Карен Молинэ - Белладонна

• Название: Белладонна
• Автор: Карен Молинэ
• Издательство: Махаон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-18-000445-4

Карен Молинэ — журналистка, автор многочисленных статей о культе вседозволенности, насилии и сексуальности. Ее первый роман «Ленч» («Lunch») был тепло встречен критикой, но подлинной известности она достигла только после выхода «Белладонны».

Это действительно роман о мести, точнее сказать — о возмездии. Его часто сравнивают с «Графом Монте-Кристо» А. Дюма, и вполне справедливо. За острым приключенческим сюжетом скрывается подлинная, страшная драма, исковеркавшая жизнь не одного человека. Юную девушку похищают и держат в заточении тринадцать долгих лет, во время которых она терпит нескончаемые унижения и издевательства. В конце концов, найдя друзей, Белладонна, уже зрелая женщина, бежит из плена. Отныне у нее одна цель — отомстить за себя. Но к чему может привести ее месть, как отразится она на окружающих, чьи судьбы будут принесены ей в жертву? Она не думает об этом. Пока.

---

Я почти закончил. А что потом?

Потом я буду грезить наяву.

* * *

Я сижу на моей скамье, погрузившись в дремоту. Перебираю пальцами светло-серый ангорский шарф, тот самый, который был на Маттео, когда он умер. Он любил этот шарф, его связала Брайони много-много лет назад. Петли наползают одна на другую, бахрома неровная. Потом я убираю шарф обратно в карман. Погода слишком жаркая. Я слышу шаги, но от усталости нет сил открыть глаза.

Кто-то трогает меня за рукав, осторожно, как призрак. Мои глаза все еще закрыты. Вот, значит, каким бывает конец? Я не хочу смотреть.

— Томазино, — слышу я свое имя. — Томазино, проснись. — Я, наверное, умер, и меня зовет мой брат. Ради него я готов открыть глаза. Но потом чувствую легкое прикосновение пальцев к руке.

Она терпеть не могла прикосновений.

Ветер шелестит в опавшей листве, до меня доносится едва уловимый аромат. Ее — и в то же время не ее. Наверное, я сплю. И мне приснились мои былые желания, звезда желаний, которая исполняла их для меня. Я всегда желал услышать этот знакомый, любимый голос.

— Томазино, — слышу я опять. Голос не ее. И не Брайони. Голос принадлежит призраку, он пришел дразнить меня.

Белладонна — сладкий звук.

На краткий миг я вернулся в молодость. Снова стал хитрым, самовлюбленным охотником строить козни. Я — шедевр разрушенной цивилизации, так она называла меня, когда я сидел под маской рядом с ней, всемогущий властелин клуба «Белладонна».

О, как я был счастлив тогда! Продумывать, строить планы, наслаждаться их страданиями.

Я сделал это для тебя, Белладонна. И для себя. Если попросишь, я опять сделаю то же самое.

Мне кажется, я умер. Меня зовет Маттео. Я чувствую на руке щекочущее прикосновение его пальцев. Я ему нужен. Я жду его здесь. На этой скамье он меня оставил. Он вернулся; я знал, что он не оставит меня надолго. Однажды он уже оставил меня, женившись на Аннабет. Тогда я радовался за него, искренне радовался. Но, когда она умерла, он сказал, что никогда больше меня не покинет. Он вернется, мы пойдем гулять, как привыкли, я стану болтать, а мой любимый старший брат — молча слушать с восторженной улыбкой.

Я открываю глаза. Моложе я не стал, а мой брат по-прежнему мертв. Я похоронил его рядом с Леандро, на склоне холма в Тоскане. А возле меня стоит девочка. Она очень похожа на Брайони, у нее синие, как море, глаза, но волосы прямые, светло-каштановые. Это не Брайони. Всего лишь жестокий обман зрения в жаркой дымке полуденного солнца.

— Вы Томазино? Вы, наверное, Томазино. Вы очень похожи на Маттео, только толще, — говорит она, потом испуганно зажимает рот ладонью и оборачивается к кому-то позади. Я зажмуриваюсь, но ее тоненькие пальчики барабанят по моему колену, требуя внимания, и я снова открываю глаза. Мое колено больше не подергивается. Оно молчит, как молчу и я. — Томазино, Томазино, — щебечет малышка. — Я знаю, вы Томазино. А я Анжелика, — представляется она. — Мама послала меня поискать вас. У вас в самом деле на тросточке лев?

— Да, золотой лев, — с трудом произношу я, прочистив горло. Мне не хочется разочаровывать малышку, которая похожа на Брайони. — А кто твоя мама?

Она озадаченно смотрит на меня, потом весело смеется. Думает, я ее разыгрываю.

— Моя мама — миссис Гибсон. Ее зовут Брайони. Брайони Брайони Брайони Гибсон, — нараспев говорит она, как любила делать Брайони. — А я Анжелика, как цветок. Цветок Анжелика. А мой папа — мистер Гибсон. По-настоящему его зовут Арундел. Вы знаете, что это означает? Арундел — значит «орлиное ущелье». Арундел Арундел Арундел Сирил Сент-Джеймс Гибсон.

Анжелика — дочь Брайони, которая вышла замуж за Арундела Гибсона. Как я мог забыть о них, об этой парочке? Как они познакомились? Знает ли Брайони, кто отец Арундела? Кажется, Маттео рассказывал мне о них; наверняка рассказывал. Кто приложил к этому руку — Притч? Или Стрижи? Проклятье. Эта история такая сложная, что мне не под силу оказалось припомнить ее и записать. Я укоряю себя. Нет, дело не в этом. А в том, что они нашли свое счастье.

