Рифат Шайхутдинов - Современный политик: охота на власть

• Название: Современный политик: охота на власть
• Автор: Рифат Шайхутдинов
• Жанр: Политика
• Год: 2006
• ISBN: 5-9739-0080-0

Автор книги — неутомимый и успешный охотник на Власть, эту всегда ускользающую субстанцию, которую охотно проклинают народы, но не могут без нее обойтись. В чем тайна власти и что она собой представляет?

Рифат Шайхутдинов помогает читателю освоить терминологический ряд, в рамках которого осмысливают реальную власть и политику на Западе: «биовласть», «символическая власть», «мягкие технологии власти», «коды коммуникации», «интенции», «ориентация сознания» и другие. Книга предназначена тем, кто желает разобраться в природе и повадках российской власти. Удачной охоты!

The author is an unwearying and successful seeker of Power. This perpetually fleeting substance is readily cursed by peoples that nevertheless can not dispense with it altogether. What is the mystery of power and what is its constitution?

Rifat Shaikhutdinov helps the reader to master the nomenclative array that represents a framework for comprehension of real power and politics in the West: «biopower», «symbolic power», «soft power technologies», «communication codes», «intentions», «consciousness orientation» and other. The book is meant for those who wish to puzzle out the nature and ethos of Russian power. Happy pursuit!

---

Эти принципы очень хорошо видны там, где происходит столкновение власти, построенной на современных принципах, со старой властью, которая отождествляется с государством. Так с властью играют на территории постсоветских республик: в Киргизии, Украине, Грузии.

Когда формируется другая инстанция власти, неподконтрольная Шеварднадзе, Кучме, Акаеву (например, народ, признающий другую легитимность), происходит смещение всей конструкции. Стройная и, казалось бы, незыблемая государственная власть вдруг оказывается вне структуры новых соглашений. Она падает, как карточный домик. Или: одна элита дискредитируется, а вместо нее подставляется другая. При таком действии вся конструкция старой власти тоже разрушается[44].

В этом заключается основной принцип современных властных технологий: не уменьшать количество инстанций власти, а, наоборот, увеличивать их со скоростью, большей, чем скорость общественного развития. Тогда власть создает пространство, которое полностью контролируемо, прозрачно, люди могут в нем ориентироваться, возникают свободы и демократия, когда народ может принимать участие в достижении соглашения между инстанциями власти.

Отметим еще одно последствие отождествления власти и государства. Этот стереотип не дает активным людям участвовать во власти, поскольку они с самого начала считают, что власть — это прерогатива государства. Разрушение этого стереотипа сразу же привлечет сотни активных и мыслящих людей во власть — в дело формирования новых инстанций власти.

Стереотип третий: страх перед бунтующим народом

Причиной этого непреодолимого страха является существование одной-единственной инстанции власти. Власть исходит из одной точки: от государства, которое совмещено с бизнесом, со СМИ, с судом, с прокуратурой. Власть сегодня абсолютна, и бунт народа означает разрушение всего порядка целиком.

Существующая власть не способна направлять народ на нужные и для нее, и для него самого действия. Власти не могут решиться на самомалейший шаг и стремятся подстраховаться буквально во всем, поскольку одно неверное действие означает полный крах. В результате с народом заигрывают, народу поддаются.

Неудача большинства реформ (монетизация льгот — яркий тому пример) связана с тем, что из-за нераспределенности инстанций власти все претензии в конечном счете предъявляются государству. Но реформы не могут идти бесконфликтно: любая реформа имеет своих интересантов и своих оппонентов (2). Кто-то все равно что-то теряет. Когда власть принадлежит исключительно государству, интересанты, получив свое, не благодарят государство: зато обиженные активно протестуют. В результате государство вынуждено перераспределять уже распределенное. При этом те, кто был ранее заинтересован в реформе, естественно, переходят в стан недовольных. Круг замыкается.

В такой монолитной, абсолютистской конструкции невозможно провести ни одну общественную реформу. Однако принципиальный выход есть. Надо выделить интересантов и сформировать их в отдельную инстанцию власти. Например, при осуществлении реформы образования необходимо оформить инстанции власти, которые и будут ею заниматься (ими могут стать родители, бизнес, работодатели, конкуренты стандартным школам). Оппонирующий им консервативный профессорско-преподавательский состав окажется в ситуации проблемы, затем — конфликта, после чего государство может выступить в качестве арбитра и сформулировать новые правила взаимодействия — уже с учетом произведенных сдвижек.

