубые глаза. На некоторых планетах это сочетание вообще стандарт красоты. На других, правда…

— … в моде зеленая пупырчатая кожа и мохнатые хвосты?

— Это где в моде хвосты? Я вообще-то о людях. На других планетах привлекательными считаются брюнеты, а мужчины предпочитают блондинок.

— А я думал, твилечек.

— Проехали. Пункт третий. У героя должна быть дружелюбная обезоруживающая улыбка. Лучше всего по-детски наивная, — объяснила Падме, стараясь не думать о том, как часто глаза сидящего перед ней человека блестели холодным металлом.

Не сейчас. Сейчас по металлу россыпью бежали теплые огоньки.

— Если вы, — продолжила она, — хоть раз перед камерой позволите себе свою любимую паскудную ухмылку, я даже не рискну предположить, что про вас подумают жители Галактики.

— У меня неплохое воображение, — сказал Скайуокер.

— Вот, и тут идет пункт четвертый. Вы ни в коем случае не должны себя хвалить! Скромность и еще раз скромность. Пункт пятый: желательно помечтать о жизни в очень мирной Республике, где нет войн.

— А войн нет потому, что мы всех поубивали или потому, что у очень мирной Республики есть такой флот, которого все боятся?

— Потому что все хорошие люди помирились…

— … скорешились и надрали задницу всем плохим.

— Нет, все плохие перевоспитались. Вы что, никогда не смотрели приключенческих холофильмов?

— В Храме не показывали, а потом…

— Ситх с ним, с Храмом. Пункт шестой как раз об этом. Вы, разумеется, с детства мечтали принести мир и спокойствие в Галактику. И именно поэтому выбрали…

— … службу в десанте, где первым делом учат как правильно ломать шеи?

— … не очень популярную карьеру военнослужащего. Вы должны быть идеалистом и немножко романтиком.

— Я?

— Другого выхода нет. Завтра мы создадим легенду.