В моих тетрадях нет места счастью.

Я улыбаюсь Анжелике. Еще один прелестный цветочек, веселое бойкое дитя. И тогда я вижу саму Брайони. Анжелика подбегает к ней и жалуется, что я ее не узнал. Брайони сейчас в том же возрасте, в каком была когда-то Белладонна, намного старше, чем была ее мать, когда мы впервые встретились. Брайони очень похожа на мать, только глаза у нее яркие, сине-зеленые, и в лице нет ни жесткости, ни страха. А в сердце нет гнева. Брайони робко улыбается.

— Томазино, я так скучала по тебе. Все эти годы, — говорит она, садясь рядом со мной на скамью, туда, где всегда сидел Маттео, и ласково кладет руку мне на локоть. — Наконец-то мы нашли тебя. Нам позвонили из Ка-д-Оро после того, как твой брат… После похорон Маттео. Тогда мы узнали, что ты дозволишь нам найти тебя.

— В самом деле? — говорю я, делая вид, что очень удивлен. Мне не хочется говорить о брате. Лучше я буду любоваться Брайони. Она так похожа на мать. Кажется, я уже говорил это; простите, забыл. — Ты скучала по мне?

— Ах ты, милый мой сумасброд. — Брайони целует меня в щеку. Белладонна никогда не целовала меня. Она терпеть не могла прикосновений. И вдруг я вижу, что по щекам Брайони струятся слезы. Почему она плачет? Неужели я стал до того уродлив?

— Конечно, скучала, — говорит Брайони, утирая слезы. — Мы все страшно скучали. А больше всех — моя мама. Лопух ты, лопух. Как же ей не скучать? Я была уверена, что ты приедешь на свадьбу, и все утро плакала, потому что ты не видел меня в праздничном платье. А ведь я держала букет… И на фотографиях мое лицо получилось опухшим.

— Правда? — с восторгом спрашиваю я. — А что за свадьба такая?

— Мамина, — говорит она дрожащим голосом. — Мама вышла замуж за Гая. — Она достает из сумочки белый носовой платок и вытирает нос. — А потом я, вопреки всему, надеялась, что ты приедешь на мою свадьбу. Даже Маттео сказал, что, может быть, ты приедешь.

— Ты всегда больше любила Маттео, — возражаю я. Она горестно смеется.

— Томазино, ты нам нужен. Она не может без тебя; так и не привыкла, за все эти годы. Никто с тобой не сравнится, даже Гай. — Брайони вздыхает, потом печально смотрит на меня. Я рад, что она не называет Гая «мой отец». Интересно, много ли ей известно? Рассказали ли они ей правду?

Я никогда не задам ей этого вопроса.

— Томазино, пойдем со мной, — просит Брайони. — Я хочу загадать желание.

Я отрицательно качаю головой. Я слишком устал, нет сил встать. И боюсь, что я вижу сон; стоит мне пошевелиться — видение исчезнет, и я проснусь в одиночестве.

— Пожалуйста, — умоляет Брайони. — Прошу тебя. Пойдем к звезде желаний. Ты мне нужен.

Проклятье. Я никогда не мог отказать тому, кто нуждается во мне.

Брайони осторожно тянет меня за руку, и я встаю. Анжелика скачет на одной ножке впереди нас, отбрасывая ногами камушки с дороги, и распевает веселые песенки, которые так любила ее мама. Мы идем медленно, я стараюсь не слишком тяжело опираться на трость. Очень жарко, я страшно устал.

— Томазино, — слышен чей-то голос. Я закрываю глаза. Все-таки я умер, на сей раз по-настоящему. Мы все умерли и перенеслись на небеса. Здесь со мной — все, кого я любил, и в саду на ярком солнце весело журчит фонтан.

— Томазино, — повторяет она. Я знаю — она близко. Чувствую ее рядом, ощущаю аромат ее духов, такой утонченный, такой нежный, аромат растений, которые могут убить вас одной каплей своего сока.

Она всегда умела мгновенно появляться из ниоткуда, когда ее меньше всего ждешь. Никогда не мог понять, как ей это удается.

Я многого никогда не пойму.

Я открываю глаза, и она передо мной — отрада моего сердца, моя милая Белладонна, она стоит возле меня. В ярких зеленых глазах блестят слезы, и она тоже прикусывает губу. Она, неколебимая Белладонна, в слезах!

Наверное, стряслось что-то очень серьезное.

— Почему на твоих глазах слезы? — спрашиваю я, стараясь говорить легкомысленно. — Ты не из плаксивых.

Ее волосы собраны на затылке в совсем не модный в эти дни пучок, и на первый взгляд она совсем не постарела с того дня, как я в последний раз видел ее, с того дня, как я двадцать пять лет назад бежал из Ла Фениче. Нет, лицо у нее другое. Щеки округлились, стали мягче, женственнее. Печать ярости не искажает ее лицо, не сковывает его в непроницаемую, пугающую маску.

Но, хоть она и стала мягче, она не забыла. И никогда не забудет.

Мне надо идти, хочу сказать я ей сейчас, надо идти. У тебя есть Гай и мой брат, перед вами расстилается долгая жизнь, которую вы проведете вместе, и я тебе больше не нужен. Увидев меня, ты каждый раз будешь вспоминать…

— Я хотел найти покой, — говорю я ей.

— О, Томазино, — молит Белладонна. — Вернись ко мне, прошу. Умоляю. Я не могу без тебя. Честное слово, не могу. Ты мне нужен.