Стереотип четвертый: власть должна быть основана на праве и процедуре

Здесь мы только отметим этот момент, поскольку обсуждали его подробно во второй главе. Приверженность формальной процедуре и формальному выполнению закона (при реальной внутренней неготовности строго ему следовать) делает Россию и российскую власть и неэффективной — с точки зрения осуществления преобразований, — и неконкурентоспособной. В условиях, когда ведущие мировые игроки утверждают свой суверенитет, не считаясь с правом, Россия оказывается в одном клубе со слабыми государствами, которым остается только уповать на международное право — с тем чтобы сохранить хотя бы видимость суверенитета[45].

Схема современной власти

СНИМАЯ ЭТИ СТЕРЕОТИПЫ, постепенно отказываясь от них, можно подойти к пониманию того, что собой представляет современная власть. На схеме изображены ее необходимые элементы.

Власть существует, всегда стягивая на себе два типа того, что существует для нее безусловно.

Во-первых, это определенные материальные условия, от которых она отказаться не может и вынуждена иметь с ними дело (внизу на схеме — территория, инфраструктуры и сам народ, который для власти также является точкой безусловности).

Во-вторых, это определенная трансценденция, то есть обращение к некоторому идеальному порядку. При формировании инстанций власти то, что оформляется в качестве эксклюзивного ресурса, соотносится с трансценденцией — то есть с идеальной конструкцией: свобода, право, Бог… Инстанция власти не может усомниться в этом порядке, в этой идее. Для разных инстанций власти будет своя трансценденция: для одних это связь с Богом (религиозная власть), для других — связь с культурой, для третьих (СМИ) — объективная информация и формирование смыслов. Для государства это всеобщий порядок и одинаковость процедур на всей территории. А для судебной власти такой идеей является идея права.

Схема современной власти

Эти идеи для некоторой части народа становятся ценностями, которым они следуют в социальной жизни и с точки зрения которых обсуждают происходящее в стране. Так формируются элиты.

Всякая инстанция власти имеет свои «присутственные места», для того чтобы отправлять власть, реализуя свой порядок. Через эти присутственные места народ соприкасается с властью. Это могут быть церкви, отделения милиции и паспортные столы, газеты (для СМИ) и так далее.

Кроме того, вопросы отправления власти и ценностных приоритетов регулируются гласными и негласными соглашениями и стереотипами относительно того, до какой степени какая инстанция власти может «проводить» свой порядок, упорядочивать жизнь народа, которая всегда стремится выйти за границы порядка. Также эти соглашения регулируют принципы взаимоотношений между самими инстанциями власти и базисными трансценденциями.

Иногда такие соглашения оформляются в виде конституций. Конституция фиксирует типологию уже существующих инстанций власти. Примером этого служит американская конституция, где с самого начала четко прописано, что:

1) человек имеет неотъемлемые права (они перечислены); это означает, что существуют границы вмешательства других инстанций власти: суда, государства, частных лиц, общественных организаций;

2) существует свобода слова; это означает, что для государства, суда, частных лиц и общественных организаций недостижима возможность мешать кому бы то ни было провозглашать какие-то идеи;

3) существует идея неприкосновенности частной собственности; это тоже фиксирует границу для других инстанций;

4) существуют независимость суда и приоритет закона.

При этом сама конституция становится внутренне противоречивой. В ней уже заложена конфликтность между инстанциями власти: свобода слова может противоречить частным свободам или интересам государства. Но конституция и не должна быть внутренне согласованной, поскольку главная ее функция — зафиксировать растяжку между разными инстанциями власти (в отличие от конституций СССР и России, где сразу расставлены приоритеты ценностей, прав и свобод и где зафиксированы принципы моноцентричной, иерархичной власти — власти с единственной инстанцией).

Таким образом, плюрализм власти становится изначально зафиксированным. Власть распределена, она организована как сеть, в рамках которой возможно выращивание различных инстанций власти.

Фокусы инстанции власти имеют свою исключительность и недоступность для других. Там формируются «поля» суверенности: суд суверенен в своей трактовке законов и в своих решениях; богатство суверенно в создании своих собственных возможностей; государство суверенно в рамках организации и мобилизации граждан и их упорядочении; СМИ суверенны в освещении событий, задании их важности и чередования. Эти инстанции могут потеснить друг друга, но не могут друг друга уничтожить (как только они собираются в одну линейку, происходит обрушение всей конструкции).

В социальной реализации эти конструкции существуют в виде ценностей, которых придерживается часть населения. Эти ценности связаны со способом жизни людей. Так, свобода для бизнеса, для экономических субъектов — вещь абсолютно не теоретическая. Для них она реальна и желанна. Каждая инстанция власти фиксирует определенный тип трансценденции, который она превращает затем в социальные ценности, а потом и в принципы взаимодействия людей или иных общественных единиц.